Наталия Вико - Шизофрения
— Итак, друзья мои, сегодня — великий день! — торжественно начал он. — День весеннего равноденствия и, следовательно, день начала победы света над тьмой, лучезарного Ра над змеем Апопом. Вы все знаете, для чего мы собрались, — сделал паузу, давая возможность оценить важность предстоящего события. — Зачатый сегодня — родится в день зимнего солнцестояния, — сказал без тени сомнения в голосе. — В Рождество, — пояснил на всякий случай, взглянув на Норку, которая слушала с приоткрытым ртом. — Я, значится, не буду повторяться, — он поправил очки, — поэтому сейчас мы просто должны посидеть вот так, молча, рядом, чтобы почувствовать все свои чакры и осознать важность коллективного творчества. Все наши энергии должны слиться в одну — мощную и светлую. Итак, закроем глаза и начнем…
Глаза Александра закрыла без колебаний, но к удивлению своему поняла, что спать совсем не хочет, напротив, она чувствовала такой необычный прилив сил и бодрость, что даже мысль о предстоящем посещении пирамиды не казалась удручающей. Она радовалась тому, что все задуманное сбывается, и ей, по невероятному стечению обстоятельств, как бы это глупо не звучало, предстоит стать участницей мистерии по оживлению Осириса и зачатию нового Хора. А это означает, что все спрессованные фантастические события последних месяцев, похожие на кино про чужую жизнь, на самом деле реальность, происходящая с ней самой. И все они — серьезные взрослые мужчины и женщины, словно доверчивые детишки, верящие в чудеса, сейчас, взявшись за руки, начнут водить хоровод, в ожидании прихода чудесного Деда Мороза-сказочника и затейника, для которого исполнить любое, самое заветное желание — раз плюнуть. И жизнь светла, прекрасна, беззаботна… и еще так бесконечна!…
— Пора! — услышала она голос Онуфриенко и открыла глаза.
Все поднялись с мест — серьезные и сосредоточенные.
— Ой, Марин, — вдруг забеспокоилась Норка. — У тебя фотоаппарат с собой?
Марина нахмурилась и, не проронив ни слова, укоризненно посмотрела на Сашечку.
— Марина просила ее не трогать, — объяснил он Норке. — У нее своя работа, она идет по особой программе. И потом, у нее предчувствие. Ночью она видела молнию над «Светочами».
— Я просто свой зарядить забыла, — извиняющимся тоном проскулила Норка.
— Без фотоаппарата обойдешься, — строго сказал Сашечка, подхватил с пола сумку с изображением оранжевого скарабея и направился к лестнице.
Александра поспешила за ним, столкнувшись в дверях с заспанным немцем в трусах, который, судя по всему, очень торопился в туалет.
— О, майн Гот, — растерянно пробормотал тот, отскакивая в сторону и обхватывая голый торс руками, как напуганная купальщица.
— Гутен морген! — понимающе улыбнулась она и направилась вниз по лестнице.
Выйдя на улицу, с удовольствием вдохнула утренний воздух, пропитанный пряными ни с чем не сравнимыми ароматами Востока, и огляделась. Погонщики верблюдов неторопливо вели своих степенных кормильцев к входу на плато. Две рыжих собаки устроили гонки по площади, согреваясь и заодно разминая затекшие за ночь конечности. Запах свежеиспеченного хлеба напоминал о несостоявшемся завтраке. Двое подростков, устроившись задом наперед на спине понурого ослика, позволили ему самому искать нужную дорогу. Продавцы зелени, фруктов и овощей спрыскивали водой разложенные в лотках дары Нильской земли, а заодно — и асфальт вокруг. Чумазый мальчишка пробежал мимо, с грохотом поддавая ногой консервную банку. Высунувшись из окна дома напротив, женщина, закутанная в накидку, развешивала белье на отвисших веревках. Все как обычно. Новый день вступал в свои права даже не подозревая, что он — великий.
Из дома вслед за ними с печальным видом вышел Гуда, похожий на отца, провожающего своих детей в долгое плаванье на утлом суденышке из папируса. Но капитан Онуфриенко был бодр и оптимистичен. Сказав что-то обнадеживающее Гуде по-арабски, отчего у того на глазах выступили слезы светлой радости, Сашечка извлек из кармана мобильник и набрал номер. В тот день Александра впервые услышала, как он говорит по-английски:
— Гуд морнинг, Питер. Хау ар ю? — бросил взгляд на Александру, чтобы убедиться, что она услышала и оценила. — Ви ар гоунинг то пайрамид райт нау, — снова посмотрел на нее. — Доунт би лэйт! — распорядился строго. — О кей, — выключил мобильник. — Это Питер, — пояснил Александре. — Он тоже будет участвовать. Уже собрался. В гостинице стоит, лифт ждет.
