Джеффри Арчер - 36 рассказов
Губернатор поклонился, его супруга сделала глубокий реверанс, а высокий гость вслед за Карразерсом пошел в комнату королевы Виктории. Тед обнял жену.
— Он знает, что мы знаем.
— Возможно, ты и прав, — сказала Хэйзел. — Но знает ли он о том, что мы знаем, что он знает?
— Я подумаю об этом, — сказал Тед.
Взявшись за руки, они пошли на кухню, где нашли миссис Тревис, которая укладывала посуду в ящики под присмотром леди Катберт, кружевные рукава вечернего платья которой были теперь засучены.
— Как вы попали сюда, Дотти?
— Обошла дом кругом и вошла через дверь для слуг, — ответила леди Катберт.
— Вы не заметили каких-нибудь наших оплошностей? — тревожно спросила Хэйзел.
— Вроде нет, — ответила леди Катберт, — если не считать того, что Мику Флагерти не налили четвертого бокала муската.
— Миссис Тревис, — сказал Тед, — шеф-повар «Савоя» не смог бы устроить более великолепный стол. Безупречно во всем. Я всего лишь повторяю те слова, которые сказал лорд Маунтбеттен.
— Благодарю вас, ваше превосходительство, — сказала миссис Тревис. — А аппетит у него неплохой, не так ли? — добавила она с улыбкой.
В этот момент в кухню вошел Карразерс. Он оглядел комнату, которая снова была безукоризненно убрана, затем повернулся к Теду и сказал:
— С вашего разрешения, сэр, мы пойдем отдыхать.
— Конечно, — ответил губернатор. — Я хочу поблагодарить вас, Карразерс, и всю вашу команду за ту помощь, которую вы нам оказали. Ваша работа безупречна. Лорд Маунтбеттен не переставал напоминать мне об этом.
— Его светлость очень добры, сэр. В какое время нам нужно вернуться утром, чтобы подать завтрак?
— Ну, он просил подать ему в комнату легкий завтрак в 7:30.
— Значит, мы вернемся к 6:30, — сказал Карразерс.
Хэйзел отворила дверь кухни и выпустила их из дома.
Они сгорбились под тяжестью ящиков с посудой и корзин с провизией, которые тащили к поджидавшим их машинам. Последней выходила Дотти с серебряным фазаном под мышкой. Хэйзел поцеловала ее в обе щеки.
— Не знаю, как ты, а я совершенно вымотался, — сказал Тед, запирая дверь кухни.
Хэйзел посмотрела на часы. Было семнадцать минут второго.
— Я совершенно разбита, — призналась она. — Давай попытаемся хотя бы ненадолго заснуть, поскольку нам еще предстоит быть на ногах в семь, чтобы убедиться, что все идет нормально перед его отъездом в аэропорт.
Тед обнял жену за талию.
— Это твоя личная победа, дорогая.
Супруги прошли через холл и начали устало подниматься по лестнице, но не сказали друг другу ни слова из опасения потревожить отдых гостя. Когда они поднялись наверх, то внезапно замерли и в ужасе уставились на предметы, которые увидели. Это были три пары черных кожаных ботинок, выстроенных в линию перед дверью в комнату королевы Виктории.
— Теперь я уверена, что он знает, — сказала Хэйзел.
Тед кивнул и, повернувшись к жене, прошептал:
— Ты или я?
Хэйзел показала на мужа пальцем.
— Конечно ты, мой дорогой, — сказала она приторно сладким голосом и удалилась в комнату Нельсона.
Тед пожал плечами, взял ботинки адмирала и вернулся на кухню.
Его превосходительство губернатор и главнокомандующий Сент-Джорджа потратил значительное время на то, чтобы ботинки не просто выдержали придирчивую проверку адмирала, но и выглядели так, будто их чистил Карразерс.
Когда в следующий понедельник Маунтбеттен вернулся в Адмиралтейство на Уайтхолл, он составил полный письменный отчет о своем визите на Сент-Джордж. По экземпляру было направлено королеве и министру иностранных дел.
В субботу на той же неделе адмирал рассказал о своей поездке в семейном кругу в замке Виндзор. Когда смех стих, королева спросила его:
— А когда вам в голову впервые закралось сомнение?
— Карразерс подставил их. Он знал про сэра Теда все, кроме того, в каком полку тот служил. Это невозможно для старого солдата.
У королевы был еще один вопрос:
— А как вы думаете, губернатор знал, что вы знали?
— Нельзя сказать с уверенностью, Лилибет, — ответил Маунтбеттен после некоторого раздумья. — Но я собираюсь ясно показать ему, что я знал.
Министр иностранных дел истерически хохотал, пока читал отчет Маунтбеттена, а внизу записал два вопроса, которые требовали пояснений:
а) Почему вы так уверены в том, что горничные, обслуживавшие обед, не принадлежат к штату губернатора?
