Али Смит - Ирония жизни в разных историях
— Не желаете ли картофель фри к этому блюду? — выпалил Майкл Карди, вероятно на нервной почве, когда тот прижал его к стенке. После чего Майкл Карди все время был бледным и дрожал. Кимберли пораньше отпустила его домой. Она надеялась, что он отправится в больницу и там после нескольких недель лечения придет в себя от шока, полученного сегодня вечером. Ну а Кимберли, возможно, дадут медаль. Орден Британской империи. Дама Большого Креста. Хотя нет, когда ей исполнится шестьдесят, ее имя внесут в списки тех, кого чествуют в Новый год за службу на благо человечества, а возможно, поместят ее фотографию в «Новостях высокогорья», и все будут ее узна- 'гёать, потому что в газетах напишут о том, как много лет назад, прежде чем стать такой личностью, ей пришлось многое в жизни испытать, и когда она работала дежурным менеджером по приготовлению гамбургеров в деревушке Теско, то во время ее смены абсолютно всем запрещалось плевать на решетки жаровни, и — ни одной из этих идиотских добавок в ковш с майонезом, а вот при никчемном Кенни Пэтоне, который сегодня вечером заступил на смену, все происходит совершенно иначе, и, честно говоря, совсем не хочется есть то, что приготовлено в ту ночь, когда он руководит процессом, и все мальчики из ночной смены обычно сидят с опущенной головой, потому что Кенни Пэтон считает, что весь мир ему обязан своей жизнью, и никогда никого не заставляет что-либо делать должным образом.
Но Кимберли Маккинлей обязательно вычищает старый ковш с майонезом независимо от того, кто был на смене до нее, Кенни Пэтон или кто иной. Это — не настоящий майонез. В нем помимо основных компонентов есть еще консерванты и заменитель сахара. Такой майонез гораздо легче выдавливать из тюбика и намазывать, чем настоящий. Он не прилипает к кухонному оборудованию. Его проще смывать. Каждую смену она начинает с того же самого; это уже ритуал; она выгружает старый ковш наружу вместе с жирными баками, накопившимися за день, и берет со склада крышку от нового ковша. Так она может быть абсолютно уверена. Ей очень хотелось рассказать о делах Кенни Пэтона, но она никогда на это не решится, так как она не из тех, кто ябедничает. Дежурный менеджер словно пародия ада. Она такой не будет. Вот он — именно такой. В ту ночь, когда он работает, проголодавшись в половине второго, лучше загнать автомобиль в гараж и остаться дома, а если уж совсем невтерпеж, тогда лучше съесть гренку; надо установить телефонную линию-, куда можно было бы позвонить и узнать, работает ли он в эту ночь, чтобы понапрасну не проезжать весь чертов путь к деревушке Теско только затем, чтобы наесться всякой дряни, даже не подозревая об этом, вот о чем думает Кимберли по дороге домой в половине восьмого утра, часто моргая в своем автомобиле от яркого дневного света после ночной работы при флуоресцентном освещении, никогда не зная, что творится снаружи, так как нет ни одного окна. Идет ли дождь, снег или овцы и свиньи падают с неба, никогда не узнаешь об этом, покуда не выйдешь наружу после работы и не увидишь свой автомобиль, покрытый всем тем, что произошло в природе, и сегодня чудесное летнее утро, автомобиль легко заводится, когда она поворачивает ключ зажигания, позже начнет припекать, и будет воистину красиво, а она проспит весь этот день; все то, что неизменно хорошо — вот это и есть жизнь, а работа — нечто совсем иное.
Менеджеры зарабатывают 420 фунтов в неделю без учета налога и с последующими надбавками. Работа совсем не трудная. Среди ночи не так уж много найдется желающих съесть то, что приготовлено на скорую руку, хотя на юге совершенно другая ситуация, Кимберли это знает, там гораздо больше бестолковых людей, которых мало беспокоит их время, деньги и пищеварительная система. Ей бы не хотелось оказаться там. Сюда время от времени может заехать безумный человек, но, слава богу, далеко не у всех этих безумцев есть автомобили, или они не настолько безумны, чтобы добраться в такую даль, где расположена деревушка Теско. Захаживают грустные и одинокие люди. И надо знать, как с ними общаться. Зимой нельзя впускать наркоманов в туалет, хотя летом их здесь намного меньше. Приходится иметь дело с напившимися, громкоголосыми подростками четырнадцати лет, которым давно надо быть в своей постели, с целующимися или ругающимися парочками и девушками по вызову, встречающимися здесь с мужчинами, из которых они потом вытряхивают деньги на автостоянке Теско. Заходят гомосексуалисты, которым больше некуда деться. Кимберли их постоянно выгоняет. Заезжают скучающие таксисты. Можно было бы выйти замуж за таксиста, с мужчиной такой профессии, глядишь, получится жить в согласии. В три часа ночи приходят люди из супермаркета, работающего всю ночь. Иногда в четыре часа утра может нагрянуть семейство с детьми, желая купить все для завтрака, но такое случается очень редко. Обычно кругом стоит мертвая тишина. Стремительный наплыв людей бывает по окончании киносеанса в кинокомплексе, после закрытия паба, когда люди не в состоянии сами уехать, а так все вокруг надолго словно вымирает.
