Лоуренс Норфолк - Носорог для Папы Римского
— Конечно будут.
Несколько человек остановились поглазеть на Сальвестро и Бернардо, когда они приблизились к толпе, собравшейся у трибуны. Бернардо тоже на них уставился. В толпе сновала женщина, торговавшая фруктами, и до Бернардо дошло, что он голоден.
— Я подожду здесь, — сказал Сальвестро. — Потом пойдем в трактир.
В погоне за фруктами Бернардо прокладывал себе путь сквозь скопище народа. Голова женщины то появлялась, то исчезала из виду. Ему все время приходилось менять направление, и вскоре он разозлился и стал расталкивать одних, а потом, чтобы укрыться от их гнева, расталкивать других. Голова торговки фруктами выныривала, опять скрывалась, затем появлялась снова и вновь исчезала, а Бернардо все таранил и таранил толпу, вызывая к себе неприязнь. В конце концов он почувствовал, что кто-то похлопывает его по плечу.
— Яблоки, господин? Вот очень хорошие яблоки…
Они и в самом деле были весьма соблазнительны, и Бернардо уже собирался сказать: «Да, возьму полдюжины», — как вдруг вспомнил, что у него нет денег. Он сказал женщине об этом, но та как заведенная продолжала обращаться к нему все с тем же предложением, раздражающе подвывая вдобавок. Тогда Бернардо на нее наорал, и женщина отстала. Он взглянул на трибуну. Что-то шевельнулось у него в памяти, что-то, связанное с Папой, который, как обещал дон Антонио, будет сидеть там и смотреть, как они отплывают. Они с Сальвестро ему помашут, как было обещано. Но Папы там не было. Он повернулся, чтобы посмотреть на Сальвестро, но и Сальвестро тоже не было. Сальвестро исчез. Опять.
Так, подумал Бернардо, теперь надо сохранять спокойствие. Он стал двигаться осторожнее, вежливо просил всех посторониться, медленно протискиваясь между зевак и болтунов. Выбравшись из-под столов в «Сломанном колесе», он чувствовал себя по-дурацки. Он не собирался допустить ту же ошибку снова. Нет. На этот раз пусть Сальвестро ждет и беспокоится, а вот исчезнет он сам, Бернардо. Вот трактир. Сальвестро, несомненно, там, внутри. Он огляделся, увидел корабль, увидел пирс и идущего по нему дона Антонио. Странно, конечно, но он и об этом не собирался беспокоиться. Виден был также причал, куда они прибыли, и большой полуразвалившийся дом неподалеку, похожий на сарай-переросток. Перед ним бегали какие-то дети. Бернардо нравились дети. Он представил себе, как Сальвестро начинает беспокоиться: куда это он делся? — доходит до безумия, потом переворачивает столы, разыскивая его по всему трактиру (а его-то там как раз и не будет), а под конец, возможно, укроется под этими столами… Это ему тоже понравилось. Он будет играть с детьми, а одураченный Сальвестро пускай рвет на себе волосы.
Он быстро пошел к сараю, усмехаясь про себя и глядя на то, как развлекаются малютки. Они вместе сыграют в его любимые игры: игру «Сколько детей может он поднять на одной руке», в игру «Сколько детей может он поднять на двух руках» и, наконец, в игру «Сколько детей может он поднять на руках шее голове ногах и чем угодно еще». Но потом, подойдя ближе, он увидел, что это вовсе не дети. Это были карлики.
Сальвестро тем временем бежал. Руки у него ходили взад-вперед, словно поршни, легкие горели, ноги неслись вниз по пристани, мимо пирса, между обрезков канатов и швартовочных свай, — он бежал к сараям и складам, где было безопасно, бежал, чтобы где-нибудь спрятаться, за чем-нибудь скрыться, куда-нибудь ускользнуть: Сальвестро, опять убегающий…
Он нырнул в гущу строений, стал петлять среди них, с секунду шел быстрым шагом, затем побежал дальше и остановился за каким-то складом, чтобы отдышаться, прислушаться к звукам погони и подумать — или хотя бы попытаться подумать. Он припоминал то строение, на которое указывал Серон, по размерам больше окружающих сараев. Должно быть, теперь осталось позади. Поблизости никого не было. Сальвестро уперся руками в колени и стал втягивать в легкие воздух, обмахиваясь шляпой. У дона Антонио было «дело в парусной мастерской». Он стал пробираться вдоль задов строений на полусогнутых ногах, потому что некоторые постройки мало чем отличались от дровяных сараев и были ниже его самого. Крыша парусной мастерской вскоре обозначилась над остальными крышами. Вокруг по-прежнему нему никого не было. Сальвестро бросился вперед. Дверь со скрипом открылась и закрылась за ним сама собой. Теперь тишину нарушал только бешеный стук его сердца. Ему следовало бы знать, кто будет поджидать его здесь, в Остии, или догадываться об этом, или предполагать. Он мог бы иметь глупость отправиться вслед за Бернардо прямо в толпу и лежал бы сейчас там, окруженный зеваками, а тот короткий нож, который он успел заметить, когда Диего повернулся в его сторону, торчал бы у него из груди, шеи или глазницы… Ловушка была расставлена там. Ему давно нужно было понять: полковник — это охотник, который никогда не отступает. Полковник ждал Сальвестро со времен Прато.
