Андрей Шляхов - Доктор Данилов в дурдоме, или Страшная история со счастливым концом
За назначение на должность заведующего отделением Геннадий Анатольевич заплатил главному врачу двенадцать тысяч долларов, которые, впрочем, «отбились» меньше чем за полгода, даже с учетом ежемесячной «дани». Дань зависела от многих факторов, но никогда не опускалась ниже пятнадцати тысяч рублей. Геннадий Анатольевич был счастлив на посту заведующего отделением – он умел извлекать выгоду из всего, причем делал это легко и непринужденно.
Теневая больничная экономика подчинялась простым, эффективным и довольно жестким законам. Причем функционировала она без бюрократической бумажной возни и оттого – без сбоев. Врачи, «имевшие» с пациентов, «отстегивали» некоторую, пропорциональную своим доходам сумму заведующим отделениями. Те, в свою очередь, «заносили» главному врачу. Своя цепочка тянулась и от старших сестер к главным. Рядовые медсестры, в отличие от рядовых врачей, данью не облагались, поскольку «левые» доходы у них были небольшими, можно сказать – копеечными. Отчего умная медсестра так хочет стать старшей медсестрой? Во-первых, работа не в пример чище, а во-вторых, старшие сестры отделений занимаются получением, хранением, учетом и распределением лекарственных средств. Вот где оно – золотое дно! Особенно в психиатрии, где две трети препаратов – строго учетные и оттого с рук стоят очень дорого. Это уже не золотое, а поистине бриллиантовое дно.
– Купил-то я его у главного, а попереть меня могут по свистку из департамента, – ответил он неразумной супруге. – Да и Филиппыч наш своего никогда не упустит, скажет: «Раз не справляешься, так зачем лез», – и посадит другого. Кому можно верить?
– Мне, мне можно, – промурлыкала жена, легонько царапая Геннадия Анатольевича своими наманикюренными коготками.
«Да уж, – подумал он. – Оглянуться не успеешь, как рога вырастут…»
Увеличив дозировку препаратов, Безменцева немного подумала и решила помимо консультации невропатолога назначить Данилову и консультацию терапевта. Пусть сделает запись. Употребление алкоголя в анамнезе есть? Есть. Нелишне проверить печень с поджелудочной. И вообще – сам он врач, жена тоже врач, да вдобавок из начальничков… так спокойнее. Безменцева тоже не любила пациентов из числа врачей. Лучше всего, конечно, сплавить этого Данилова в другое отделение «по обмену», но кто захочет брать такого «троянского коня»?
Обмен больными – один из видов больничной взаимопомощи и взаимовыручки. Бывает так – ну не складываются у пациента отношения с врачами отделения. Ну никак… и это ему не так, и то ему не эдак, и вообще. В психиатрии подавляющее большинство пациентов беспокойны, хотя бы в начале курса лечения, и «заглушить» до спокойного состояния можно любого скандалиста. Но вот родственников никак не «заглушишь». Если они считают, что здесь их мужа-сына-брата-сестру-жену-мамашу лечат неправильно и переубедить их не удается, то перевод в другое отделение – хороший выход. И обстановка меняется, и грязь за пределы родной больницы не выносится. Все тихо, келейно, елейно. Ну, разумеется, руководствуясь древним принципом «око за око», отделение, принимающее «сложного» больного, постарается спихнуть в ответ кого-то из своих «проблемщиков». Разумеется, существуют исключения из негласных правил. Так, например, больного без определенного места жительства и без документов не возьмет ни одно отделение, хоть умри. Кому из врачей охота долго и нудно решать вопрос об устройстве таких пациентов в психоневрологический интернат, да еще ездить в пусть и ближайшее к больнице отделение ФМС и простаивать там в очередях, «выправляя» пациенту паспорт. Без паспорта ни один интернат не примет, а в отделении вечно держать нельзя, ибо койка должна оборачиваться. Оборот койки в медицине не менее важен, чем оборот денег в торговле. Хорошо, если такой пациент немного полежит в отделении и сбежит бродяжничать дальше. А если он не хочет или не может сбегать?
«Ладно, пусть пока полежит, – подумала Безменцева, убирая историю Данилова в синюю картонную папку с цифрой „6“ и завязывая тесемки. – Профессорский обход есть, заведующий смотрел, диагноз обоснован, терапия по показаниям, соответственно тяжести заболевания, обследование проводится…»
Тут она вспомнила, что забыла обосновать в сегодняшнем дневнике увеличение дозировок, и со вздохом («блин, не хочешь, а подставишься…») потянула за конец одной из тесемок, развязывая бантик.
