Алексей Санаев - Уругуру
– Правильно.
– А почему я должен вам верить? Почему меня должно напугать какое-нибудь средневековое предубеждение?
Она снова передернула плечами, и снова блеснули за позолоченной оправой ее черные глаза.
– Потому что люди, которые не верят в эти, как вы говорите, предрассудки, эти люди умирают, Алексей...
Я поменял билет и улетел в Москву той же ночью, хотя после разговора с Амани у меня осталось больше вопросов, чем ответов. Она было явно права, когда говорила, что догоны умеют морочить голову. По крайней мере, в самолете я так и не смог заснуть, и мысли, роившиеся в голове, были какими-то тревожными, непонятно почему.
Я устал от тайн, и мне все больше хотелось оказаться наконец там, на поле боя со сверхъестественными силами, чтобы доказать себе и всему человечеству, что этим миром правит наука.
Ни во что, кроме нее, я никогда не верил. Если существует загадка, значит, наука обязательно предоставит на нее ответ – рано или поздно, но обязательно, дайте только время. Откуда берется молния? Почему ночь сменяет день? Могут ли люди летать со скоростью звука и ходить по морскому дну? Куда падают звезды в августовскую ночь?
Все эти вопросы кажутся нам смешными, но наши далекие предки не знали на них ответов и приписывали все сверхъестественное чудесам богов, а тех, кто пытался найти вменяемые ответы на эти вопросы, предусмотрительно сжигали на кострах. Сегодня потусторонним силам стало тесно в мире, где власть все больше захватывает наука, где у природы все меньше остается нераскрытых тайн. Но людям скучно так жить, они хотят чудес, и получают их из рук священников, астрологов, предсказателей судеб, армии профессиональных борцов с порчей и сглазом, зарабатывающих деньги на вере человека в высшие силы и готовых разжигать новые костры борьбы с неверующими.
Но среди людей всегда останутся те, кому костер не страшен. Они двигают человечество вперед. Это они создали великие пирамиды и доказали, что не только Бог, но и человек может строить горы. Они шаг за шагом открыли самые сокровенные уголки этой планеты. Они повторяют знаменитое: «А все-таки она вертится!» Они конструируют приборы для предсказания землетрясений и извержений вулканов. Они собственным опытом опровергают рассказы священных книг про «небесную твердь» и, крикнув «Поехали!», с хрустом ломают тысячелетние мифы. Просто задайся целью найти научное объяснение любому явлению природы, любой загадке цивилизации, и ты найдешь его.
Я понял, что поеду в Страну догонов. Как только разберусь с делами в Москве, поеду! Не из скуки и не ради поиска острых ощущений. Нет, я должен доказать самому себе, что никакой мистики не существует, что мир рационален и чудес не бывает, а есть только еще одна загадка науки, раскрыть которую – очередная задача для моего интеллекта, не более.
Причина моего смутного беспокойства стала мне ясна лишь в Шереметьево. Все последнее время я по нескольку раз в день набирал на всякий случай номер Чезаре Пагано, и мы общались на скорую руку. И вдруг его телефон ответил длинными гудками. Сердце у меня ухнуло. Я не знал с какой стати, но мне пришлось остановиться и, замерев, слушать эти бесконечно долгие гудки, прежде чем мне ответил по-французски чей-то резкий голос:
– Слушаю вас.
– С кем я говорю? – выпалил я, предчувствуя худшее.
– Меня зовут Огюст Морисмо, я вице-консул Франции в Бамако. С кем имею честь?
Я назвал себя.
– Мне нужно поговорить с Чезаре Пагано. Это ведь его телефонный номер?
– Да, его. Но с господином Пагано вы уже не поговорите. Господин Пагано был найден вчера на рассвете мертвым.
БЕГСТВО В ИНОЙ МИР
Жена меня не поняла. – Мои планы. – Меня считают ненормальным. – Сборы и приготовления. – Мы собираем экспедицию. – Профессор Оливье Лабесс. – Его многочисленные друзья. – Профессор Жан-Мари Брезе. – Отправление в путь. – Привет с того света. – Уругуру.
– Ты что, с ума сошел? – Юля даже вскочила со стула, и в ее светлых глазах заиграли недобрые искорки.
Я только что объявил ей, что на «Омегу» и свою зарплату мне плевать и я беру двухмесячный отпуск, чтобы отправиться в Страну догонов. А она, Юля, остается в Москве.
После смерти Чезаре я немедленно связался с Амани, и больше всего меня поразило в разговоре с ней то, что она совершенно не удивилась его гибели. Как будто ждала ее с самого начала.
– Да-да... Вот видите. Я ведь говорила...
