Николай Тихонов - Роман-газета 1968-24 Тихонов Н. Книга пути
И Шри-гуша ответил, как всегда:
— Бахут-ача. («Прекрасно».)
«Сказать или не сказать ему?» — подумал Бомпер и, придав голосу самый обычный оттенок, сказал:
— А у меня сегодня был гость.
— Кто это был? — спросил Шри-гуша, насторожась.
— Не угадаешь, Шри-гуша. У меня был сам великий Вожак, Серый Хануман. Кстати, почему ты назвал его тогда у Дворца Ветров как-то так, что я не запомнил?
— На разные встречи существуют разные пароли, — сказал Шри-гуша. — Тогда пароль был — СУндар — красивый. Это было условлено. Вы сами видели...
— Так вот, Серый Хануман, не знаю, какой пароль у него сегодня, пришел ко мне и даже кое-что нарисовал, а кое-что написал...
Шри-гуша, потемнев лицом и сжавшись, как для прыжка, смотрел в лицо Бомпера, и тому с каждым мгновением становилось все неприятнее. «Не надо его раздражать, — подумал он. — А то может произойти что-то ужасное». Он вспомнил ужас Нуэлы.
— Нет, Шри-гуша, тут не было ничего особенного. Видимо, это ты организовал мне сюрприз, и я тебе за него очень благодарен, так как посещение было очень эффектно.
— Я тут ни при чем! — сказал Шри-гуша, явно упав духом. Жесткая его напряженность сменилась какой-то вялостью, точно он весь стал резиновым. — Я не видел сегодня Серого Ханумана.
— Так давай разберемся тогда вместе в том, что произошло. Я пришел после обеда и услышал шорох в комнате. А когда я открыл дверь, Серый Хануман убежал в окно. Он был в своей зеленой куртке и в синих штанах, вообще в том костюме, в каком он играл на пианино. А вот что он оставил.
Бомпер протянул рисунок Шри-гуше, но сейчас же спрятал его за спину..
— Я покажу тебе, Шри-гуша, при одном условии. Если ты сначала прочтешь мне одно слово, которое он написал. Оно написано на хинди. Я знаю его, но хочу, чтобы ты подтвердил его мне. Прочти...
Шри-гуша взглянул на надпись. Он прикусил свою толстую нижнюю губу, глаза его заблестели мрачным блеском, он вздохнул и молчал.
— Шри-гуша, что там написано? Я все равно ведь знаю. Не будем обманывать друг друга. Что там написано?
— Ганглорд! — совсем тихо сказал Шри-гуша, и губы его задрожали.
Наступило молчание, потому что Бомпер не знал, что дальше делать. Надо было доверяться инстинкту.
— Шри-гуша, что ты скажешь? До сих пор ты все устраивал прекрасно. Я доволен тобой. И сейчас я сделаю так, как ты найдешь нужным. Что надо делать?
Шри-гуша поднял мрачный взгляд и увидел, что Бомпер не издевается. Тогда он сказал почти спокойно:
— Шри-гуша сделал большую глупость, но теперь поздно раскаиваться. Мы должны немедленно уехать.
— Хорошо, Шри-гуша. Вот видишь, наши мысли совпадают. Мы уедем завтра. Рано утром. Я уже заказал машину.
Тут Бомпер посмотрел на Шри-гушу почти весело.
— Но мы уедем не одни. С нами поедет одна женщина. Ты ее хорошо знаешь. С нами поедет Нуэла де Перейра...
Шри-гуша развел руками.
— Я не знаю такой! Как вам будет угодно, но я не знаю такой...
Бомпер, сдержав негодование, сказал сдержанно:
— Ты же держал ее за руку, Шри-гуша, и только сегодня после обеда говорил с ней... На моих глазах, Шри-гуша!
— Вам показалось. Я не знаком ни с какой Нуэлой. Я никогда ее не видел.
— У тебя что-то сделалось с памятью. Ты забыл, как в Дели обезьянка украла у нее пудреницу и зеркальце...
— Я не видел никакой обезьянки. Я тогда сразу ушел от вас и ничего не видел. Я не имею к ней никакого отношения.
— Шри-гуша, не испытывай моего терпения.
— Правда, что мне в ней! Вам все показалось. Вы просто устали...
— А что значит слово «Ганглорд»?
— Не знаю, первый раз вижу и слышу это слово. Я пойду. Завтра надо ехать с утра.
И он ушел, оставив Бомпера теперь уже в тревоге, которая все росла.
Рано утром Яков Бомпер был уже на ногах. Шри-гуша не приходил. Он позавтракал, без всякого аппетита проглотил яичницу с куском бекона, съел грейпфрут, выпил две чашки крепкого чая с молоком, задержался в ресторане, ожидая своего спутника. Но тот не шел.
Тогда он, проклиная его в душе, вернулся в свою комнату и взялся за синюю записную книжку. Сначала он записал свои соображения о концерте, который был дан Серым Хануманом: «Это необыкновенная музыка, оглушительно новая. Каждое движение — открытие. Скрип старого инструмента, стон его ржавых струн, завывание, как будто демон музыки спрятан, связанный по рукам и ногам, внутри пианино, невероятные переходы, звук ломающихся и трескающихся клавиш... Обязательно это должно быть в моей книге. Я попал на настоящий Двор Чудес. И сам музыкант — Вожак обезьян, отскакивающий от пианино и бросающийся на него с такой страстью — явление, не имеющее равных. Это импровизация неизвестного еще обезьяньего гения».
