Леонид Каганов - Таблетки
Олеся пришла хмурая и остановилась перед столиком, упрямо поджав губы.
— Это свинство, — сказала она строго, — вот так, перед фактом ставить. Договаривались вечером. Мне пришлось сбежать с работы на полтора часа раньше. Я бы хоть сменщицу уговорила…
— Это тебе, — сказал Митя, вытащив из-под стола букет роз.
Честно говоря, он не думал, что этот ботанический сувенир окажется настолько удачной идей, но эффект превзошел все ожидания. Олеся пришла в восторг, сразу оттаяла и поцеловала Митю. Вечер обещал быть удачным.
— А что за сменщица? — поинтересовался Митя. — Разве кто-то может тебя заменить в гриме Майи Львович?
— Я в парикмахерской работаю, — неохотно объяснила Олеся. — Двойником — это так, подработка, не каждый месяц случается. И не только Майя Львович, кстати. Я много кого изобразить могу… — Она вдруг оттянула пальчиками виски, из-за чего ее глаза стали узкими, чуть убрала назад подбородок, смешно открыла рот и вдруг произнесла на весь зал тоненьким голоском Феи Лулу из мультсериала: — Император Хотон выключит ваше Солнце, если воинам сию минуту не принесут еды!
Митя расхохотался, настолько это было похоже.
Официант тут же подбежал к столику и торопливо расставил чашечки с чаем и белые дымящиеся салфетки.
— Ага, — усмехнулась Олеся. — Ты тоже смотришь «Звездных самураев», заводчик вертолетов?
— Ну я пока не совсем заводчик, — признался Митя. — И старинная машина тоже не моя — мне ее подарили…
— Везучий ты, — присвистнула Олеся.
— Есть немножко, — признался Митя. — По крайней мере, мне повезло познакомиться с тобой.
— Кстати, о машине, — продолжила Олеся. — Я знаю, где она.
— Где?! — жадно спросил Митя, не веря удаче.
— Есть у нас такой дурачок в Соболевке, тракторист Пашка. Он ее к себе в сарай утащил.
— Откуда ты знаешь? — удивился Митя.
— Он к отцу приходил сегодня в мастерскую, предлагал купить на запчасти. Отец сходил посмотрел — там в моторе клапана прогорели. Ты каким ее бензином заправлял, чудо?
— Хорошим! — уверил Митя. — Самым лучшим!
— Зря, — сказала Олеся. — А еще там бампер оторван, когда Пашка ее трактором тащил. Отец мне и перезвонил… — Олеся достала из сумочки и протянула Мите маленькую свернутую бумажку: — На, держи телефон Пашки. Разберись с ним, ты же у нас ниндзя.
— Спасибо! — Митя спрятал бумажку. — А почему отец тебе вдруг позвонил? Советовался, брать или нет?
— Я же ему вчера хвасталась, что меня подвозил молодой человек на Ягуаре Е-Тайп, шестьдесят девятого года, а он мне не верил… Теперь верит. — Олеся засмеялась. — Но ты мне и без Ягуара нравишься, — добавила она. — Только я бы тебя постригла по-человечески.
— Как Императора Хотона? — пошутил Митя.
Олеся с интересом оглядела его голову.
— А запросто! — сказала она. — Не боишься? Машинка для стрижки у меня с собой, если что.
— Договорились, — улыбнулся Митя.
Официант принес дымящиеся чашки супа, здоровенную доску с роллами и бутылку настоящего японского вина с плавающей на дне сливой.
— Так у тебя есть мастерская вертолетов или нет? — спрашивала Олеся.
— Есть, но они пока плохо летают, — объяснял Митя. — Когда-нибудь полетят.
— Высоко?
— Выше всех! По образованию-то я техник космического приборостроения.
— Ого! В космосе не был?
— Не был. Хотя завтра мне надо съездить на Байконур, — вспомнил Митя. — Пофотографировать пригласили.
— Везет тебе! — сказала Олеся. — Меня возьмешь?
— Я бы рад, но в этот раз не получится, самому с трудом выписали пропуск… А ты где-то учишься?
— Не-а, — вздохнула Олеся. — Три года подряд поступала в театральный, и не взяли. Представляешь, три года! В этом году уже и пробовать не буду…
— Почему? Вдруг повезет?
Олеся покачала головой.
— Не повезет. В последний раз там такая старая дура сидела в приемной комиссии… «Девочка моя, ты парикмахером работаешь?» — передразнила она глубоким грудным голосом, изображая палочкой для суши длинную сигарету, — «Возвращайся в свой город и стриги! Стриги, девочка моя! А высокое театральное искусство — это не твое…»
Митя рассмеялся.
— Я бы тебя точно взял с такими талантами, — уверил он. — По-моему, ты прекрасная актриса!
— Ты врешь, но приятно, — согласилась Олеся.
— Не вру! — обиделся Митя. — Ты мне правда дико нравишься!
— Ты тоже ничего, — кивнула Олеся. — Даже хорошо, что ты не олигарх. Ты мне нравишься.