б) Как вы думаете, сэр Тед знал, что вы знаете?
Адмирал ответил:
а) После обеда одна из девушек спросила леди Баркер, класть ли ей сахар в кофе, а мгновение спустя она положила в чашку леди Катберт две ложки, не спрашивая ее об этом.
б) Возможно, нет. Но к Рождеству узнает.
Сэр Тед был рад получить от лорда Маунтбеттена поздравительную открытку к Рождеству. «С наилучшими пожеланиями Дикки. Благодарю за незабываемый визит», — было написано в ней. К открытке прилагался подарок.
Хэйзел развернула небольшой пакет и нашла внутри банку черного крема для обуви.
— Теперь мы точно знаем, что он знал, — только и сказала она.
— Согласен, — кивнул Тед с улыбкой. — Но знал ли он, что мы знали, что он знал? Вот что я хотел бы знать.
Дешево — за полцены
Женщины превосходят мужчин, и миссис Консуэла Розенхайм не была исключением.
Американский банкир Виктор Розенхайм был третьим мужем Консуэлы, и, по слухам, которые муссировала пресса по обе стороны Атлантики, бывшая колумбийская модель начинала искать нового мужа, не дожидаясь, пока теперешний испустит дух. Первые два ее мужа, один — араб, второй — еврей (Консуэла не страдала расовыми предрассудками, когда дело доходило до подписания брачного контракта), не позволили ей добиться такого материального положения, при котором она чувствовала бы себя обеспеченной материально, когда ее красота начнет тускнеть. Еще два развода — проблема будет решена. Имея это в виду, Консуэла подсчитала, что ей остается еще пять лет до того момента, когда придется заключать последний брак.
Розенхаймы отправились в Лондон из своего дома в Нью-Йорке, точнее, из своих домов в Нью-Йорке. Консуэла поехала в аэропорт из их особняка в Хамптоне на машине с водителем, а ее муж — из своего офиса на Уолл-стрит, в другом автомобиле и тоже — с водителем. Они встретились в зале ожидания аэропорта имени Кеннеди. Когда «конкорд» сел в Хитроу, еще один лимузин отвез супругов в «Ритц», где их приняли как постоянных гостей и проводили в апартаменты, не предложив ни зарегистрироваться, ни заполнить анкеты.
Цель этой поездки была двоякой. Мистер Розенхайм надеялся взять под свой контроль небольшой коммерческий банк, который не процветал в условиях кризиса, а миссис Розенхайм намеревалась потратить время на поиск подарка ко дню рождения — своему дню рождения. Несмотря на тщательное расследование, я так и не смог выяснить, какой же день рождения Консуэла отмечала на самом деле.
После бессонной ночи, вызванной разницей во времени, Виктор Розенхайм уехал в Сити, где у него была назначена утренняя встреча, а Консуэла осталась в постели со своим завтраком. Она съела тонкий тост без масла и поковыряла яйцо.
Как только поднос был убран, Консуэла сделал пару телефонных звонков, чтобы подтвердить запланированные ланчи в те два дня, что она пробудет в Лондоне. Затем Консуэла исчезла в ванной.
Через пятьдесят минут она вышла из апартаментов, одетая в розовый шелковый костюм с темно-синим воротником, а ее светлые волосы рассыпались по плечам. Почти каждый мужчина, попавшийся на пути от лифта к выходу, оборачивался ей вслед. «Значит, — рассудила Консуэла, — пятьдесят минут были потрачены не зря». Она шагнула на улицу под лучи утреннего солнца, чтобы начать поиски подарка ко дню рождения.
Точкой отсчета стала Нью-Бонд-стрит. Как и в прошлом, Консуэла не хотела уходить дальше, чем на несколько кварталов к северу, югу, востоку или западу от этой удобной отметки. Автомобиль с шофером следовал в нескольких метрах позади нее.
Она провела какое-то время в «Аспри», рассматривая новомодные плоские наручные часы, золотую статуэтку тигра с глазами из оникса и новодельное яйцо Фаберже. Затем перешла в «Картье», где отказалась от серебряного подноса с гербом, платинового браслета и напольных часов эпохи Людовика XIV. Оттуда прошла еще несколько метров и оказалась в «Тиффани», из которого — несмотря на то что продавец за прилавком показал ей почти все, что было в магазине, — тоже вышла с пустыми руками.
Консуэла стояла на тротуаре и смотрела на часы. Было 12:52, и ей пришлось признать, что утро потрачено впустую. Она приказала водителю ехать в бар «У Гарри», где и нашла миссис Марию Ставрос Клеантис, поджидавшую ее за их обычным столиком. Консуэла приветствовала подругу, расцеловав ее в обе щеки, и села на стул напротив.
