Кейт Мортон - Далекие часы
У меня не было братьев и сестер, и я не знала, как решаются подобные проблемы.
— А разве Перси не могла?
— У Перси множество талантов, но навыков заботы о детях и инвалидах среди них нет. Это требует некоторой… — Саффи пошевелила пальцами и уставилась на старинный каминный экран, как будто надеялась найти на нем необходимые слова. — Ну, назовем это кротостью. Нет. Я не могла оставить Юнипер на попечении одной лишь Перси. И потому я написала письмо и отклонила предложение.
— Очевидно, это было нелегко.
— Когда дело касается семьи, выбора не остается. Юнипер была моей малюткой сестрой. Я не могла покинуть ее в таком состоянии. К тому же даже если бы тот парень пришел, как собирался, если бы они поженились и поселились в другом месте, я все равно, наверное, не смогла бы уехать.
— Почему?
Саффи изящно отвернулась, не смотря мне в глаза.
Шум в коридоре, как в прошлый раз, приглушенный кашель и приближающийся резкий стук трости.
— Перси…
В миг перед тем, как Саффи улыбнулась, передо мной сверкнул ответ на мой вопрос. Я уловила на ее измученном лице отблеск жизни, проведенной в ловушке. Они были близнецами, двумя половинами целого; в то время как одна мечтала о свободе, о вольном существовании, другая не желала оставаться одна. И Саффи, слабая в силу своей кротости, добрая в силу своего сострадания, так и не смогла вырваться из капкана.
Архивная комната и открытие
Я следовала за Перси Блайт по коридорам и бесконечным лестницам, спускаясь во все более сумрачные глубины дома. И так не слишком общительная, сегодня Перси была холодна как лед. Холодна как лед и окутана затхлым сигаретным дымом, таким густым, что мне приходилось держаться на расстоянии. В любом случае, молчание меня устраивало; после разговора с Саффи я была не склонна к неловкой беседе. Мне не давала покоя какая-то деталь ее истории, а может, не самой истории, а того, что она вообще со мной поделилась. Якобы она пыталась объяснить мне манеры Перси, и я охотно верила, что когда Юнипер бросили и свели с ума, для обеих сестер это было ударом, но почему Саффи так настаивала, что для Перси это было тяжелее? В особенности если учесть, что сама Саффи стала матерью для своей погубленной младшей сестры. Я знала, что ее смутила вчерашняя грубость Перси и она хотела показать человеческое лицо своей сестры-близнеца; и все же казалось, что она протестует чуточку слишком сильно, слишком хочет выставить Перси Блайт едва ли не святой.
Перси остановилась на перекрестке коридоров и достала из кармана пачку сигарет. Хрящеватые костяшки пальцев округлились, теребя спичку, наконец она высекла огонь; в свете пламени я разглядела ее лицо и увидела на нем подтверждение, что ее потрясли утренние события. Когда нас окутал сладковатый дымный запах табака, и молчание стало еще глубже, я произнесла:
— Мне правда очень жаль насчет Бруно. Уверена, что племянник миссис Кенар его найдет.
— Да ну? — Перси выдохнула и уставилась мне в глаза без всякой доброты. Угол ее рта дернулся. — Животные чуют приближение конца, мисс Берчилл. Они не хотят быть бременем. Они не то, что люди, которые вечно ищут утешения.
Она наклонила голову в знак того, что я должна последовать за ней за угол. Я почувствовала себя маленькой и глупой и решила больше не выражать сочувствие.
Мы снова остановились у следующей двери; то была одна из множества дверей, мимо которых мы прошли во время экскурсии много месяцев назад. Не вынимая изо рта сигареты, Перси выудила из кармана большой ключ и погремела им в замке. После мгновенного сопротивления древний механизм поддался, и дверь со скрипом отворилась. Внутри было темно, окон не было, и, насколько я могла различить, стены были заставлены тяжелыми деревянными картотечными шкафами, какие можно встретить в очень, очень старых юридических фирмах Лондона. Единственная лампочка свисала с тонкого, непрочного провода, и немного покачивалась от сквозняка, потянувшего из открытой двери.
Я подождала, пока Перси покажет дорогу, а когда она этого не сделала, неуверенно посмотрела на нее. Она затянулась сигаретой и обронила только:
— Я туда не хожу.
Возможно, я не сумела скрыть удивление, потому что она добавила с легкой, почти неуловимой дрожью:
— Мне не нравятся тесные комнаты… За углом есть керосиновая лампа. Снимите, я запалю фитиль.
Я снова посмотрела в темные глубины комнаты.
— А разве лампочка не работает?
Она мгновение разглядывала меня, затем дернула шнур, лампочка вспыхнула и тут же поблекла, давая совсем мало света, в котором заплясали тени. Пятно света было всего три фута в диаметре.
— Советую вам взять керосиновую лампу.
Мрачно улыбнувшись, я легко нашла лампу, она была спрятана за углом, как Перси и говорила. Когда я сняла ее, раздался плеск, и Перси Блайт заметила:
— Это радует. Без керосина от нее мало прока.
Пока я держала основание лампы, хозяйка сняла стеклянный колпак и покрутила колесико размером с монету, удлиняя плетеный фитиль, прежде чем поджечь его.
— Никогда не любила этот запах. — Она вернула колпак на место. — Для меня он означает бомбы и кошмарные места. Полные страха и беспомощности.
— И безопасности, надо полагать. Покоя?
— Для некоторых — возможно, мисс Берчилл.
Она больше ничего не добавила, и я заняла себя знакомством с тонкой металлической ручкой наверху лампы, проверяя, удержит ли она ее вес.
— Никто не заходил сюда целую вечность, — сообщила Перси Блайт. — В глубине есть стол. Вы найдете тетради в коробках под ним. Сомневаюсь, что они в безупречном порядке, — папа умер во время войны, у всех хватало дел. Некогда было разбираться с бумагами.
Это прозвучало оборонительно, как будто я собиралась отчитать ее за нерадивое ведение хозяйства.
— Конечно.
На ее лице мелькнуло сомнение, но испарилось, когда она яростно закашлялась в ладонь.
— Ну хорошо, — заключила она, отдышавшись. — Вернусь через час.
Я кивнула; внезапно мне захотелось, чтобы она еще немного побыла рядом.
— Спасибо. Я правда очень, очень благодарна за возможность…
— Осторожнее с дверью. Не дайте ей за вами закрыться.
— Хорошо.
— Она захлопывается на замок. Мы так потеряли собаку. — Ее губы искривились в гримасе, которая мало походила на улыбку. — Учтите, я очень стара. Могу случайно забыть, где вас оставила.
Комната была длинной и узкой; низкие кирпичные арки тянулись по обе стороны от входа, подпирая потолок. Покрепче ухватив лампу и подняв над головой, так что отблески пламени затанцевали на стенах, я медленно и осторожно направилась вглубь.