Под халатом завибрировал мобильник, висевший на шейном шнурке. Сообщение. Нетрудно догадаться от кого. Так и есть – от Светочки (про себя и с глазу на глаз Безменцева называла главного врача больницы Святослава Филипповича Воронова Светочкой. Тот не возражал против откровенно женской трактовки своего имени, только просил контролировать себя и случайно не назвать его так на людях).
«Дождись меня, освобожусь к шести», – прочла Безменцева на экране.
«К шести» – это хорошо. Это означает, что ужинать они будут вместе, а следовательно, можно будет улучить удобный момент и поинтересоваться – когда же она, наконец, станет заведовать приемным отделением? Спрашивать об этом в лоб нельзя – Светочка не любит, когда на него давят, а между делом – как раз. Сколько же ждать? И ведь недаром он Полосухину все в «исполняющих обязанности» держит, значит, она его не устраивает и присматривает он кого-то еще. А с другой стороны – не торопится принимать окончательных решений. Эх, он бы лучше в постели так долго тянул, как с делами, вот уж цены не было бы такому любовнику.
Заметно повеселев, Безменцева дописала пару строчек в истории болезни Данилова, вернула ее в папку и перешла к седьмой палате. Всего она вела двадцать восемь больных – четыре четырехместные палаты и две шестиместные. Иногда к ним добавлялась «палата люкс» – комфортабельный одноместный номер с собственным санузлом. На бумаге она числилась «наблюдательной», то есть предназначалась для пациентов, нуждавшихся в круглосуточном наблюдении персонала. К таким пациентам относятся, например, люди с выраженной склонностью к самоубийству или же очень агрессивные типы. В наблюдательной палате должен быть круглосуточный медицинский пост, оттого-то она и называется «наблюдательной».
Геннадий Анатольевич начал свое заведование с ликвидации этой палаты и превращения ее в фешенебельные (по больничным меркам, естественно) апартаменты для избранных. Всех, нуждающихся в присмотре, он распорядился класть в коридоре, поближе к постовым медсестрам – пусть они и наблюдают. Подобная практика существовала во многих отделениях, и администрация больницы привычно закрывала на это глаза. Тем более что иногда и главному врачу приходилось укладывать «к себе» нужных людей или их родственников. Не в общую же палату их класть и не в свой кабинет.
«Палата люкс» обычно не числилась постоянно за кем-то из врачей, а использовалась по мере необходимости или по очереди, чтобы никому не было обидно. Умные люди никогда не допускают трений с коллегами. Особенно если на работе им периодически приходится вступать в конфликт с законом. Так спокойнее – можно, хоть и не полностью, быть уверенным, что свои не сдадут.
Закончив с дневниками и назначениями, Тамара Александровна достала из нижнего ящика своего стола аккуратно сложенное махровое полотенце, лежащее не просто так, а в пластиковом пакете, и отправилась в душевую для сотрудников. Она обожала всяческие водные процедуры, искренне веря, что вода смывает все плохое – и грязь, и усталость, и отрицательные эмоции.
Глава шестая
Несовпадение интересов
Утренний подъем касался только тех, кому это было надо. Сдавать анализы, идти на процедуры, завтракать, в конце концов. Если ничего не назначено и есть не хочется – спи до обхода.
– Вова, а ты в психушке на занятиях был? – Юра вернулся с завтрака и желал общения.
– Был, – подтвердил только что проснувшийся Данилов.
– Тогда есть вопрос… – Юра сел на свою койку. – Вот наша дурка – это несколько корпусов, в каждом по нескольку этажей, так ведь?
– Так, – подтвердил Данилов, не понимая, к чему клонит сосед.
– В обычной больнице все ясно – хирургия там, терапия, урология… А здесь как делятся отделения? Ну, мужское и женское – это ясно, а дальше как? Псих же он и есть псих, кого ни взять, у всех шизофрения или психоз…
– Как ты глубоко мыслишь, – похвалил Данилов.
– Это вы о чем? – в палату вошел Миша.
– О нашей дурке, – ответил Юра. – Я Вовке вопрос задал, а он мне комплимент сделал.
Миша улегся так, чтобы видеть Данилова, и выжидающе уставился на него.
– Вообще-то ты прав, – сказал Данилов. – По большому счету кого ни возьми, так у всех либо шизофрения, либо психоз. Грубо говоря. А что касается отделений, то их просто много. Наше вот второе, а всего, как я думаю, не меньше двадцати. Называются они отделениями для лечения острых форм психических расстройств, и кладут в них всех…
