Кейт Мортон - Когда рассеется туман
— О боже! — схватившись за сердце, вскрикнула Ханна.
— Наверное, это очень волнующе, мэм, — осторожно предположила я. — Видеть, как все ваши фантазии сбываются.
Ханна резко повернулась ко мне — будто хотела что-то сказать. Сдержалась. Сжала подкрашенные губы.
— Грейс, я хочу кое-что тебе подарить.
— Но мой день рождения еще не скоро, мэм, — растерялась я.
Ханна улыбнулась, выдвинула ящик стола. Повернулась ко мне, держа подарок в руке. Покачала его на цепочке над моей раскрытой ладонью, отпустила.
— Да что вы, мэм! Это же ваш медальон!
— Был мой. А теперь твой.
Я даже не сообразила сразу же вернуть его обратно. Настолько все было неожиданно.
— О нет, нет, мэм. Нет, благодарю вас. Ханна твердо отвела мою протянутую руку.
— Возьми. За все, что ты для меня сделала. Поняла ли я уже тогда, что слышу слова прощания?
— Это ведь моя работа, мэм, — сбивчиво бормотала я.
— Возьми медальон, Грейс, — настаивала Ханна. — Пожалуйста.
Прежде чем я придумала, что возразить, в дверях вырос Тедди. Высокий и гладкий в своем черном костюме; на напомаженных волосах — следы от расчески, брови сведены от напряжения.
Я зажала медальон в кулаке.
— Готова? — подрагивая кончиками усов, спросил он у Ханны. — Друг Деборы уже приехал — Сэсил… как его там… фотограф. Хочет, пока есть время, поснимать семью отдельно, без гостей. — Тедди похлопал ладонью по дверному косяку и двинулся дальше по коридору, восклицая:
— Да куда же, черт возьми, запропастилась Эммелин? Дрожащими руками Ханна поправила платье на талии. Натянуто улыбнулась:
— Пожелай мне удачи.
— Удачи, мэм.
К моему изумлению, она шагнула ко мне и поцеловала в щеку.
— И тебе удачи, Грейс.
На мгновение сжала мои руки и поспешила вслед за Тедди, оставив меня одну, с медальоном в кулаке.
* * *Стоя на лестничной площадке, я наблюдала из окна, как джентльмены и леди — в зеленом, розовом, желтом, синем — собираются на террасе и по каменным ступеням спускаются на лужайку. Гремит джаз; раскачиваются китайские фонарики; официанты мистера Гамильтона, пробираясь сквозь плотную толпу, балансируют на вытянутых руках тяжелыми серебряными подносами с шампанским; Эммелин в леденцово-розовом тащит какого-то юнца к танцплощадке — отплясывать шимми.
Я все вертела в руках медальон, все разглядывала. Услыхала я тогда, что внутри что-то постукивает, или меня отвлекли мысли о том, почему так нервничает Ханна? Я давно уже не видела ее такой возбужденной, наверное, со времен визита к гадалке.
— Вот ты где! — подле меня выросла Нэнси — запыхавшаяся, с красными щеками. — Одна из помощниц миссис Таунсенд уже валится с ног, некому струдели пудрой посыпать.
* * *До спальни я добралась только к полуночи. Праздник был в самом разгаре, но миссис Таунсенд отпустила меня при первой же возможности: похоже, мне передалась нервозность Ханны, а такие помощники в переполненной кухне никому не нужны.
По лестнице я еле ползла. Тело гудело — за несколько лет работы камеристкой я здорово разленилась. Натерла мозоли всего за один вечер работы на кухне. Миссис Таунсенд отсыпала мне соды в бумажку — попарить ноги.
В ту ночь от музыки некуда было деваться. Она пронизывала воздух, сотрясала каменные стены. Играла все быстрей и пронзительней по мере того, как разгуливались гости. Даже здесь, на чердаке, я всем телом ощущала тяжелый стук барабанов. С тех пор и по сей день джаз наводит на меня ужас.
Добравшись до последнего этажа, я решила сперва заскочить в спальню — взять рубашку и полотенце — а потом уже пойти в ванную.
Вошла в комнату и словно нырнула в озеро теплого, нагретого за день воздуха. Потянула за выключатель, прохромала к окну и подняла раму.
Несколько минут я просто стояла, вдыхая прохладный воздух с привкусом сигаретного дыма и дамских духов. Медленно выдохнула. Ну все, сейчас приятная, теплая ванна, а потом — спать. Я взяла с туалетного столика мыло и подошла к кровати, где лежала ночная рубашка.
На подушке лежали письма. Два письма.
Одно — мне, другое — Эммелин. На конвертах знакомый почерк.
В тот же миг я ясно поняла, о чем эти письма.
В них — разгадка сегодняшних странностей Ханны.
Я кинула рубашку и схватила конверт с надписью «Грейс». Разорвала его дрожащими пальцами. Вытащила письмо и почувствовала, как у меня упало сердце.
Скоропись.
Я опустилась на кровать, глядя на листок бумаги, как будто усилием воли пыталась заставить непонятные крючки заговорить. Вся эта секретность еще больше убедила меня в том, что письмо очень важное.
Я схватила второй конверт. Для Эммелин.
Ощупала его.
Колебалась я не больше секунды. Что еще мне оставалось делать?
Господи, прости! Я его распечатала.
* * *Забыв про натертые ноги, я бегом скатилась по лестнице: сердце бухало, в голове шумело, я не дышала, а всхлипывала в такт музыке — вниз по ступеням, через весь дом, на террасу.
Тут я притормозила, тяжело дыша и высматривая Тедди. Но он затерялся где-то среди пляшущих теней и неясных фигур.
Времени нет. Надо бежать одной.
Я ввинтилась в толпу одинаковых лиц — алые губы, накрашенные глаза, широко разинутые смеющиеся рты. Сигареты, шампанское, цветные фонарики, подтекающие ледяные скульптуры. Танцплощадка. Локти, колени, туфли, машущие руки. Краски. Движение. Кровь стучит в голове. Воздух застревает в горле.
Эммелин! На верхней ступеньке лестницы. Хохочет, закинув голову, в руке — коктейль, жемчужные бусы накинуты на шею кавалера, как лассо. У нее на плечах — его пиджак.
Вдвоем лучше, чем одной.
Я остановилась, хватая воздух ртом.
Эммелин выпрямилась, рассмотрела меня сквозь тяжелые веки.
— Грейс, дорогая, — чересчур старательно выговорила она. — А где же твое вечернее п-платье? — Вместо «п» вышло какое-то фырканье, и на Эммелин снова напал приступ смеха.
— Мне надо поговорить с вами, мисс…
Молодой человек что-то прошептал, Эммелин шутливо хлопнула его по носу.
— Очень срочно… — еле выдохнула я.
— Эт-то интересно…
— Наедине… пожалуйста…
Эммелин преувеличено тяжко вздохнула, сняла с кавалера бусы и потрепала его по щеке.
— Стой здесь, Гарри, и ник-куда не уходи! Спотыкаясь на каблуках и повизгивая от смеха, она спустилась к подножию лестницы и заплетающимся языком потребовала:
— Ну, рассказывай, Грейси!
— Дело в том, что Ханна, мисс… она задумала кое-что… кое-что ужасное… там, на озере…
