Ибрагим Аль-Куни - Бесы пустыни
Мудрое его противостояние жалобе знати было официальным вердиктом, разъяснившим ей свободу выбора. Этот выбор сковывал ей руки совсем иным образом. Он связывал ее прегрешениями, о которых знала вся Сахара, она должна была быть привилегией для знатных, оковой на шее свободных. Рабы были намного мудрее, когда выбрали рабство и сдались недоузкам приказа господ. А господа оказались во сто крат глупее, потому что возрадовались обретению недоуздков приказа и попались на удочку обмана. Никто не представлял всей сложности управления поводками и суровости узкого пути свободы, пока не разразится трагедия и не грянет конец времен. Выбор также ввел ее в заблуждение и испортил ей жизнь. И если удалось этому мариду разрушить жизнь самого сильного из рыцарей и подтолкнуть самого заносчивого из господ к гибели, то как ему было не испортить жизни одинокой осиротелой женщине, переселенке в страну чужаков, от которой отвернулся опекун, предоставив ее на волю превратностям судьбы по этому самому принципу свободы выбора? Эта свобода заставила ее полюбить в Ухе его благородство и гордость, почитание традиций, и в то же время полюбить в Удаде его душу, страсть к песням, любовь к горным вершинам. Поскольку она желала слышать в Ухе сердце Удада, желала с той же страстью, чтобы Удад был в облике Ухи, чтобы сердце Удада билось в груди Ухи. Таким решением было бы достигнуто совершенство. Так возникло бы Прекрасное, миф, древний символ Сахары, олицетворение мужества, рыцарства, героизма. Ее нерешительность, колебания в выборе между ними двумя, что казалось людям позорным и оскорбительным, были плодами такого взгляда на жизнь. Так она видела их обоих. Так она их любила. Так она связала и переплела их в одно целое, они стали в ее глазах одним мужчиной, единственным возлюбленным, один дополнял другого. Если бы не эта дерзость, которую она распознала только теперь — это был миф, безобразие и ересь, сотворенные превратным выбором, то она бы не овдовела вот так, вовсе не повеселившись, она бы не понесла утрату, прежде чем что-нибудь обрести. И если бы султан всерьез занялся ведением ее дел, как и следовало опекуну, если бы он произвел выбор, как избирает всякий господин раба для принадлежащей ему рабыни, то не произошло бы ничего трагического, дело бы на том и закончилось. Она вспомнила пророчество дервиша, когда он предупреждал ее об опасности, о риске расколоть свое сердце, разделить его на два сосуда одновременно. Сердце не вынесет посвящения двум возлюбленным. Грех делить душу на две половинки, даже если обе из них были торжественно обещаны двум богам, двум кумирам. Она пренебрегла пророчеством и понесла расплату: проиграла пари.
Глава 11. Судьба
«Есть одна вещь посильнее самих богов: судьба!»
Ответ дельфийского оракула на вопрос царя Креза.
Геродот, «История»1
Абен выделялась среди всех. Старуха-хауса отличалась в детстве от всех окружавших ее. Она продолжала хранить в сердце свои особые воспоминания, эта мудрая кормилица. Мать обращалась к негритянке с прохладцей, иногда даже грубо и черство. В сердце своем она не могла стереть то впечатление, так же как не была в состоянии по сей день простить ей жестокость, несмотря на все попытки Абен смягчить отношения и восполнить утраченную нежность материнства. Причина не была для нее тайной даже в пору раннего детства, потому что нашептывания любопытных назойливых рабынь оттиснули в ее груди причины необоснованных извинений матери. Она часто слышала, как они перешептываются о том, что эфиопка намеревалась одарить покойного султана плодом — мальчиком, который смог бы помочь ей завладеть сердцем султана и захватить власть. Она, как и все эфиопки видела, что мальчик — это серьезно, он дает женщине власть над мужем. И когда ей была дарована Тенери, вместо того ожидаемого мальчика, ее поразило разочарование, мать продолжала стенать и царапать лицо свое во все дни послеродового очищения. Злые языки передавали рассказы о том, будто бы она не прекращала своей элегии, пока не вмешалась сама Абен и прошептала на ухо, что султан решил развестись с ней и вернуть ее на родину, если она будет продолжать свои стенания.
