Питер Мейл - Хороший год
— Ben oui[54]. Почти как отец с сыном.
Очнувшись от воспоминаний, Руссель провел пальцем по столешнице. Результат его определенно удивил — будто в нежилом запущенном доме пыль в диковину.
— Putain![55] — в сердцах воскликнул он. — Вы только посмотрите. Без генеральной уборки здесь не обойтись, стало быть, нужна добросовестная femme de ménage[56].
Руссель поднес испачканный пылью палец к самому лицу Макса, потом хлопнул себя по лбу:
— Ну конечно! Вас выручит мадам Паспарту, сестра моей благоверной.
В подкрепление сказанному он хлопнул ладонью по столу, подняв целое облако пыли. Макс и Тонто смотрели на него, склонив голову набок.
— Не женщина, а сущий ураган. От нее ни пылинки не скроется, она maniaque[57] на чистоте. Как увидит грязь, уничтожает ее на месте.
— Да это просто мечта молодого холостяка. Но она, наверное...
— Mais non![58] Вам повезло, она сейчас в простое. Готова приступить хоть завтра, — заверил Руссель, а про себя подумал: "По мне, так чем быстрее, тем лучше".
Вообще-то он хорошо относился к свояченице, но когда она сидит без работы, в доме от нее спасу нет: вечно скребет все, что не может от нее сбежать, переставляет и полирует мебель, без конца наводит красоту. Того и гляди зятя тоже обмахнет пыльной тряпкой.
Максу стало ясно: если он хочет с Русселем поладить, то отказываться от услуг мадам Паспарту нельзя.
— Замечательно. Как раз то, что мне нужно.
Руссель просиял: еще бы, так ловко провел щекотливые переговоры. Супруга будет в восторге.
— Нам надо отметить знакомство, — предложил он, направляясь к выходу. — Подождите здесь.
Тонто опять стал домогаться ноги Макса. Что побуждает маленьких собачонок так вожделеть человечьих конечностей? Нет ли здесь связи, пусть и весьма отдаленной, с неотразимой привлекательностью высоких женщин для мужчин-коротышек? А может быть, страсть Тонто объясняется еще ни разу не изведанной им близостью к молодой английской ноге? Макс снова стряхнул с себя пса и, чтобы отвлечь, бросил ему горбушку батона.
Руссель вернулся с бутылкой и торжественно вручил ее Максу.
— Marc de Provence[59], — объявил он. — Сам сделал.
Этикетки на бутылке не было, а внутри колыхалась густая, светло-коричневая, маслянистая на вид жидкость. Наверно, хорошо переносит транспортировку, подумал Макс. Они подняли бокалы за здоровье друг друга.
От первого же глотка на глаза навернулись слезы, гремучее пойло сразу напомнило Максу столь же отвратительный напиток из дядиного погреба.
— Скажите-ка, — обратился он к Русселю, — что вы думаете про наше вино, "Ле-Грифон"?
Тыльной стороной ладони Руссель утер рот, чтобы на губах не вздулись пузыри.
— Une triste histoire[60], — промолвил он. — Готов признать, винишко малость простовато, малость неотесанное. — Он замолк, покачал головой и улыбнулся. — Нет, если начистоту, это мягко сказано. Наши остряки называют его jus de chaussette[61]. Вообще-то оно и впрямь никудышное. — Он еще отхлебнул своего "marc" и вздохнул. — И не сказать, чтобы к лозам не прикладывали рук. Пойдите поглядите на них. Ни единого сорняка, ни малейших признаков oidium — мучнистой росы, слыхали про такую напасть? Я эти лозы лелею как собственных детей. Нет, причина тут не в плохом уходе. — Он собрал пальцы в щепоть и выразительно потер: — Деньжат не хватает. Многие лозы уже утомились, состарились. Их давно пора заменить, но у вашего дяди не было возможности вкладывать средства в виноградники. Hélas[62], в результате пострадало вино. — Горестно качая головой, он уставился в глубь бокала. — Я же не волшебник. Без яиц омлета не сделаешь.
Макс слегка удивился неожиданному упоминанию омлета в контексте виноградарства и вернул разговор в прежнее русло:
— В таком случае спешу вас обрадовать: я намерен пригласить специалиста — пусть осмотрит лозы, грозди и все прочее. Вызову œnologue.
Руссель резко поднял голову:
— Это еще зачем?
Макс умиротворяюще, словно поглаживая воздух, замахал руками:
— Что вы, я вас нисколько не осуждаю. Вы делали все, что могли. Пусть специалист подскажет, как нам лучше действовать, я денег не пожалею. Ведь тогда мы сможем производить более качественное вино, и оба только выиграем. Согласитесь, стоящая затея?
