Михаил Барщевский - Из жизни Вадима Осипова
Но работать адвокатом, в смысле быть принятым в коллегию, еще не означало стать адвокатом. Стать адвокатом, а не числиться им, значило, прежде всего, иметь клиентуру, то есть людей, обращавшихся именно к тебе. Людей, которым тебя порекомендовали их друзья и знакомые, уже имевшие радость отдать тебе свои деньги и остаться при этом довольными.
Обычно на то, чтобы обзавестись «клиентской базой», уходило лет десять. Столько Вадим ждать не мог и не хотел. И семью надо было кормить, и амбиции не позволяли.
Правда, существовал еще один способ, помимо самостоятельного десятилетнего труда в надежде на светлое будущее. Адвокаты старшего поколения — имеются в виду хорошие адвокаты — кто из-за перегруженности работой, а кто и из лени, частенько передавали обратившихся к ним клиентов молодым. Неписаное правило предусматривало обязанность молодого адвоката выплатить сосватавшему клиента «старику» тридцать процентов гонорара. Для некоторых «стариков» эти доходы становились чуть ли не основными. Однако Вадима подобная ситуация не устраивала. Да, деньги были нужны до крайности. И семьдесят остающихся процентов гонорара пришлись бы весьма кстати.
Но, проведя пару дел таким традиционным для молодежи образом, Вадим объявил, что больше дела «за тридцать» не принимает. «Старики» хмыкнули, покачали головами, мол, ну-ну, посмотрим.
В те времена все адвокаты вели так называемый консультационный прием граждан. На профессиональном жаргоне это называлось «улица». Стоила такая консультация один рубль. В среднем за одно дежурство, а их было два в неделю, можно было заработать десятку. Жить на 80 рублей в месяц Вадиму не хотелось. Что было делать? «Включить голову», — как говаривал ему отец.
Поскольку одноклассники и однокурсники, родственники и соседи по дому все-таки иногда направляли к Вадиму кого-то за профессиональным советом, он придумал вот что.
Дежурство Вадима начиналось в три часа дня в среду и в десять утра в пятницу. Если кто-то из рекомендованных на консультацию звонил договориться о встрече, он всем назначал одно и то же время — 15.00 в среду. Почему?
О! Вы забыли советские времена! Имело ценность только то, что доставалось по блату и было дефицитом. Иногда покупали вещь, отстояв огромную очередь, и только потом начинали думать, зачем она, собственно, нужна. За дефицит переплачивали втридорога. Социальный статус человека определялся не тем, сколько он зарабатывает, а тем, что он может «достать». И как же молодому адвокату сделать дефицит из себя? Эту-то проблему Вадим и решал, искусственно создавая очередь к себе.
Происходило вот что.
В консультацию заходит посетитель, В коридоре ждут приема три-четыре человека.
— Кто последний?
— А вы к кому? — откликается кто-нибудь из ожидающих.
— Да к адвокату, к кому же! — не понимает вопроса вошедший.
— Понятно, что к адвокату, — со свойственной советскому человеку агрессией реагирует очередник, — к кому конкретно?
— Да я не знаю. К любому, наверное.
— К любому — проходите, очереди нет.
И действительно, поскольку одновременно го дежурили семь-восемь адвокатов, очередь если и возникала, то после шести вечера, когда народ заходил в консультацию по дороге с работы домой.
Что делал советский человек в подобной ситуации? Разумеется, узнав, что все трое ждут приема именно у Осипова, посмотрев на часы и оценив соотношение «время — дефицит», гражданин занимал очередь и ждал. И именно он, когда заходил следующий посетитель, с особой уверенностью в правильности и мудрости своего решения радостно сообщал тому, что «к любому адвокату — это прямо сейчас, а вот к Осипову — будете за мной». Осипова он еще и в глаза не видел, но уже был горд, что успел вовремя занять очередь.
Ох, советские очереди! Дождетесь ли вы того золотого пера, того могучего литературного таланта, того глубинного философского осмысления, которого вы воистину достойны? Как без вас стало скучно! Разве может общение в Интернете заменить разговоры в очереди!
Вадим не был маркетологом. Да и слова-то такого в начале 80-х в нашей стране не знали. Зато прирожденные способности психолога, а главное, привычка думать, искать нестандартные решения, — этим он обладал. Как и неумением просчитывать, какие неприятности может принести успех.
А успех был. К шести часам вечера в приемной скапливалось человек тридцать-сорок. Наивные советские люди хотели знать свои права. И рубль за это отдать не жалко, да и не такие уж это большие деньги. Правда, и толку от этих знаний выходило еще меньше, чем на рубль. Но все равно приятно.