Благо всегда есть чем заняться, если пришла пора убирать, значит, надо этим заняться, потому что в то время, когда Кимберли только начала работать в ночных сменах, она слонялась туда-сюда, от складских помещений к кухне, потом туда, где провизия, после к кассе, затем выходила в зал для посетителей и начинала вытирать сиденья, особенно труднодоступные углубления в пластмассе, где пища прилипает к сиденьям, сделанным в виде горбов и головы монстра, в первую ночь своей работы ей пришлось счищать остатки еды с глаз монстра и с шипов на его хвосте; на самом деле, им повезло с этими сиденьями в виде монстра, потому что все заведения в стране, где готовят гамбургеры, вообще никак не отличить друг от друга. В то время менеджер по имени Тони, который нынче занимает важную должность в головной конторе в Лондоне, заметил ее инициативность и то, как она ее продемонстрировала на уровне потолка, всегда покрытого остатками еды и маленькими мертвыми насекомыми, ворсинками пуха и частичками муки, и все это в потоке кондиционированного воздуха подымается там дыбом, ей до сих пор нравится счищать всю эту грязь, что точно соответствовало требованиям, и таким образом она получила повышение по должности, заняв его место и став одной из первых женщин, которые руководят ночной сменой в компании, она — это особый случай, и есть шанс, что позже она получит работу получше, как он, хотя нет никакой возможности, чтобы кто-то в компании мог узнать об этом, она никому ничего не говорит, и в любом случае нет абсолютно никакой возможности, чтобы она попала туда, ни единой возможности на земле, и именно здесь всегда будет самая важная работа.
— Оставь его в покое, — прорычала Кимберли Маккинлей тому с секатором, когда примчалась со склада, желая посмотреть, что происходит на входе, очевидно, она рычала как разъяренный лев, когда появилась, хотя сама едва помнит об этом, как рассказал ей позже мальчик Доллэс, она вопила, что лезвия ножниц грязные, и ему надо держать их подальше от того места, где лежат продукты, и если он повредит краску на стене, то ответит за это, и что у Майкла Карди будет столбняк, если он поранит его ржавыми лезвиями. Совсем не просто представить себя рычащей как лев. Кимберли видела львов в цирке, что расположен в Бат-Парке, еще ребенком, они бежали по кругу и со всей силой били друг друга лапами в просматриваемой насквозь трубе, проложенной по кольцу в самом низу зрительного зала. Она едет обратно в город долгим прямым маршрутом, опустив оба солнцезащитных щитка, прикрывая глаза левой рукой и с недовольным выражением лица; она молода, она выжимает максимальную скорость на своем авто, она готова ко всему, и она — тот человек, который способен прийти в ярость. Когда автомобили мчатся ей навстречу, она смотрит на сидящих в них незнакомцев, они проносятся друг мимо друга настолько быстро, что лицо водителя можно увидеть только мельком, и она спрашивает себя, о чем бы подумали эти люди в автомобилях, если бы все знали, и находит своего рода удовольствие в сознании того, что они никогда этого не пожелают узнать.
Они явились, чтобы совершить ограбление, и, очевидно, она стояла прямо перед кассами со скрещенными на груди руками (она этого не помнит). Они требовали денег.
— Вам отсюда ничего не удастся взять, — сказала она, — разве что выбрать кое-что из меню, и то придется сначала за все заплатить, прежде чем вы это получите, и я вам еще раз напоминаю, вынесите отсюда садоводческие приспособления, тем более что они должны быть в упаковке, и в этот ресторан запрещено вносить какие бы то ни было инструменты для озеленения, если хотите поесть, придется оставить их за дверью.
На грабителях были шерстяные шапки с прорезями для глаз, натянутые на лицо, так чтобы никто не мог их узнать, и когда один из них услышал все то, что она сказала, он рассмеялся, словно от безысходности, — тот, что с пилой, — и опустил одну руку, и она заметила на другой руке протез и по этой фальшивой руке узнала его, да, это был Джейсон Робертсон из Киммилайс, который лишился руки, попав в аварию на мотоцикле, и у него еще изуродовано лицо, она знала его пять лет назад, когда они учились в школе, и все знали, кем он стал после того, как все это произошло. «Ты случайно не Джейсон Робертсон?» — спросила она, и тот, что с секатором, выругался, а другой, ждущий в дверях с воздуходувкой, бросил инструмент на пол и заорал: «Я же говорил тебе надеть сверху твой гребаный чехол». Значит, одним из этих парней был Рич Риак, так как они с Джейсоном Робертсоном всегда слонялись вместе, к тому же она уловила что-то знакомое в том, что с секатором, да, она права, это был он в шапке с дырками, но она все еще не могла узнать того, который стоял в дверях, они называли его Кевином или, возможно, Гэвином. Она помнит, что Рича звали иначе, на самом деле он был Гордоном Риаком из тех домов, что расположены на другой стороне канала. В те времена он здорово играл в футбол. Он все еще одной рукой прижимал раскрытым секатором Майкла Карди к стене; другой рукой он приподнял шапку на лице, чуть выше кончика носа, и вытащил ртом сигарету из пачки.