Отношение отца к девочке было намного нежнее. Несмотря на непрекращавшиеся во дворце сплетни и пересуды, обвинявшие его в том, что он поднял оружие и вероломно предал своего дядю, она ни единого дня не верила этим слухам. Теплота, как и прежде, связывала их вместе. Но все же отец был султаном. И Абен сказала ей, что умной девочке, эмире, следовало бы повлиять на чувства отца, поскольку он был султаном. Дети султанов не в праве ожидать слишком большого внимания — отцам на это не хватает времени, раз они облечены властью. Отцовство и султанат трудно сходятся вместе. Так наставляла ее кормилица. Воспоминания детства оживить трудно, если худая старуха с проваленными щеками не будет обладать львиной их долей. Она не нашла ни отца, ни матери — обнаружила старуху из Кано, которая обучила ее чужому непонятному языку. Она обучила ее не только языку негров хауса, но и языку туарегов тамахак, и даже языку эфиопов — амхарскому. Она учила ее языкам так, как учила ее жизни. Говорила, есть тайная жизнь в каждом из наречий, и кто обучился одному языку, прожил одну жизнь, а кто знает три языка — живет трижды. Она также говорила, что язык открывает мир. И Женщина — первая, кто нуждается в открытой голове и широком взгляде, чтобы использовать это для устройства собственной судьбы. Она не забыла, как та брала ее за руку и усаживалась потом с ней на заднем дворе любоваться поздним утренним солнцем в зимние дни. Она приносила масла, благовония и прогретый пепел, начиная обряды с волосами. Мыла их теплой водой. Заботливо расчесывала. Распускала и высушивала на солнце, затем покрывала их пеплом и опять мыла теплой водой. Высушивала, оставляла впитывать утренние лучи. На последней стадии натягивала и начинала пропитывать маслами и препаратами из растений, чтобы заплести потом в длинные тонкие косы, с обеих сторон обвивавшие ей лицо. Потом обращалась к затылку, обвивая шею сзади. Поначалу эти занятия раздражали ее, она пыталась противиться, бунтовала. Однако мудрая Абен сообщила ей, что женской особи следует красоваться и причесывать свои волосы, наслаждаться их красотой, раз уж судьбе было угодно сотворить ее женщиной. Она, бывало, плела во время работы не только косы, но и всякие увлекательные истории и сказки, и по ходу времени, по мере подрастания, она постепенно спускалась с небес прошлого, приближаясь к ценностям земным, к настоящему. Она рассказывала ей, как ведут себя женщины умные и женщины глупые. Один день она целиком посвящала поведению глупой женщины, а следующий был весь отведен рассказам о поведении женщины умной. Во всех своих воспитательных повестях она стремилась добиться результата, она объявляла его в конце и долго еще продолжала напоминать о нем впоследствии.
Говорила: «Мужчина — удел женщины. Не может быть у женщины иной цели в жизни, кроме него. Все женщины, что искали и добивались чего-то иного, иной цели, иной тайны, даром потратили свою жизнь и пропали. Аллах ничего не создавал на этом свете без смысла. И когда он сотворил женщину в виде прекрасного создания, он предопределил для мужчины сорвать сей плод. А плод ведь увянет и угаснет, пропадет с концами, если не сорвать его в пору урожая. Умная женщина — та, что готовит себя к тому, чтобы ее сорвали. Настоящая женщина — та, что прихорашивается и украшает себя, чтобы быть красивей и привлекательней, в соответствии с законом бытия и осуществляя волю Аллаха. Поэтому женщина умная постоянно счастлива. А другая женщина, несчастная и убогая, просто глупое существо, раз искала и добивалась в этой жизни чего-то иного, кроме мужчины». Абен не переставая занималась выстраиванием мужчины в виде кумира для женщин, даже божества, однако она продвигала и другую идею, более увлекательную. Сказала ей, что женщина создана быть собственностью для всех мужчин, или, точнее, мужчин, которые созданы стать владением женщины. Умная женщина повинуется Аллаху и следует законам бытия, она стремится завладеть как можно большей добычей среди мужчин. И наоборот, женщина глупая, слабая, убогая, она всегда довольствуется одним мужем и на этом всегда останавливается. Эта женщина — несчастна, потому что стоит на пороге конца, потому посвящение жизни и предоставление себя полностью одному мужу есть опасный и опрометчивый шаг, большой риск, способный перевернуть всю женскую жизнь. Подлинная женщина обязана быть хитроумной лисой, прячущейся в семь нор, так что, если будет загнана в одну, проберется тайным подземельем в другую, во вторую свою нору, а будет ей грозить новая опасность, так она прыгнет в третью дверь в своем лабиринте. Женщине следует заботиться о себе, как это делает всякая лиса. Женщине следует подражать кочевнику Сахары, который не отправится в путь, не зная, где на этом пути расположен колодец, источник его жизни. Один колодец — угроза для жизни женщины. Ей необходимо иметь несколько источников воды в путешествии по Сахаре, в путешествии жизни. Непременно надо иметь хотя бы два, это самая минимальная гарантия. И женщина не прибегает к этой мудрой уловке, просто удовлетворяя свое естество, бегая за мужами, это необходимо ей, чтобы защититься от переменчивого нрава мужчин. Женщина, которая хочет защитить себя, вовсе не должна доверять мужчине. Ей следует любить его, ласкать его, заботиться о нем как о большом ребенке, однако ей надо знать, она проиграет пари в тот момент, когда всецело ему доверится. Доверие — ценное сокровище, не следует вкладывать его в ладошку ребенка, даже если он претендует быть мужчиной. И женщина никогда не узнает, почему этим несчастным детям (которых мы называем мужами) нравится предавать это доверие, потому что они и сами не знают этому причины. Большинство полагает, что это происходит в ответ на неведомый зов, призывающий их к освобождению от пут, внушающий им, что в данном поступке — прямой путь к Вау, которого нигде не существует, ни в Сахаре, ни на небесах. Она сказала ей, что Вау существует лишь в их воображении, в уме. Вау, по ее мнению, есть порождение детского мышления, детское озорство. Вся их тоска по этому оазису, их неистовые поиски его прямо указывают на то, что все мужчины Сахары — большие дети, несчастные младенцы. Женщине необходимо взять все их дела в свои руки, заботиться о них, как всякая мудрая и милосердная мать. Ребенок пропадет, если мать не будет следить за ним и не остановит его у порога опасных вольностей. Поиски Вау — одна из таких вольностей, предательство доверия, снятие с себя ответственности за долг перед женщиной, вторая авантюра, более опасная опрометчивость, цену за которую заплатит женщина: глупая женщина. А умная — бесовка, которая думает, выхватывает оружие искусства и хитрости, чтобы…