— Что-то мне подсказывает, что завтра морок рассеется, и ты передумаешь, — съехидничал Митя.
— Я довольно постоянна в своих симпатиях, — возразила Олеся серьезно.
— Чем же я тебе понравился? — удивился Митя.
Олеся задумалась.
— Не знаю. Ты чем-то на Фродо похож из «Властелина колец», — сказала она.
— Я? — изумился Митя — На Фродо? Совсем не похож.
— Я бы тебя под Фродо загримировала — нефиг делать. Но сейчас я о внутренних ощущениях. Ты какой-то… слишком честный, что ли? Готов на подвиги, а взгляд испуганный. Словно у тебя на шее висит Кольцо Всевластия и давит, давит, давит…
Это было чересчур.
— А знаешь, чем ты мне понравилась? — торопливо перебил Митя.
— Конечно, знаю: Майей Львович, — усмехнулась Олеся.
— Нет, ты намного красивее! — уверил Митя.
— Брось, — поморщилась Олеся. — Без грима я некрасивая.
— Самая красивая! — уверил Митя. — Потому что ты самая живая и естественная из всех, что я видел!
— Мало живых видел, значит, — пробормотала Олеся, но улыбнулась: — Все равно приятно врешь!
— Я же честный Фродо, я не вру, — напомнил Митя.
Он подвинул плетеное кресло поближе и обнял ее за плечи. И они стали смотреть через стекло на город.
* * *
Будильник выдернул Митю из сна, и он его выключил, чтобы не разбудить Олесю. Олеся спала рядом, разметав волосы по подушке и сладко улыбаясь. Хотя волшебство пуговицы к утру закончилось, Олеся никуда не исчезла, не превратилась в жабу, не оказалась скрытым трансвеститом. И это уже можно было считать первой сегодняшней удачей. Митя нежно поцеловал ее в щеку и стал тихонько собираться на космодром. Настроение было все еще праздничным, но Митя ждал подвоха. Он еще раз посмотрел на Олесю, сладко спящую на его диване и улыбнулся.
Сюрприз поджидал в ванной: Митя глянул в зеркало и опешил — из пыльного стекла на него смотрел человек с прической Императора Хотона. По голове словно прошелся когтями тигр от лба до самого затылка, распахав голову на полосы гладко выбритой розоватой кожи и полоски густой шерсти, вздыбленные вверх каким-то гелем или клеем. Конструкция была объемной и слегка напоминала ребристый шлем велосипедиста. Митя не очень помнил, как они это вчера сделали, а главное — зачем.
Вдобавок в квартире снова отключили горячую воду. Скрипя зубами, Митя забрался под ледяной душ и тщетно попробовал отмыть гель — вода скатывалась с прически, не впитываясь, и волосы оставались прямыми и жесткими. Голова по-прежнему напоминала ровные лесопосадки новогодних елей, только теперь елки были мокрые.
Негромко проклиная Императора Хотона и весь мультсериал про Фею Лулу, Митя вытерся полотенцем, посмотрел на часы, присвистнул, кинул в сумку паспорт, зарядку для смартфона и майку, надел куртку и нащупал в кармане флакон от мыльных пузырей. Первой мыслью снова было избавиться от него, пока не обрушились неприятности. «Запас карман не тянет…», — пробормотал Митя и рука сама потянулась к флакону, словно ей управлял уже не он, а какая-то чужая сила.
Вот же проклятье! Всё, как предупреждал Гриша.
Митя вдруг увидел свое отражение в стекле хозяйкиного буфета: на голове еловый подлесок, а лицо испуганное и растерянное — и впрямь вылитый Фродо.
«Стоп! — сказал он себе. — Стоп! Важная клятва! Важная клятва, важная клятва! — он сделал глубокий вдох и одними губами заявил: — Даю себе свое самое честное слово, клянусь всем, что мне дорого… Клянусь здоровьем мамы, клянусь Олесей! Я не буду пользоваться этой дрянью сегодня! И не только сегодня — никогда больше! А флакон выкину!» — добавил он и перевел дух.
Это, конечно, было сильным решением. Но сразу же безумно захотелось взять флакон с собой на космодром. Воображение живо нарисовало картину: один из космонавтов не может лететь, старт через пять минут, срочно требуется замена, нужен человек молодой, здоровый, идеально подходящий по размеру скафандра, а главное — чтоб разбирался в электронной аппаратуре… И тут как раз выходит к ракете главный по запуску, комендант Байконура — а это по чистому везению наш бывший толстый ректор Иван Гаврилович, преподаватель сопромата в техникуме. Он нервно оглядывает толпу, замечает Митю и восклицает: «Ба, кого я вижу! Это же мой выпускник Техникума космического приборостроения Сверчков! Какая удача! Вон Сверчков и заменит американского космонавта! Не будем откладывать запуск, быстро лезь в скафандр, я начинаю обратный отсчет…» Митя помотал головой, отгоняя дурацкое видение.
