Дино Буццати - Шестьдесят рассказов
Из кухни вернулась мать. Она несла дымящийся кофе и аппетитный кусок пирога. Джованни залпом выпил кофе и нехотя принялся за пирог.
«Неужто не нравится? А ведь любил когда-то!» — подумала она, но промолчала, чтобы не досаждать сыну.
— Джованни, — предложила она вслух, — хочешь посмотреть свою комнату? Знаешь, теперь там новая кровать, стены побелены, лампа тоже новая. Иди погляди… Только плащ, может, все-таки снимешь? Жарко ведь!
Солдат не ответил. Встал и пошел в соседнюю комнату. Ступал он тяжело и медленно, словно глубокий старик, а не двадцатилетний юноша. Мать кинулась вперед распахнуть ставни. Проникший в комнату свет оказался серым и безрадостным.
— Славно, — устало произнес Джованни. Оглядел с порога новую мебель, опрятные занавески, белоснежные стены: все вокруг чистое, свежее.
Мать нагнулась поправить новенькое покрывало на постели. Он взглянул на ее хрупкие плечи. И была в этом взгляде непередаваемая печаль. Никто не мог этого видеть. Анна и Пьетро стояли позади брата. Детские личики сияли в предвкушении волшебного праздника, полного веселья и неожиданностей. Но праздник не состоялся.
— Как все красиво! Спасибо, мама, — повторил Джованни и не прибавил ни слова.
В глазах юноши замелькало беспокойство: поскорей бы кончить тягостный разговор. Время от времени Джованни нетерпеливо посматривал в окно, на зеленую калитку, за которой прохаживался его спутник.
— Ну как, сынок? Нравится? — робко спросила мать. Ей очень хотелось видеть сына счастливым.
— Еще бы, просто здорово, — ответил Джованни (почему же он не снимет плащ?), улыбаясь через силу.
— Джованни! — взмолилась мать. — Что с тобой, сынок? Ты что-то от меня скрываешь!
Джованни молчал, закусив губу; у него перехватило дыхание.
— Мама, — сказал он немного погодя тихим голосом. — Мама, мне пора.
— Уже уходишь? Приходи побыстрей, ладно? Ты к Мариэтте? Скажи правду, к Мариэтте? — Она старалась быть веселой, хотя чувствовала недоброе.
— Не знаю, мама, — ответил Джованни сдержанно и печально. Взяв шапку, он направился к двери. — Не знаю. Мне нужно идти. Он ждет.
— Когда вернешься? Часика через два? Я позову дядю Джулио и тетушку. Вот радости-то будет! Постарайся быть к обеду.
— Мама! — Он словно умолял ее не говорить больше слов, сжалиться над ним и не причинять столько боли. — Меня ждут. Он и так слишком терпелив. — Джованни пристально смотрел на мать, желая заглянуть ей в самую душу.
Он подошел к двери. Малыши, для которых праздник еще продолжался, прижались к нему. Пьетро приподнял полу плаща, чтобы узнать, во что одет брат.
— Пьетро, ты что делаешь! Отпусти сейчас же! — крикнула мать, опасаясь, что Джованни рассердится.
— Не надо, не трогай! — воскликнул солдат, опомнившись. Было поздно. Голубые полы на мгновение распахнулись.
— Джованни, сыночек, что они с тобой сделали? — пробормотала мать, закрыв лицо руками. — Ведь это кровь!
— Мне пора, мама, — повторил он с отчаянной твердостью. — Я и без того заставил его долго ждать. Пока, Анна. Пока, Пьетро. Прощай, мама.
Джованни уже стоял на пороге и вышел, точно подхваченный ветром. Быстрым шагом он прошел через огород и открыл калитку. Две лошади пустились галопом, но не в сторону деревни, а через луга, на север, в горы. Под серым небом они мчались все дальше и дальше…
И тут мать все поняла. Беспредельная, вовек невосполнимая пустота раскрылась в ее сердце. Она поняла, что означали этот плащ и печаль в глазах сына. А главное, кто был тот загадочный незнакомец, стоявший у калитки, тот зловещий и терпеливый спутник. Такой терпеливый и сострадательный, что согласился проводить Джованни до дома (прежде чем забрать с собой навсегда), чтобы сын мог проститься с матерью. Тот, кто, не присев, ожидал его на дороге — он, повелитель мира, весь в пыли, как жалкий нищий.
7
КАК УБИЛИ ДРАКОНА
© Перевод. Ф. Двин, 2010
В мае 1902 года некий Джозуэ Лонго — крестьянин графа Джерола, часто ходивший на охоту в горы, — сказал, что он видел в Сухом Долу какую-то здоровенную зверюгу, похожую на дракона.
