Донна Тартт - Тайная история
— Не из этих?
Вздернув бровь, он склонил голову набок, чем снова мучительно напомнил мне Банни.
— Нет.
— Не из Шейди-Брук?
Казалось, он и представить не может такой казус.
— Нет-нет.
— Откуда ж ты, радость моя? Из Гринвича?
— Из Детройта.
— Господи помилуй, это ж надо, приехать из такой дали.
Помотав головой, Софи с улыбкой пустилась в разъяснения, как вдруг мистер Коркоран заключил ее в объятия и залился горючими слезами.
Нас сковал ужас. Ошарашенная Софи смотрела поверх его сотрясающегося плеча круглыми глазами, словно он ударил ее ножом.
— Милая моя, красавица, — запричитал он, уткнувшись ей в шею. — Как же мы теперь без него?
— Ну-ну, мистер Коркоран, успокойтесь.
Фрэнсис потянул его за рукав, но он никак не отреагировал.
— Мы так его любили, так любили. А он нас… и всех… и тебя тоже. Я тебе как на духу… Да ведь ты и так это знаешь, правда, радость моя?
— Мистер Коркоран. — Фрэнсис уже тряс его за плечи. — Мистер Коркоран!
Мистер Коркоран повернулся и с рыданиями повалился на Фрэнсиса.
Подбежав с другой стороны, я кое-как закинул его руку себе на шею. Колени у него подогнулись, и я чуть было не упал, но каким-то чудом нам с Фрэнсисом все же удалось удержать его на ногах. Сделав зигзаг в прихожей («Ох, черт, — донесся до меня потрясенный шепот Софи. — Вот так попали…»), мы завели его в гостиную и усадили в кресло.
Он продолжал плакать навзрыд. Я протянул руку, чтобы расстегнуть ему воротник, но он схватил меня за запястье.
— Его нет, — простонал он, глядя мне прямо в глаза. — Моего малыша больше нет.
Его безумный, беспомощный взгляд сотряс все мое существо. Я словно бы врезался на полной скорости в кирпичную стену. Внезапно — и на самом деле только сейчас — на меня обрушилась горькая правда: мы совершили страшное, необратимое зло. Я бессильно отпустил воротничок. Мне хотелось одного — умереть.
— Боже мой, — забормотал я. — Боже, помоги мне, боже, я так сожалею…
Рядом мелькнуло белое как мел лицо Фрэнсиса, и в тот же момент я получил пинок по лодыжке.
В глазах вспыхнул и рассыпался искорками столб света. Зажмурившись, я схватился за спинку кресла. В такт ритмичным всхлипам, отдававшимся в голове ударами молота, под веками пульсировали красные круги.
«Это я убил тогда старуху-чиновницу и сестру ее Лизавету топором и ограбил».
Вдруг всхлипы прекратились, словно кто-то дернул рубильник. Я осторожно приоткрыл глаза. Мистер Коркоран — слезы еще катились по багровым щекам, но в остальном он, кажется, вполне успокоился — с любопытством созерцал щенка спаниеля, который украдкой грыз его туфлю.
— Дженни, — сурово прикрикнул он. — Скверная собачка. Разве мама не отправила тебя гулять?
Он сгреб отчаянно барахтавшегося щенка и, сюсюкая, вынес в прихожую.
— Давай-давай, — раздался его беспечный голос. — Брысь отсюда.
Скрипнула дверь. Секунду спустя он возник на пороге с сияющей улыбкой: лучший в мире папа с рекламного плаката.
— Ну что, ребятки, как насчет пивка?
Никто не ответил — мы еще не оправились после недавней сцены. Меня била крупная дрожь, кровь стучала в висках, я не мог оторвать взгляд от его довольного лица.
— Ну, так чего? — заговорщицки подмигнув, спросил он. — Неужто тут все трезвенники?
В конце концов Фрэнсис, кашлянув, выдавил:
— Пожалуй, не откажусь.
Снова молчание.
— Я тоже, — обронила Софи.
— Для ровного счета? — подняв три пальца, бодро спросил меня мистер Коркоран.
Я пошевелил непослушными губами.
Он вперил в меня один глаз, словно пытаясь рассмотреть получше:
— Слушай, сынок, а с тобой мы ведь, кажется, незнакомы, а?
Я мотнул головой.
— Макдональд Коркоран, — сообщил он, протягивая руку. — Можно просто Мак.
Я промямлил свое имя.
— Как-как? — переспросил он, приложив ладонь к уху.
Я снова представился, на этот раз громче.
— А, так это ты из Калифорнии! А чего такой бледный? Где ж твой загар?
Расхохотавшись над собственной шуткой, он отправился за пивом.
Я обессиленно рухнул в кресло и осторожно огляделся. Комната напоминала фото из «Архитектурного обозрения» — похожая на чердак, несуразно большая, с прозрачным потолком и облицованным плитняком камином. Белые кожаные кресла, овальный журнальный столик — все современное, итальянское и жутко дорогое. Дальнюю стену занимал длинный застекленный шкаф, на полках которого красовались выставленные на всеобщее обозрение гравированные кубки, медали, ленты и почетные грамоты. Я поежился, заметив поблизости несколько внушительных погребальных венков. В сочетании со спортивными трофеями они наводили на мысль о Кентуккийских скачках.
— Какая красивая гостиная, — сказала Софи, и ее слова эхом отразились от витрин и блестящего пола.
— Спасибо, ласточка, — отозвался из кухни мистер Коркоран. — В прошлом году мы попали в «Образцовый дом», а два года назад — в интерьерный раздел «Таймс». Знаешь, я б, наверно, немного по-другому все обставил, но Кэти у нас последняя инстанция по дизайну, и как она скажет, так и будет.
Раздалось мелодичное «дин-дон», и мы переглянулись. После второго звонка из глубины дома послышался перестук каблучков, и, не удостоив нас ни словом ни взглядом, мимо продефилировала миссис Коркоран.
— Генри! Приехали твои гости! — крикнула она куда-то в сторону и открыла дверь. На пороге стоял посыльный: неуклюжий подросток, прыщи на физиономии кое-как замазаны телесного цвета «Клерасилом».
— Здрасьте-здрасьте, — сказала миссис Коркоран. — Ты откуда? Из «Волшебного букета»?
— Да, мэм. Распишитесь, пожалуйста, вот здесь…
— Нет, погоди. Я сегодня звонила в фирму. Будь любезен, объясни, зачем ты доставил сюда все эти венки — утром, когда меня не было дома?
— Я ничего не доставлял. Я только что заступил на смену.
— Ты, кажется, сказал, что ты из «Волшебного букета»?
— Да, мэм, но…
Я от души сочувствовал пареньку.
— Я ведь вполне вразумительно объяснила, что хочу видеть дома только букеты и растения в горшках. А венки, будь добр, перевези в похоронное бюро.
— Извините, может, вам лучше снова позвонить менеджеру, и он…
— Боюсь, ты не понял. Я не желаю видеть эти венки в своем доме. Я требую, чтобы ты немедленно забрал их и отвез, куда я сказала. И не пытайся всучить мне еще один, — грозно предупредила она, когда посыльный поднял перед собой вычурный венок из красных и желтых гвоздик. — Просто скажи от кого.
