Уилл Фергюсон - Счастье™
– Но почему?
– Почему? Потому что ты не нравишься мне, Эдвин. И никогда не нравился. Ни теперь, ни раньше. И моей жене тоже. Правда, милая?
– Да, – улыбаясь по-прежнему, ответила она. – Мы тебя терпеть не можем. – Они говорили об этом, словно о некоем простом и очевидном факте. Таким тоном утверждают, например, что «небо голубое» или «дождь падает вниз, шарики поднимаются вверх».
– Вы меня ненавидите? – Эдвин был просто ошарашен.
– Мы презираем тебя. – В лимузине открылся какой-то секретный отсек, и Рори сунул в него обе руки. – Думаю, тебе это пригодится. – Он протянул через окно толстую рукопись.
Эдвард сунул в урну свежекупленный кофе и принял пачку бумаги с изумлением и недоверием. Она была уже без конверта, обмотана резинками, но по-прежнему увесистая. Те же наклейки маргариток, то же письмо свернуто и всунуто внутрь. Да, мистер Суаре, мы встретились опять…
– И поверь мне, – сказал Рори. – Ли Бок на самом деле работает. Да, солнышко?
Жена хихикнула и шлепнула его по руке:
– Ой, ну перестань.
Эдвин снова переключил внимание на бывшего уборщика с женой:
– А лимузин, одежда… Откуда все?
– Ах, это… – прищелкнул языком Рори. – Просто купили. Как только поймешь, что деньги – не математика, а, скорее, органика, и все станет на свои места.
– Но…
– Я вложил деньги в краткосрочные казначейские облигации на 4,85% и в первоклассные акции и прокрутил их до вступления в силу требования о раскрытии информации в течение суток. Прибыль вложил в несколько паевых инвестиционных фондов, основную сумму – снова в акции и обналичил средства за среднесрочный период. Затем остается лишь снова вложить прибыль и повторить все сначала. Между восточным и западным побережьем четыре часовых пояса и разница в три часа, вот я и смог прокрутить деньги несколько раз в день. Далее я получил общую прибыль с разницы во времени… и вот, пожалуйста.
– И все это за неделю?
– Нет, что ты. За пару дней. Часовые пояса, Эдвин. Все дело в часовых поясах. Представь, что твои вложения – гигантский снежный ком, который катится с одной горы на другую. Расстояние сокращается, одновременно скорость увеличивается, снежный ком растет. А достигнув наибольшей массы, останавливается. Деньги делают деньги, Эдвин. Импульс наращивает массу. Хотя я просто цитирую эту книгу. – Слово «книга» он произнес с благоговением.
– Это… это невероятно, – сказал Эдвин.
– Вовсе нет. Элементарная органическая экономика. Конечно, все изменится, как только об этом узнают. Система разрушит сама себя – как снежный ком, дорастая до огромных размеров, останавливается. Но к тому времени в основу экономики лягут уже микрокооперативные экономические циклы. А вот следующий шаг самый трудный – «заставить деньги плясать».
– Плясать? – переспросил Эдвин.
– Да. Плясать под твою дудку, а не наоборот. Деньги – катализатор, а не самоцель. Хотя я снова цитирую этого мудрого автора. Вот книга, – сказал Рори, – ты просто обязан ее напечатать.
– Безусловно. Приступлю к редактуре прямо сейчас.
– На самом деле, – продолжал Рори, – опубликуй как есть. Не меняй ни единого слова. Ни единого. Там все на месте, Эдвин. Заменишь часть – потеряешь целое.
– Не могу ничего обещать. Ты посмотри, какая огромная. Не меньше тысячи страниц.
– Ни единого слова, – повторил Рори. – Ни единого. Да, вот еще, чуть не забыл. «Рейнджерc», а не «Рейдерc», глупая твоя башка. – Он произнес это с той же безмятежностью и отстраненностью. – Прощай, Эдвин. Больше не желаю тебя видеть никогда.
Окно бесшумно закрылось, и длинный гладкий лимузин заскользил в потоке транспорта по Гранд-авеню.
– Будь я проклят, – произнес Эдвин (так оно впоследствии и оказалось).
Глава десятая
Эдвин де Вальв проскакал наверх по ступенькам и так быстро крутнул дверь дома 813 по Гранд-авеню, что сбил с ног нескольких замешкавшихся. Пробежал мимо стойки охраны и понесся к лифтам. Тяжеленную рукопись он прижимал к груди, словно младенца или дорогую сердцу мысль.
Все получилось! Он спасен. Последняя сигарета выкурена, завязаны глаза, команда «пли» прозвучала… но Эдвин Великолепный, Гудини каморок, как-то выпутался. «Никакая тюрьма не удержит меня! – хотелось кричать ему. – Я смеюсь судьбе в лицо».
Добравшись до четырнадцатого/тринадцатого этажа, он улыбался так широко, что казалось, вот-вот порвутся лицевые мышцы. Двери лифта разъехались, и он спринтерски рванул по коридору.
– Мистер Мид давно ждет тебя! – крикнула Мэй. – Ты опоздал!
– Я люблю тебя, Мэй! – воскликнул он, пробегая мимо. Из своего кабинета высунулся Найджел и постучал по часам:
– ТВЖ.