— Какой Питер? — насторожилась она. — Случайно не Гринфилд? — спросила наугад.
— Ой, — Сашечка изобразил удивление, — а ты что, с Петей тоже знакома? — посмотрел невинным взглядом и убрал телефон в карман.
— Будто ты не знаешь, — она уставилась на хитреца.
— А я-то удивился, чего он так настойчиво с нами просился? — состроил Онуфриенко наивное лицо.
— Ясно, по мне соскучился, — снисходительно подыграла Александра. — Ивана Фомича с Замом тоже пригласил? — спросила ехидно.
— А что? — насторожился Сашечка.
— Как что? Они ведь крупные специалисты…
Онуфриенко смотрел вопросительно.
— … по древнеегипетской контрацепции, — хмыкнула она.
— Ну, тогда они сегодня нам совсем не нужны, — простодушно заулыбался Сашечка.
— Вы что-то очень веселитесь, друзья мои, — включился в разговор Пал Палыч. — На серьезное ведь дело идем. Концентрация нужна.
«А контрацепция — нет», — хотела сказать Александра, но передумала.
— А я вот фотоаппарат зарядить забыла, — снова промямлила Норка. — Как я без него?
— Все, — решительно прервал разговоры Онуфриенко. — Палыч прав. Молчим и концентрируемся, — ускорив шаг, обогнал Марину и, подойдя к шлагбауму, вынул из сумки лист бумаги, исписанный арабской вязью. Сонные охранники долго крутили бумагу в руках, потом внимательно вчитывались в содержание, несколько раз прерываясь на то, чтобы пообсуждать прочитанное и пожестикулировать, потом куда-то звонили и читали бумагу вслух по телефону, потом смотрели со значением, но все же пропустили бесплатно, выделив сопровождающего.
Быстрым шагом двинулись вперед.
— Вон там, — Онуфриенко указал на склон справа, — наши египтологи ведут раскопки. Много новых захоронений нашли. Не царских, конечно, но все равно — важных. На обратном пути можем зайти к Элеоноре. Там же в гробнице и чаю выпьем.
Прошли мимо Сфинкса, который, показалось, сначала покосился недоуменно, а потом снова устремил величественный взгляд вдаль за Нил, туда, где в утренней дымке просыпался многомиллионный город. С асфальтированной дороги повернули направо вверх к Великой Пирамиде. Лучи мартовского солнца, которые до того приятно согревали спину, теперь стали светить в правый глаз. Александра надела темные очки и заправила волосы за ухо, чтобы успеть позагорать этой стороной. Двигались молча, и оттого Александра почувствовала, что общее волнение и сосредоточенность начали передаваться и ей. Пал Палыч шел размеренно, и держал спину так прямо, что, глядя на него, невольно хотелось расправить плечи. Норка, напротив, суетилась — то отставала, заглядевшись на древние развалины, то забегала вперед к Онуфриенко и заглядывала тому в лицо, видно, с трудом удерживаясь от вопросов, готовых сорваться с губ. Марина же выглядела совершенно отрешенной, как человек, существующий отдельно от всех, включая себя саму.
У входа в пирамиду их уже ждал гафир, на лице которого было написано, как он обожает не запланированные утренние хлопоты. Сопровождающий и Онуфриенко вступили с ним в переговоры, снова, теперь уже вместе, трясли бумагой, указывая то в сторону шлагбаума, то в направлении Каира, где должно было находиться начальство. Страж пирамиды вел себя так, будто древнее строение было его частной собственностью или, по крайней мере, постройкой, арендованной для извлечения личной выгоды, делая вид, что не понимает, чего хотят эти сумасшедшие иностранцы, пришедшие ни свет ни заря, и почему не могут подождать до восьми, когда по расписанию разрешено открывать проход во внутрь. Опять сработало волшебное заклинание «Захи Хавасс», повторенное трижды и подкрепленное денежным пожертвованием на восстановление древнего шедевра зодчества, что вызвало чувство глубокого удовлетворения как у гафира, так и у провожатого, легкомысленно сдавшего первый рубеж обороны у шлагбаума.
Успешно завершив переговоры, Онуфриенко недоуменно оглядел окрестности в поисках Питера, затем посмотрел на часы, и снова достал мобильник. Абонент долго не отвечал. Онуфриенко набрал снова и опять безуспешно. Подождал несколько минут и решительно нажал кнопку повторного набора «самый последний раз».
— Хелоу, Питер! Ве ар ю? — недовольно спросил он и вдруг замолчал, медленно меняясь в лице.
— Мишмумкен, — пробормотал он почему-то по-арабски и выключил телефон.