В Палисано, деревушке, находившейся в самом конце долины, испокон веку жила легенда о том, что где-то здесь, в одном из безводных ущелий, до сих пор сохранилось такое чудище. Да только никто не принимал эти россказни всерьез. Однако на сей раз доводы Лонго, убедительность его слов и подробности пережитого им приключения, совершенно не менявшиеся от рассказа к рассказу, наводили на мысль, что и впрямь что-то такое там есть, и граф Мартино Джерол решил убедиться в этом самолично. Он, конечно, понимал, что ни о каком настоящем драконе и речи быть не может, но нельзя было исключить, что в здешних пустынных ущельях обитает какая-нибудь крупная змея редкого вида.
Компанию в этой экспедиции ему составили губернатор провинции Куинто Андронико со своей бесстрашной красавицей женой Марией, ученый-натуралист Ингирами и его коллега, искусный мастер по изготовлению чучел, Фусти. Губернатор, человек скептического склада ума и не очень сильной воли, уже давно заметил, что жена его неравнодушна к Джеролу, но как-то не придавал этому значения и, когда Мария предложила ему поехать вместе с графом охотиться на дракона, согласился не задумываясь. Он совершенно не ревновал жену к Мартино и нисколько ему не завидовал, хотя тот был намного моложе, красивее, сильнее, храбрее и богаче его.
И вот как-то после полуночи из города в сопровождении восьми верховых охотников выехали два экипажа; к шести утра они были уже у деревни Палисано. Джерол, красавица Мария и оба натуралиста спали. Бодрствовал один лишь Андронико; он и велел остановить лошадей перед домом своего старого знакомого — доктора Таддеи. Вскоре, поднятый с постели кучером, из окна второго этажа выглянул доктор — заспанный, в ночном колпаке. Андронико, подойдя к окну и весело поздоровавшись, рассказал ему о цели экспедиции. Он рассчитывал, что доктор, услышав историю о каких-то драконах, просто посмеется. Но Таддеи лишь неодобрительно покачал головой.
— На вашем месте я бы туда не ездил, — сказал он твердо.
— Почему? Думаете, там ничего нет? Может, все это пустая болтовня?
— Нет, не потому, — ответил доктор. — Я-то как раз думаю, что дракон есть, хотя мне лично видеть его не доводилось. Но ввязываться в это дело я бы не стал. Есть во всем этом что-то зловещее.
— Зловещее? Уж не хотите ли вы, Таддеи, сказать, что действительно верите?..
— Я уже стар, дорогой мой губернатор, — ответил доктор, — и повидал на своем веку достаточно. Может быть, конечно, все это враки. Но возможно, и правда. Нет, на вашем месте я бы в это дело не ввязывался. И вообще, послушайте меня; дорогу туда отыскать трудно, много оползней, породы здесь рыхлые — от легкого ветерка может начаться целое светопреставление, — и совершенно нет воды. Оставьте эту затею, губернатор, отправляйтесь-ка лучше вон туда, на Крочетту (он указал на округлую, поросшую густой травой гору за деревней), там пропасть зайцев. — И, немного помолчав, добавил: — Нет, с вами я бы действительно не пошел. Слышал я как-то… Да что вам говорить, еще смеяться станете…
— Клянусь, не стану! — воскликнул Андронико. — Говорите, говорите же!
— Ну ладно. Ходят слухи, что дракон изрыгает дым и что дым этот ядовит. Даже малой толики его достаточно, чтобы убить человека.
Вопреки своему обещанию Андронико расхохотался.
— Я всегда знал, что вы ретроград, — заключил он, — чудак и ретроград. Но это уж переходит всякие границы. Сейчас же не Средневековье, дорогой Таддеи. До свидания. Мы вернемся вечером — и непременно с головой дракона!
Помахав рукой, он сел в экипаж и приказал кучеру трогать. Входивший в группу охотников и знавший дорогу Джозуэ Лонго двигался во главе отряда.
— Почему тот старик качал головой? — спросила проснувшаяся между тем Мария.
— Пустяки! — ответил Андронико. — От нечего делать миляга Таддеи занимается еще и ветеринарией. Мы говорили с ним об эпидемии ящура.
— А о драконе? — спросил граф Джерол, сидевший напротив. — Ты не спросил, известно ли ему что-нибудь о драконе?
— Признаться, нет, — ответил губернатор. — Не хотел выглядеть смешным. Я сказал, что мы приехали сюда поохотиться. И только.
Поднявшееся солнце развеяло сонливость путников; лошади побежали резвее, а кучера затянули песню.
— Этот Таддеи был нашим домашним врачом, — сказал губернатор. — Когда-то у него была превосходная клиентура. Но однажды, не помню уж почему, кажется, из-за несчастной любви, он уединился в деревне. Потом опять что-то приключилось, и он забрался в эти горы. Случись с ним что-нибудь еще, не знаю уж, куда он сможет податься отсюда… тоже станет чем-то вроде дракона!
— Что за глупости! — откликнулась Мария раздраженно. — Только и разговору у вас что о драконе. Эта музыка мне уже надоела, за всю дорогу ничего другого я не слышала.