– Аббревиатуры твои достали уже, урод висячий, рукопись у меня! – И гордо воздел ее над головой обеими руками – словно обезвреженную бомбу, словно отрубленную голову врага. И проскочил в полированные двери, и оказался в просторном кабинете с прекрасным видом из окна.
– Ты опоздал. – Мистер Мид даже не поднял головы. Он сидел за столом, который широкой полосой красного дерева отделял Его Королевскую Особу от Эдвина. – А я уже собрался уезжать. На писательский семинар в Вакому. Я основной докладчик и на самолет опаздывать не могу. Ну? – Он глянул из-под своих восьмиугольных очков. Эдвин бросил рукопись на стол.
– Вот оно, сэр. Самосовершенствование, как я и обещал. Все, как я говорил.
– Господи Иисусе, она же в фут толщиной. Сколько тут страниц?
– Здесь… – Эдвин поспешно глянул на верхний угол последней страницы. – Тысяча сто шестьдесят пять, сэр.
– Господи помилуй, это не рукопись, это целая книжная серия.
– Безусловно, я буду сокращать. Оставлю только интересные куски.
– Ладно, Эдвин. – Мистер Мид отъехал в кресле назад, заложил руки за голову. – Теперь продай ее мне.
– Простите?
– Продай мне рукопись. Разрекламируй. С чего начинается? Чем захватывает читателя? На чем делается акцент? На кого рассчитана? Содержание? Стиль? Давай выкладывай.
На этом месте Эдвин медленно подошел к окну, открыл его и прыгнул в бездну.
– Сэр, я как раз этим занимаюсь. Я консультировался в отделе маркетинга, чтобы понять, как лучше ее позиционировать среди книг, ipso facto, этого жанра. Так сказать. (Сомневаешься – скажи по-латыни.)
– Ясно. Значит, говорил с отделом маркетинга, – повторил мистер Мид.
– Говорил.
– Нет, не говорил. В отделе маркетинга ничего о книге не знают. Ожидая, когда ты удостоишь меня своим визитом, я не просто гузку просиживал. Я позвонил в отдел маркетинга и поговорил с Сашей. Она ничего не знает. Как и в отделах дистрибуции, рекламы или оформления. Никто, кроме Мэй. Никто во всей редакции ничего не слышал об этой рукописи. Я уже тоже начал сомневаться. Уже думал, хочешь обхитрить старого дядюшку Леона. Да и Найджел говорил, что ты редко появлялся на прошлой неделе.
Ну да, потому что Найджел – ядовитая гноесосная жаба, у которой вместо крови желчь.
– Ну да, потому что Найджел не знает, что я работаю дома, посвящаю все свое время и ресурсы этому потрясающему проекту.
– Время и ресурсы? Тогда скажи, каковы основные темы книги?
– Темы?
– А структура? Больше случаев из жизни или статистики? Она для определенной возрастной группы или для этого жуткого «широкого круга читателей»?
– Ну, сложно объяснить в таком смысле.
– Ты ведь не читал ее, так?
– Нет, сэр. Не совсем. Не per se.[6]
Мистер Мид вздохнул, отодвинул стул и встал. Надевая пиджак, нагнулся и нажал кнопку внутренней связи:
– Стив, распорядись о машине. У меня в двенадцать рейс, я должен успеть.
Эдвин выпрямился, решив применить вариант «Скотская рожа! Тошнотина!», шагнул вперед и произнес:
– Сэр, на прощанье мне хочется сказать…
– Для начала предложи пять тысяч долларов и семь процентов с первых десяти тысяч тиража, дальше обычное повышение. Пусть будет аванс пятнадцать тысяч долларов, только не отдавай британские права или первую сериализацию. «Букингем Пресс» скулила насчет прошлых обязательств заграничных продаж, нужно бросить им кость.
– Что?
– Не расстраивайся, сынок. – Мистер Мид складывал папки в портфель. – Я не прочел и половины того, что приобрел для «Сутенира», когда сам заключал контракты. Только не забудь, что в печать ее надо отправить к середине августа. Впиши ее в план вместо книги мистера Этика. И скажи об этом художникам. Предупреди, что эскиз обложки мне нужен через две-три недели. Придется перепечатать каталог или сделать вкладыш. Мистера Этика нет, поэтому нам придется засучить рукава. – Он закрыл портфель, накинул на плечи шарф. – Слыхал? Его не выпустили под залог?
– Да, сэр. Нам очень жаль. Я всем говорил в редакции, что мистер Этик был важнейшей частью нашей…
– Ну его к черту. Придурок. Всем известно, что надо уничтожать бумажные следы, если переводишь фонды на Каймановы острова. В первую очередь смотрят в бумаги. Как бы то ни было, популярность его серии упала. Последние шесть выпусков ушли в возврат, нас уже завалило. «Барнс-энд-Ноубл», «Бордеро», даже «Amazon.com» – все отказываются. Ехидные шуточки в прессе. Джей Лено просто веселится. «Мистер Этик? В тюрьме? Ей-богу, ха-ха!» Тут ничего не поможет. Придется ставить крест на всей серии. Так что эта книга, Эдвин, должна быть на высоте.
