Димфна Кьюсак - Жаркое лето в Берлине
– Вернее, благодаря самому себе.
– Вы преданная жена.
– Просто справедливая.
– Ну, хорошо, оставим эту тему. Вы говорите, вам нравится у нас, а сами хотите скоро нас покинуть. Я просто был озадачен, услышав об этом.
– Рождество еще не так скоро.
– И вы в самом деле решили уехать сразу же после рождества?
– Скорее всего мы уедем в первую же неделю после Нового года. В нашем распоряжении будет еще несколько недель; мы успеем повидаться в Англии с родными нашей мамы. Затем полетим в Париж, а оттуда в Италию: не могу вернуться домой, не побывав в Италии; в Неаполе мы сядем на пароход – и домой!
– Италия! – Хорст брезгливо поморщился. – Моя дорогая, не тратьте время на эту страну мошенников и предателей. Гнусные, грязные твари! Они готовы продать собственную мать. Нет! Уж если вы решили скоро нас покинуть, так вы до отъезда должны хотя бы как следует ознакомиться с Германией. Ручаюсь, вы восхитительно провели бы зимний сезон в Бонне и Дюссельдорфе. Дюссельдорф – прекрасный город, с великолепными зданиями современной архитектуры. Там вы почувствуете себя как дома. Современный захватывающий образ жизни. Вы будете блистать в обществе. Все мужчины будут у ваших ног, а женщины умрут от зависти, глядя на вашу прелестную фигуру!
– Все же я хотела бы побывать в древней Италии. И мы свой план, видимо, осуществим. По пути мы посетим Индонезию – мой отец связан с этой страной делами – и ровно через год вернемся домой. И так не слишком ли затянулся отпуск управляющего фабрикой! Боюсь, что отец не потерпит никакой задержки. Он нуждается в Стивене.
Заговорил отец. Переводил Хорст.
– Отец гордится тем, что ваш родитель считает такого юнца, как Стивен, столь сведущим в делах.
– Отец отнюдь не считает Стивена «юнцом». Он очень ценит его и всегда благодарит меня за то, что я открыла в нем задатки первоклассного управляющего.
Снова заговорил отец.
Хорст становился все более настойчивым.
– Отец говорит, если бы вы захотели побыть здесь подольше, Стивен мог бы расширить свой опыт, поработав на наших многочисленных заводах.
– А что означает «подольше»?
– Ну, на один год, на два. А если пожелаете, то и дольше.
– Боюсь, отец не даст согласия. И не забывайте, что половина нашей семьи осталась дома.
– О нет! Мы об этом не забываем. Отец с радостью распорядился бы доставить сюда вашу дочь самолетом.
– Дорогой Хорст, ведь ей нет еще и трех лет!
– Ну, разумеется, не одну, а с няней, – поспешил добавить Хорст. – И, конечно, за наш счет.
– Вы очень любезны, но думаю, что это невозможно. Поймите, наш дом в Австралии, как и работа Стивена.
– Вы так молоды. Год или два покажутся вам сплошным праздником.
– Вряд ли вашему отцу покажется праздником присутствие еще одного ребенка в доме, где и без того большая семья.
– Отец подумал и об этом: вы привыкли к домам современной стройки. Он готов построить для вас дом поблизости от нашего. А пожелаете, он купит для вас вполне современную квартиру в наших небоскребах. Признаться, мне по вкусу эти квартиры. А если учесть, что у нас постоянная безработица, найти обслуживающий персонал не проблема.
– Берта думает иначе.
– У Берты старомодные взгляды. Надо идти в ногу с временем. Мои американские друзья не испытывают никаких затруднений с прислугой. Заплатите хорошо, слуги найдутся! Берта мыслит довоенными категориями.
– Пожалуй, и это нас не соблазнит. Помимо того, отец…
Хорст снова призвал на помощь свою улыбку, словно включил свет в темной комнате.
– Мне часто доводилось слышать, что австралийцы признают только честную игру. Но разве честно считаться только с желаниями вашего отца и не считаться с желаниями нашего?
– Ну, это уже дело Стивена. Поговорите с ним.
– Но вы-то хотите остаться?
– Хочу я или нет? Честно говоря, не знаю, даже если наша малютка будет с нами. Ведь Стивен все же служащий моего отца, а я всего лишь жена служащего и в деловые отношения не могу вмешиваться.
Поставив на стол чашку, она взглянула на мать, умоляюще смотревшую на нее. Джой отвела глаза в сторону. Нет, она не должна уступать мольбам матери, которую она полюбила, она не позволит отцу провести себя, не поддастся уговорам Хорста.
Хорст вынул портсигар, встал, предложил Джой папиросу, поднес зажигалку и снова развалился в углу дивана. В каждом его движении чувствовался мужчина. «Красивое животное, – подумала Джой. – Он умеет обращаться с женщинами». Зная, что ни своей внешностью, ни своим обаянием Хорст не обольстит ее, Джой улыбнулась ему.
