Эдуард Тополь - Свободный полет одинокой блондинки
Алена посмотрела ей в глаза и сказала негромко:
— Вон отсюда.
Илона поморщилась:
— Подожди. Не нужно этих русских страстей, я тоже читала Достоевского. Я предлагаю тебе честную сделку…
— Вон отсюда, или я позову полицию.
— Как ты не понимаешь? Алан от меня никогда не уйдет. Это большой ребенок, который не может жить без своих игрушек — яхт, машин и таких девочек, как ты. Знаешь, какая ты у него по счету? Смотри… — Илона выложила перед Аленой веер фотографий, снятых, судя по ракурсам, скрытой камерой. На этих фото Алан был снят с разномастными девушками на яхте «Crazy», на лыжных курортах и на парижских улицах. — Знаешь, — продолжала Илона, — если при разводе я предъявлю эти фото в суде, вы не получите ни франка.
Алена оттолкнула фотографии.
— Уходите.
— Два миллиона! — воскликнула Илона. — Я дам тебе два миллиона за этого ребенка!
Алена тяжело поднялась, подошла к тумбочке и сняла телефонную трубку, собираясь набрать номер полиции. Но Илона вскочила и выбила трубку у нее из рук.
— Не смей! — крикнула она. — Имей в виду: или ты отдаешь мне ребенка и уматываешь в свою Россию, или я сгною тут и тебя, и твоего ублюдка! Мы в Европе уже на стенку лезем от вас, русских шлюх! Вы приезжаете, торчите на улицах, в клубах, а потом проникаете в наши дома и уводите наших мужей! Я потрачу десять миллионов, но я тебя уничтожу, и твоего ребенка тоже! Лучше возьми эти деньги…
Алена, поглядев на телефонную трубку, за которой она не могла нагнуться из-за своего живота, достала из сумочки мобильный и набрала номер.
— Полиция? Пожалуйста, рю Бон-Нувель, 8…
— Дрянь! Ты пожалеешь об этом! — Илона спешно собрала бумаги и фотографии и ушла, хлопнув дверью.
— Извините, — сказала Алена в телефон, дала отбой и, поддерживая руками живот, тяжелой разлапистой походкой женщины на сносях подошла к окну.
Из окна было видно, как на улице Илона села в черный «бентли» и уехала.
176
Слежку за собой она заметила через три дня, когда отъехала от офиса врача. Серый «пежо» шел за ней как привязанный, открыто и демонстративно.
Нахмурившись, Алена свернула в одну улицу, потом в другую — «пежо» не отставал. Подъехав к своему дому, Алена остановилась и, не выходя из машины, снова посмотрела в зеркальце заднего обзора.
«Пежо», остановившись в нескольких метрах позади нее, тоже стоял, ждал, никто не выходил из машины.
Вздохнув, Алена достала из сумки мобильный телефон и записную книжку, нашла нужную страницу и, глядя на нее, набрала номер.
— Бонжур, это мадам Бочкарева. Можно мсье Нектера? Занят? Не важно, передайте, что я буду через полчаса, это срочно.
И, не заходя домой, Алена поехала обратно в центр, к адвокату.
«Пежо» следовал за ней.
Толстяк Мишель Нектер был молод, не старше тридцати пяти, но даже по тому, как выглядел его офис (мебель девятнадцатого века, ковры, картины голландской школы и лепнина времен Наполеона), можно было уверенно сказать, что его адвокатской фирме не меньше века. А если принять во внимание ее расположение — в старинном особняке по соседству с Дворцом правосудия, — то можно легко прибавить еще сотню лет, поскольку позже приобрести целый особняк рядом с Дворцом правосудия стало не по карману даже адвокатам.
— А вы записали этот разговор на пленку? — спросил Нектер, сидя за своим старинным бюро.
— Нет, к сожалению, — ответила Алена. — Я ведь не ждала ее.
— Жаль! Такая пленка могла бы стать нашим главным козырем в суде! А без этого что я могу вам сказать? Можно я буду называть вещи своими именами?
— Да, пожалуйста.
— Вы должны учитывать некую предубежденность против русских, которая сейчас существует. Мы, французы, иностранцев вообще не любим. Англичан мы ненавидим, итальянцев презираем, немцев терпеть не можем, а уж про евреев и арабов — лучше не спрашивайте! Хотя к русским мы всегда относились неплохо. Особенно после Сталинграда. Однако теперь, когда вы снова оккупировали Париж и все наши курорты на Лазурном берегу и привезли с собой криминал и проституцию, — ну подумайте: как вас можно любить? Я имею в виду не вас лично, вы, мадам, достойны самой высокой любви, тем более в вашем положении! Но судья… Судья априори отнесется к вам так, как пишут сейчас в газетах обо всех русских девушках, которые приезжают в Париж. Поэтому что он сделает в лучшем случае? Назначит генетическую экспертизу. Вы уверены, что этот Кушак — отец вашего ребенка? Да или нет?
— Да.
— Абсолютно?
— Да, абсолютно, — твердо сказала Алена.
Некоторое время Нектер внимательно разглядывал Алену, буравя ее своими темными глазами. Потом спросил:
— А вы вообще знаете, сколько стоит ваш Алан Кушак?
— В каком смысле? — не поняла Алена.
Нектер порылся в завалах папок на своем столе, извлек из-под них журнал «Форбс» и открыл его.
— Вот, пожалуйста. По сведениям журнала «Форбс», семейство Превер-Кушак весит 12 миллиардов долларов и занимает 17-е место в таблице самых богатых семей мира. То есть в случае чего на долю этой Илоны и трех ее сынков приходится по три миллиарда. А тут появляетесь вы с вашей дочкой и говорите: нет, теперь будет не три наследника, а четыре. То есть хотите отнять два миллиарда с мелочью. И ведь отнимете, если экспертиза на ДНК подтвердит его отцовство, а я буду вашим адвокатом. Но если не подтвердит, они вас просто размажут за шантаж! Так что решайте сейчас, мадам: он отец или он только вероятный отец? У этого кабинета нет ушей, и за триста лет существования нашей фирмы эти стены слышали еще и не такие секреты.
Алена улыбнулась:
— Мсье Нектер, Алан Кушак — отец моего ребенка.
Нектер, несмотря на свою полноту, вдруг живо встал:
— Мадам, я вас поздравляю! Идите, рожайте, и мы победим! А на слежку не обращайте внимания, это они вас прессуют морально. Да, между прочим, мой гонорар — пять процентов от нашего выигрыша. Вы согласны?
— Я к вам пришла не ради этого. Я не хочу судиться.
— Я знаю, дорогая. Но на войне как на войне — другого выхода нет.
177
Схватки были мучительны и казались бесконечными, медсестры-акушерки и Маргарита, прилетевшая из Вильфранша, хлопотали у кровати Алены, и врач наконец сжалился над Аленой, сделал ей глубокий обезболивающий укол…
А тем временем вдали от Парижа, в Анси, в библиотеке родового замка Преверов проходило совещание Илоны Превер-Кушак с ее адвокатами. Здесь же, у окна с видом на соседние Альпы, сидел Алан, насупившись, как провинившийся школьник.
На столе перед Илоной и адвокатами веером лежали фотографии Алены и Алана, сделанные частным детективом с помощью длиннофокусной оптики. На этих фото были все или почти все их эскапады — на ралли, в сафари, на горных лыжах, на подводной охоте, в прыжках с парашютом, на улицах Парижа, Рима и Мадрида.
