Джонатан Эймс - Дополнительный человек
Я не хотел закончить как Отто Беллман, то есть быть выброшенным из-за подозрений в гнусном сексуальном поведении, так что был очень доволен, что благоразумно спрятал подальше крафт-эбинговскую «Половую психопатию».
В ту ночь, после разговоров о пьесах Генри и Отто Беллмане, когда мы погасили свет и оба улеглись в свои кровати, он окликнул меня:
– Можешь проверить дверь, хорошо ли она заперта? Я слишком устал.
– Хорошо, – сказал я.
Мне было приятно помочь ему. Я чувствовал, что Генри мне доверяет и что я стал ближе к нему. Я проверил цепочку, замок и сигнализацию, все было в порядке.
– Все нормально, – сказал я и остановился на кухне, глядя в темноту его комнаты. Я видел его макушку.
– Благодарю за то, что ты нас запер, – сказал он. – Нам не нужно, чтобы Отто Беллман со своей шайкой швейцарских горцев вломились к нам и надругались над нашей добродетелью!
– Разумеется, нет, – сказал я. – Особенно после того, как он, может быть, украл вашу пьесу.
– Точно. Мы можем заманить его сюда, предложив шнапс, а затем связать и пригрозить передать иммигрантским службам, если он не вернет пьесу. И не бросит Вирджинию. Мы должны подумать и о ней. Конечно, он может быть очень силен. Горбатые часто очень сильны. И может быть, он знает пару ударов. Ну, сейчас не время об этом думать, плохо думать о чем-то перед сном… Я беру свои затычки… Ты впустил кота?
– Кота?
– Это то, что люди говорят друг другу перед тем, как лечь спать.
– О да… кот на месте.
– Хорошо. Я вставил обе затычки и потерял радиоконтакт. Gute Nacht!
– Доброй ночи, – сказал я, но он меня уже не слышал, и я на цыпочках пробрался по оранжевой дорожке к своей кровати.
Глава 3
Я чувствую себя связанным с женщинами по всей Америке
Мне нравилась работа в «Терре». Приятно было каждый день тщательно одеваться и повязывать другой галстук. У меня было десять галстуков для двухнедельного чередования.
В Принстоне у меня было всего семь галстуков, но я увеличил их количество, когда однажды в субботу вечером Генри взял меня в благотворительный секонд-хенд на Второй авеню, где я подобрал себе три галстука, две синие оксфордские куртки с наклейками «Пол Стюарт» и рыжеватую спортивную куртку. Качество всех этих вещей было высоким, потому что это был Верхний Истсайд, и обошлись они мне приблизительно в пятнадцать долларов.
Генри взял меня в секонд-хенд, потому что ему понадобилась чистая рубашка, а топтаться в душе на этот раз ему было лень.
– Некоторые люди идут в прачечную-автомат. Я иду в секонд-хенд, – объяснил он.
Каждый день, когда я утром отправлялся на работу, Генри еще спал, так что квартира была погружена в кромешную тьму. Мое окно, выходящее на вентиляционную шахту, не пропускало прямого солнечного света, так что я никогда не знал, что творится снаружи, пока не оказывался на улице. И был ли день серый или ясный, дневной свет всегда действовал на меня словно шок, доставляя, однако, приятные ощущения после квартирной тьмы.
Я шел по Девяносто шестой улице к метро и потом, когда стоял на платформе, ожидая поезда, надеялся, что люди вокруг меня думают: «Вот молодой джентльмен направляется в офис».
На Лексингтон-авеню, прежде чем подняться в «Терру», я заходил в кулинарию и заказывал себе кофе и пшеничный ролл с маслом. Мне хотелось, чтобы меня принимали за постоянного посетителя. Я пытался установить раз навсегда заведенный порядок.
В кулинарии я свел знакомство с молодым кассиром Роберто. Его волосы были черными как смоль, маслянистыми и очень густыми. Каждый день, когда он наклонял голову, вынимая сдачу из кассы, я тайком исследовал его волосы, не без чувства благоговения и зависти, потому что не видел признаков облысения. Согласно моему диагнозу, волосы его никогда не предадут.
Роберто вечно болтал о «Никс» с другим служащим кулинарии, и я, будучи фанатом «Никс», тоже умудрялся вставить несколько замечаний. Хотя это не совсем согласовывалось с моим представлением о молодом джентльмене – едва ли ему следовало быть баскетбольным болельщиком. Но дело в том, что, когда мне было девять лет, я некоторое время общался со старшим кузеном, который приехал к нам на несколько недель, а он был фанатом «Никс». Так что с того самого времени я к ним привязался.
Я начал заходить в кулинарию в преддверии сезона, и мы с Роберто имели большие надежды на нашу команду. Мы каждый раз обменивались одинаковой информацией, которую получали из газет, но пересказывали ее по-разному, так что казалось, что мы хорошо осведомлены. Я с нетерпением ждал встречи с ним по утрам и бывал раздосадован в тех случаях, когда его не было.