Как бы там ни было, из толпы страждущих правовых знаний две трети ждали Осипова. Вадим стал зарабатывать с «улицы» по 200–250 рублей в месяц, что по чем временам вполне прилично.
Но этого Осипову показалось недостаточно. Пользуясь своей молодостью, привлекательной внешностью и абсолютно нищенской зарплатой секретарши консультации, он пошел дальше. Мило кокетничая, но ни на миллиметр не переходя грань невинного флирта, он пообещал милой девочке тридцать процентов от своих доходов, которые будут получены благодаря ей.
Когда кто-то приходил в консультацию — не важно, в какое время и в какой день недели, — подходил к окошку секретаря и спрашивал: «К кому можно обратиться с таким-то вопросом», — в ответ неизменно слышал, что вот именно по данному вопросу только к Осипову.
Короче говоря, через год после прихода в консультацию Осипов стал чуть ли не самым востребованным ее адвокатом, не считая, конечно, «светил», действительно великих адвокатов того времени, к которым приезжали со всего Союза.
Теперь его возненавидели все — и «старики», за то, что он не только не играет по общим правилам, не только сумел выжить, но и невероятно быстро обогнал их по заработкам, и молодые коллеги, для которых Вадим был живым укором и недосягаемым, а потому и непризнаваемым, примером самостоятельности. Сразу обнаружилось, по крайней мере в общественном сознании коллектива консультации, жуткое «истинное лицо» Вадима — выскочка, наглец, самовлюбленная бездарность и прочая, и прочая.
Справедливости ради надо сказать, что «светила», а их в консультации было пять человек (из семидесяти адвокатов), обычно не снисходившие до перипетий внутренней жизни трудового коллектива, заметили Вадима. Поняли, что парнишка с мозгами и с характером, и, видимо вспомнив свой путь наверх сквозь толщу серости и завистников, решили ему помочь. Стали иногда передавать судебные дела с оплатой гораздо выше рубля.
Но главное, судебные дела сулили «микст». Так на жаргоне называли неофициально выплачиваемые адвокату гонорары. Расшифровывали это слово по-разному, поскольку действительное происхождение его кануло в Лету. Вадиму больше всего нравился вариант — «Максимальное Использование Клиента Сверх Тарифа».
«Светила» передавали Вадиму дела без «откатных» тридцати процентов. Осипов понял, что победил.
Как-то один из Великих позвал Вадима к себе в кабинет. Уже одно это было событием из ряда вон выходящим. «Светила» обычно не снисходили до траты времени на общение с коллегами.
Вадим думал, что речь пойдет о передаче очередного дела, и радостно прикидывал, какой еще из накопленных за прошедший год долгов друзьям родителей сможет отдать. Но разговора не было. Услышал он наказ — короткий и жесткий.
— Ты — талантлив. У тебя большое будущее. Адвокатская профессия — редкая удача. Ты будешь очень хорошо зарабатывать.
Но! Если ты станешь думать только о деньгах, только о славе — ты предашь профессию, Предашь нас — тех, кто тебя поддержал в начале пути. Ты обязан помогать тем, кто к тебе пришел. Богатый он или бедный. Бери с богатых много, чтобы обеспечить себе возможность помогать бедным и не брать с них ничего.
Иначе… Не мы, адвокатская фортуна от тебя отвернется. Все, можешь идти!
Вадим запомнил сказанное.
В одно из очередных дежурств, в паузу, случайно образовавшуюся между персональными клиентами, к Вадиму сумела попасть посетительница «с улицы». Особой радости у Вадима, разумеется, сей факт не вызвал. Попусту потраченное время. «Рубль» его уже не интересовал!
Вопрос, скорее всего, дурацкий или неразрешимый (вроде — как продвинуться в очереди на квартиру), а поговорить такому посетителю всегда хочется подольше. А то еще, не дай бог, какой-нибудь сумасшедший, от которого не отвяжешься!
Кстати, может, потому, что советская психиатрия занималась в те времена в основном диссидентами, а может, и по какой другой причине, по улицам свободно ходила масса психически больных людей. Не буйных, а просто ненормальных.
Кого-то из них через дыру, пробитую в атмосфера ракетами, изучали инопланетяне. Тех, кому меньше повезло, они же, нехорошие твари, похищали и затем, надругавшись, возвращали на Землю. Но большую часть представляли несчастные, которых облучали соседи через стенку. «Зачем?» Вопрос ставил обратившегося за помощью к юристу в тупик.