На мой вопрос, что она теперь намерена делать, она ответить не смогла. И с беспокойством задала тот же вопрос мне самому. А я как раз был вполне уверен в своих планах. Оставить эту историю в прошлом, пожать плечами и продолжать жить своей растительной жизнью, так и не узнав, какой страшной смерть погиб мой приятель Чезаре, не было никакой возможности. Я твердо решил ехать в Мали.
Юля, конечно, ничего не поняла. Будучи насквозь реалистичным человеком, она не могла согласиться с тем, что смерть Чезаре обязательно вызвана магией:
– Он был расхлябанным человеком, ты сам же говорил. Возможно, опять выпил лишнего, пошел в темноте искать очередную пещеру и сломал себе шею в темноте. С кем не бывает?
Но я не разделял ее оптимизма по поводу подобных случаев. Что-то подсказывало мне, что никаких случайных событий в Стране догонов не происходит. Но когда я заявил о своем желании поехать и разобраться во всем самому, ее реакция была более чем бурной.
Удивительно то отношение, которое начинают испытывать к тебе близкие люди, друзья и коллеги по работе, когда узнают, что ты собираешься уехать на неопределенный срок в глубь Африки, чтобы разбираться в обстоятельствах загадочной смерти малознакомого человека. Когда это делали герои романов Фенимора Купера и Жюля Верна, общественность несла их на руках к пароходу, а симпатичные девушки падали в обморок от любви. Они давали слово дождаться своего героя, чего бы это ни стоило. Ныне люди в лучшем случае покрутят пальцем у виска и выразят сомнение в душевном здоровье путешественника, а в худшем – закатят истерику под девизом «Ты меня хочешь в гроб вогнать?». Я в полной мере испил эту горькую чашу. Вполне убедительно и с большим жаром я рассказывал в свое оправдание историю о летающих людях, но повсюду натыкался на глухую стену непонимания.
Особенно печально было обнаружить отсутствие всякого сочувствия со стороны собственных родителей.
– Тебе что, жить надоело? – с театральным надрывом в голосе воскликнула моя мама, когда я робко признался ей, что мне предстоит небольшая развлекательная экскурсия на плато Бандиагара. И, не дожидаясь моего риторического ответа на этот ритуальный вопрос, выдала мне свою коронную фразу, которую мне доводилось услышать перед каждым моим отправлением в очередное путешествие: – А о нас ты подумал?
– Действительно, Алексей, – энергично поддержал ее отец, – что это за страна нагонов, зачем это тебе надо?
Не заметив в моих глазах немедленного раскаяния, он переключился на мою жену как на человека, имеющего на меня, несомненно, определяющее влияние:
– А, Юль? Не надо ему этого делать... Приезжайте лучше к нам в воскресенье, посидим, я сделаю тарталетки с грибной икрой...
Мои родители всегда были уверены, что мои путешествия в различные экзотические уголки земного шара приводят к фатальным катаклизмам. Гражданская война в Ливане вспыхнула буквально спустя неделю после моего счастливого возвращения из турне по этой стране, и в течение месяца это милое совпадение было предметом семейных шуток вокруг меня.
Шутки прекратились, когда на следующий день после моего прилета из Камбоджи российское телевидение сообщило о боестолкновениях на севере страны. Потом были еще военный переворот в Таиланде, сокрушительное землетрясение на индонезийском острове Ява и эпохальное наводнение в Центральной Европе! По убеждению моих родных, ничего бы этого не случилось, не вздумай я посетить эти страны. Мою маму не покидает уверенность, что недавние грандиозные лесные пожары в Греции – моих рук дело. А папа выдвинул теорию, что мне следовало бы ездить в горячие точки планеты: там, по закону логики, под воздействием моего появления прекращались бы боевые действия и успокаивалась стихия.
– Зачем ты едешь в эту Финляндию? – приставал он ко мне всякий раз. – Поезжай в Ирак, Сомали, Афганистан! Под Кандагаром, говорят, есть хорошие места...
Я не сомневался, что в предстоящем путешествии у меня будет более чем достаточно моментов, когда мне страстно захочется оказаться в компании родителей и тарталеток с грибной икрой, а не на крутых и неуютных скалах Страны догонов. Но еще лучше я знал другое: если я не поеду, весь остаток своей жизни я буду жалеть и мучиться, что не разгадал этой тайны. Пусть даже Чезаре Пагано не был для меня ни родственником, ни другом.
– Я не сошел с ума, – твердо ответил я жене. – И я уезжаю.
Через день весь наш офис муссировал слухи о моем отправлении в Африку. Евгений Смольский, компании которого я отдал лучшие годы своей жизни, сидел передо мной за своим необъятным столом и всем видом выражал искреннюю досаду по поводу того, что мой отпуск ставит под угрозу целый ряд важных коммерческих проектов компании. Я же с невинным выражением лица заверял его, что мой департамент будет работать как часы, а я буду постоянно находиться на связи.