После кулинарии я отправлялся к себе в офис, где мне выделили маленький кабинетик. У нас был небольшой персонал, восемь человек: Джордж, редактор, четыре женщины, двое мужчин и я. Двум женщинам было под шестьдесят, и они были замужем, другие две были свободны. Одна из незамужних девушек, Мэри, чрезвычайно привлекательная, причиняла мне страдания, которые вечно причиняют хорошенькие, чистенькие блондинки с тонкими руками – в ее присутствии я испытывал физическую боль, словно меня ударили в живот. Кроме того, рядом с хорошенькими девушками я словно испарялся. Я был не способен сказать ни одной интересной вещи.
Мэри провоцировала во мне все эти симптомы. Я чувствовал, что сражен ее красотой. Я тщательно подмечал, как ее тонкая фигурка двигается под свободными блузками и легкими шерстяными брючками. Я нюхал воздух, когда она проходила мимо, и старался задержать запах духов в ноздрях так долго, как только возможно. Эти переживания были слишком болезненными, так что я старался всеми силами избегать ее. С остальными коллегами я был тих и застенчив.
Но по телефону, делая свою работу, я общался живо и непринужденно. Моей задачей было контактировать с музеями естественной истории и центрами природы по всей стране. Я также должен был убедить их сотрудников купить подписку на журнал.
Самое хорошее в моей работе оказалось то, что практически все, с кем я вел переговоры, были женщинами. По телефону я производил на них по-настоящему благоприятное впечатление. Обсудив с ними дела, мы частенько еще немного болтали. Они были рады перерыву в работе и облегчали душу, беседуя со мной. Они рассказывали мне об офисной суете, о том, как они перерабатывают, о недавно прошедшей выставке динозавров, о новом безалаберном директоре и урезанном бюджете. Через несколько недель я уже стал для многих из них первоклассной жилеткой.
Разговаривая с женщинами, я представлял себе, на что похож их день. Я воображал, как они мечутся по утрам, готовясь к работе, какую борьбу ведут, натягивая бюстгальтеры, трусы и чулки. Я видел их в домашних платьях на кухне, пьющими кофе. Затем поездка на службу. На улицах сильное движение. Я представлял его себе во всех уголках Соединенных Штатов. Я рисовал в воображении автомобили, в которых они едут, выглядывая в окно. Смотрел на Миссисипи в Сент-Луисе, на дождь в Сиэтле, на пустыню в Тусконе.
Потом я видел этих женщин на службе. Вот они выпивают еще одну чашку кофе. Идут в туалет. Я вхожу с ними в женский туалет. Вижу, как они поправляют лифчики и трусики. Их беспечность приводит меня в восторг. И тут на столе звонит телефон. Это я звоню из «Терры», они счастливо улыбаются. Луис Ивз из Нью-Йорка, думают они. У меня была надежда, что они принимают меня за утонченного джентльмена с Манхэттена.
Несмотря на все эти фантазии, пока они говорили, я их внимательно слушал и старался давать те же самые банальные советы, которые давал Генри своим дамам.
– Постарайтесь не думать о своих проблемах перед сном, – говорил я, или еще из Генри: – Никогда не было легко, и становится только хуже.
Мои дамы смеялись, я помогал им почувствовать себя лучше. И мне не было дела до того, что они старые, замужем или обрюзгли. Во всем этом присутствовала невероятная женственность, и это происходило повсюду. Я ощущал себя связанным с женщинами по всей Америке.
Порки Пиг падает с утеса
Я проработал приблизительно две недели, прежде чем использовал телефон для необычного личного звонка. У меня был перерыв, я сидел в своем кабинетике и читал «Нью-Йорк пресс». На последних страницах находилась обширная подборка объявлений «Услуги для взрослых». Одно объявление задержало мой взгляд: «Создание облика трансвестита». Номер начинался на 718.
Я вздрогнул, позвонил. Женский голос ответил:
– Алло.
– Я видел вашу рекламу, – прошептал я.
– В каком журнале?
Она проверяла эффективность своей рекламы.
– В «Нью-Йорк пресс», – ответил я.
– Мы располагаемся в Бэй-Ридж. Где вы?
– Манхэттэн.
– Вы можете приехать в Бруклин?
– Да, – сказал я. Это была чистая ложь. Я не представлял, как мне проехать в Бруклин.
– Ну, мы делаем полную перемену внешности. Два часа за восемьдесят пять долларов. Мейк-ап. Парики. Дамское белье. Платья. Каблуки. Уроки женственности. Можем сводить вас по магазинам, в кино. Что пожелаете. Но никакого секса. Вы хотите договориться о встрече?