Он принял улыбку как знак согласия.
– Разрешите мне, Джой, выдвинуть еще один аргумент. Ваши родители еще молоды. Мои, а стало быть, и Штефана – стары. Отцу семьдесят четыре года, матери скоро минет семьдесят два. Она так хорошо сохранилась, что трудно этому поверить, не правда ли? – Скорбная улыбка тронула губы матери. – Да простят меня мои родители, но они люди больные. У отца высокое давление, а состояние мамы вам известно.
Мать, поднеся пальцы к губам и не сводя умоляющего взгляда с Джой, покачала головой.
– Год или два – срок небольшой для вас и ваших родителей. А в жизни наших родителей… – и он пожал плечами, замолчал, развел руками, желая движением выразить то, что не мог сказать.
Джой была тронута. Такие речи на нее действовали. Она переводила взгляд с умоляющего лица матери на отца, чопорного, застывшего в своей строгой позе. Но в его глазах, когда он взглянул на Джой, а затем на Хорста, сквозила тревога.
– Когда вы так говорите, я теряюсь. Решать должен Стивен.
– А если он решит остаться, вы не будете возражать?
– Нет.
Хорст выпрямился, он явно торжествовал победу.
– И вы постараетесь уговорить его?
Джой отрицательно покачала головой. Хорст встал, не скрывая своего раздражения, словно его терпение лопнуло. Джой взглянула на него.
– Знаете, Хорст, по-моему, вы все еще считаете Стивена пятнадцатилетним мальчиком, каким вы его видели последний раз и которым можно было помыкать. Но теперь он уже мужчина и должен сам принимать решения, тем более в таких важных вопросах, как этот.
Хорст рассмеялся своим грудным, раскатистым смехом.
– Разве Штефан говорил вам, что я помыкал им?
– Нет, но это и так видно.
Он опять рассмеялся.
– Ну, если и так, то чуть-чуть. Но я готов согласиться с вами, он уже мужчина, настоящий мужчина. Не думайте, что я недооцениваю вашего влияния на него. – Он вопросительно посмотрел на Джой, и губы его тронула насмешливая улыбка: – Джой, вы замечательная женщина!
– Да неужели?
– А разве мой брат не говорил вам этого?
– Не говорил. Возможно, потому, что он знает меня лучше, чем вы.
– Нет, не потому! Штефан всегда был чересчур занят собой, чтобы разбираться в людях.
– Я вижу, вы не знаете, каким он стал! Мой отец иногда упрекал Стивена, что у него слишком уж общественная натура. Просто ужас, как серьезно он относится к своей работе в комитете по благоустройству. В прошлом году, когда у нас вспыхнули лесные пожары, он не щадил себя по борьбе с ними.
– И все же я остаюсь при своем мнении: вы замечательная женщина. Я ему завидую. Я впервые встречаю такое сочетание интеллекта и красоты в одной женщине.
Льстивые речи Хорста приятно щекотали самолюбие Джой, но она инстинктивно чувствовала, что он преследует какую-то цель. И она облегченно засмеялась, когда он печально сказал:
– Принимайте меня таким, какой я есть: старый, одинокий холостяк.
Разговор прервала мать.
– Выпейте еще чашечку, дорогая Джой. Ведь я знаю, какая вы чаевница.
Хорст был явно недоволен тем, что прервали разговор.
Подавая Джой чашку, он спросил:
– Но все же, что вы скажете на этот счет?
Джой, помешивая ложечкой чай, кинула на него взгляд из-под своих длинных ресниц. – Повторяю, насчет этого поговорите со Стивеном.
Хорст с трудом сдерживал свое нетерпение.
– Отец уже говорил насчет этого со Штефаном. А Штефан сказал, что все зависит от вас. Разве он не советовался с вами?
Джой колебалась. Она сердилась на Стивена, ведь он поставил ее в неловкое положение, не рассказав ей о разговоре с отцом. Чтобы как-то вывернуться, она ответила:
– Мы лишь мимоходом коснулись этого вопроса, но я так и не поняла, в чем, собственно, дело.
Она не умела лгать, и ей показалось, что Хорст понял это.
Обменявшись с отцом несколькими фразами, он наклонился к ней и, понизив голос, словно доверяя ей тайну, сказал:
– Отец согласен со мной, довольно говорить обиняком. Не так ли? Прошу извинить, если я употребил неточную идиому.
Просьба обезоружила ее.
– Вы умная женщина, и мы уверены, что вы поймете, в чем суть нашего предложения Штефану. Говоря откровенно, отец и вся наша семья хотели бы доверить ему управление всеми предприятиями фон Мюллеров.
Он замолк, давая ей время вникнуть в смысл его слов. Но Джой молчала, и он, кусая губы крепкими зубами, рассматривал свои сомкнутые руки.