Он много записал своих мыслей, полных восхваления Серого Ханумана, но поймал себя на том, что если Шри-гуша не придет, то придется ехать без него. Мысли его начали путаться. Он записал еще одну цитату из индийского историка, которая была у него записана на отдельной бумажке, теперь он перенес ее в книжку: «Радж-путана стала зоологическим садом со снесенными решетками клеток и без сторожей. Уже в восемнадцатом веке они стали народом, который перестал играть сколько-нибудь заметную роль».
Он спрятал книжку и сложил вещи. Шри-гуши не было. Тогда он направился к Нуэле. На пороге ее комнаты сидел туземец, человек, совершенно ему незнакомый. Бородатый, похожий на отставного солдата, раджпутанец в высоком белом тюрбане встал и приветствовал его.
Дверь в комнату была открыта. В ней было пусто, и ветерок шевелил противомоскитную сетку, подчеркивая пустоту помещения. Он уже хотел было спросить у сидевшего индийца, почему он сидит тут, но тот, отвесив поклон, передал ему маленькую коробочку и удалился. Коробочка пронзительно пахла сандаловым деревом. Бомпер прочел вложенную в коробочку записку. Он никогда не видел почерка Нуэлы и с удивлением прочел написанные печатными буквами слова: «Прости, еду одна. Так нужно. Увидимся в Дели».
Подписи не было. Она писала или писали за нее? И что вообще происходит в этом Джайпуре? Все было похоже на сновидения, которые приятно сменяли друг друга и вдруг слились в такой кошмар, что надо было бежать от него немедленно.
Пришел слуга и сказал, что он послан осведомиться, едет ли мистер Бомпер в Дели, или можно отпустить машину. Он решился. В конце концов в Дели Шведенер, а тут, что будет дальше, никто не знает, тем более пропажа Шри-гуши и Нуэлы, странная сцена, которой он был свидетелем, — все говорило о том, что ему строили какие-то ловушки, что они сами запутались и поставили его в безвыходное положение.
Почему они испугались оба? Почему оба советовали немедленно ехать в Дели, не сговариваясь?
И он сел в машину. Проезжая по улицам Джайпура ранним утром, в первый и последний раз в жизни, он старался смотреть по сторонам, запоминая те неожиданные сцены, что бросались в глаза. На улицах уже шли и ехали люди, дыша утренней прохладой. Он видел, как из узкой и раскрашенной двери на втором этаже небольшого дома вышли семь обезьян. Рядом была лестница вниз. Но они не воспользовались лестницей. Первая обезьяна перелезла через выступ крыши и вступила на карниз, встала на четвереньки, и за ней стали спускаться остальные. Каждая взялась за хвост соседки, и так они пошли по карнизу по своим делам. Никто не оглянулся. Никому это не показалось странным.
Что они делали в доме, почему вылезли на карниз, этого не мог знать и никогда не узнает Бомпер.
Девушка совершала свой туалет, сев на корточки и смотрясь в канавку, по которой медленно журчала вода. Девушка смотрела в воду, как в зеркало, причесывалась, красила брови и губы с полной серьезностью городской кокетки.
Пахло кисло-сладким дымом кизяка. Одинокие прохожие кутались в длинные платки, подобие пледов. Шумно сипели верблюды, мерно шагая друг за другом. Где-то захлебывался криком осел. На выезде из города машина Бомпера чуть не столкнулась с автобусом на повороте.
Шофер Бомпера—молодой нарядный сикх и шофер автобуса — раджпутанец обменялись проклятиями, потом сикх сказал, подмигнув Бомперу:
— Хороший знак — уцелели!
И вот снова потянулись уже виденные Бойлером пейзажи, холмы, рощи, поля. Рядом с дорогой по полю большими скачками куда-то мчалась обезьяна, рослая, чем-то напоминающая Серого Ханумана. Куда мчалась эта обезьяна? Это один из гонцов Ханумана, фантазировал Бомпер, он спешит осведомить Дели о грядущем прибытии туда Лидера всех обезьян. С каждым километром, отдалявшим его от Джайпура, Бомпер успокаивался все больше. Ему уже начинало казаться, что все, что было, ему внушили какие-то неизвестные силы и не было ни Шри-гуши, ни Нуэлы. А Серый Хануман? Нет, он был, это точно...
Шофер-сикх оказался словоохотливым. Бомпер ничего не имел против и охотно слушал болтовню шофера, видимо, рассказывавшего всем, кого он возил по этой дороге, одно и то же. Сикх говорил, что по этой дороге не ездят ночью, потому что бывали случаи, когда леопарды и даже тигры нападали на машины, прыгали на ходу, как однажды тигра, вскочившего на грузовик, шофер привез в Джайпур, рассказывал о прошлых временах, когда раджи ездили на охоту на слонах в сопровождении большой роскошной свиты, а крестьяне должны были бросать работу и выгонять им навстречу диких зверей. Много говорил шофер, почти не переставая, усыпляя Бомпера своими рассказами.