Руссель потянулся за бутылкой, по его лицу Макс понял, что убедить упрямого фермера не удалось.
— Я обсудил эту идею с мэтром Озе. Она ее очень одобрила, — продолжал Макс. — Собственно, она сама намерена подыскать специалиста. Говорит, у нее много знакомых виноделов.
Услышав это, Руссель оттаял. Он глотнул "marc", после чего охнул, как боксер, получивший удар в живот.
— Может, и правда идея неплохая. Просто я к ней не был готов. — Руссель поднял голову; лицо у него было цвета старой охры, а по лбу наискось тянулась белая полоса — от кепки. — Стало быть, виноградники вы хотите оставить. Это хорошо. Готовить умеете?
Макс покачал головой:
— Яичница с ветчиной, типичный английский завтрак. Бот, пожалуй, и все.
— На той неделе обязательно приходите к нам на ужин. Жена готовит civet[63] из дикого кабана, как положено, с кровью и красным вином — пальчики оближешь. Это вам не английская еда. — Он осклабился и надел кепку. — Знаете, как у нас говорят? Англичане убивают мясо дважды: сначала на охоте, а потом во время готовки. Drôle, n'est-ce pas?[64]
— Очень, — согласился Макс, — почти как "мой портной — богач".
Тут Руссель прямо-таки зашелся смехом и не мог успокоиться до самого порога. Знакомство началось на удивление славно, мысленно отметили оба.
Отойдя от хозяйского дома на безопасное расстояние, Руссель достал мобильник:
— Он говорит, что хочет вызвать сюда œnologue, того спеца, которого вроде как вы ему подбираете. Это правда?
Постукивая пальцами по письменному столу, Натали Озе взглянула на часы. Сегодня она надеялась уйти из конторы пораньше, а тут перепуганный Руссель со своими заботами.
— Да, правда. Не беспокойтесь. Вам ничего не грозит. Он не собирается вас выгонять.
— Не знаю, не знаю. А вы думаете...
— Положитесь на меня, Руссель, — прервала она, — я подберу человека понимающего и благожелательного.
— Ну, раз вы в этом уверены...
— Абсолютно уверена. Мне нужно идти.
И телефон отключился. Руссель пожал плечами: надо надеяться, она знает, что делает.
Макс ополоснул бокалы, едкий запах напитка был под стать его едкому вкусу. Один вечерок с бутылкой такого пойла навсегда выведет мозг из строя. Макс хотел было вылить остатки в раковину, но передумал и оставил для Русселя. Он же еще вернется. Пока что крестьянин ему нравился — уже большая удача. В городе соседи — это люди, с которыми иногда встречаешься в лифте. В деревне же с соседями сталкиваешься каждый божий день, здесь с ними необходимо ладить.
Тут он вспомнил про мадам Паспарту — наутро она уже явится в дом. Макс прошелся по комнатам, выбирая, откуда ей завтра начать уборку. А вдруг она такая же обидчивая, как Руссель? Не терпит, когда вмешиваются в ее работу? Может, надо проявить такт, пусть сама решает, что и как делать? Видит бог, выбор перед ней огромный. Макс остановился у рояля, на крышке которого лежал внушительный слой пыли и дохлых насекомых. Под косым лучом вечернего солнца серебряная рамка со старой фотографией Макса и дяди Генри казалась особенно потускнелой от времени и грязи. Макс поднял ее, чтобы рассмотреть получше, и тут с тыльной стороны карточки упал кусок ветхого бархата — под первой фотографией обнаружилась другая, а с нею — доселе неизвестная глава из жизни дяди Генри.
На втором снимке тоже был запечатлен дядя Генри, только совсем молодой. Он стоял возле какого-то грузовика, обхватив рукой за плечи красивую блондинку. Они прижимались друг к другу бедрами и улыбались прямо в объектив; женщина небрежно и в то же время уверенно, по-хозяйски, положила руку на грудь дяди Генри. Едва ли можно было сомневаться, что их отношения были более чем дружеские.
Макс повнимательнее всмотрелся в фотографию. Судя по одежде, парочка снялась летом. Судя по грузовику, вряд ли во Франции. Он поднес снимок к окну и разглядел еще кое-какие подробности: поблескивающее обручальное кольцо на руке у женщины, эмблему "шевроле" на капоте грузовика и даже номер машины, который Макс едва разобрал. Номер был калифорнийский. Что дядя Генри забыл в Калифорнии? Развлекался там с блондинками? Ишь, старый повеса.
ГЛАВА 7
Настало новое роскошное утро; опять пробежка, опять сложный акробатический этюд с душем на скользком полу ванны. Макс натянул шорты и майку; очень хотелось надеяться, что вчерашний хлеб еще можно разжевать. Тут он услышал шум подъезжающей машины и три властных гудка клаксона.