Он оглядел внутренность парусной мастерской. Выдадут ли его эти деревянные стены? Этот парусиновый занавес? Сальвестро отодвинул занавес в сторону ценой больших усилий — подвешенный на высоко укрепленных шестах, тот оказался очень жестким и тяжелым. За этим занавесом обнаружилось еще одно такое же полотнище, затем еще и еще… Сальвестро терпеливо пробирался сквозь парусину, иногда отыскивая щели, иногда — нет и все время прислушиваясь, нет ли рядом с ним какого-нибудь движения, нет ли в сарае кого-нибудь еще. Парусина хрустела. Сальвестро снова тяжело задышал. Ноги его легонько постукивали по половицам.
Перед ним открылось пространство — такое же, что и по ту сторону странного скопления полотнищ, только более загроможденное. Сверху лился свет, открывая взгляду странные шкивы и лебедки. Туго натянутые веревки проходили через блоки и поднимались вдоль стен к другим блокам, закрепленным на потолочных балках. Эта захламленная мастерская была, казалось, пристроена к основной, потому что крыша ее, более низкая, уходила во мрак, в котором различались только очертания козлов, скамей и сложенных штабелями складных столов. На стенах висели странные орудия, а также бухты канатов различных толщины и веса. На взгляд Сальвестро, эти лебедки, или что там еще, со своими растопыренными конечностями напоминали огромных насекомых. Сальвестро стоял посреди пристройки, озираясь по сторонам и поглядывая наверх. Свет здесь, казалось, был ярче.
— Эй! А ну, сойди с парусины! Быстро, ты!
Он подпрыгнул, пытаясь определить, откуда раздается голос, и уже начал двигаться в сторону, готовый бежать. Послышался грохот — где-то сзади опрокинулись козлы, — а затем появился человек в рабочем фартуке.
— О, — воскликнул он, получше рассмотрев одежду Сальвестро. — Не видел, что вы из господ. Пришлось кричать, чтобы предостеречь вас. — Он указал на пол, где лежал квадратный кусок парусины, натянутый при помощи насекомоподобных устройств в каждом его углу, затем стал объяснять, настолько хитро устроены эти механизмы. — Сломают вам шею, как свечку, если приведете их в действие, — предупредил он. — Тут надо следить, куда ступаете. — Он показал на шпильки и клинья, обеспечивавшие натяжение. — Один удар сюда, и вот сюда, и… — Он провел пальцем по своему горлу. — Вот почему я так накричал на вас, сударь.
Сальвестро медленно пришел в себя и начал расспрашивать о доне Антонио.
— Не знаю его, — сказал рабочий. — Я обычно заглядываю сюда только по вечерам, чтобы прибраться. — Он показал на лежавшую в углу метлу. — Но сегодня здесь никого нет. Папа, знаете ли, приезжает, так что я здесь один.
— Я хотел бы, чтобы вы передали послание от меня, — сказал Сальвестро, стараясь говорить как подлинно знатный господин, которым его сочли. Он чуть было не предложил поподметать здесь в обмен на услугу, но вовремя удержался и стал рассказывать, как одет дон Антонио, описал его шпагу и шляпу с пером. — Скорее всего, он будет в трактире.
— Я найду его, — заверил рабочий.
— Скажите ему, чтобы встретился здесь со мной как можно быстрее. Убедитесь, что он все правильно понял. И как можно быстрее.
— А как, сударь, назвать ему вас?
— Меня зовут Сальвестро.
Рабочий слегка поклонился, после чего исчез за ближайшим полотнищем. Сальвестро слушал, как стучат его башмаки и хрустит холст. Скрипнула дверь, и он остался один.
Он нашел стул и сел. Дона Антонио что-то задержало, это ясно. Или же он пришел сюда, никого не обнаружил и ушел снова — наверное, чтобы найти кого-то, с кем он собирался здесь встретиться. Послание от Сальвестро приведет его сюда вторично. А позже днем они будут стоять на борту «Санта-Лючии», оставив все это позади, и махать, как им велено, руками, пока корабль отчаливает от пирса и выходит в море. А потом? Насчет этого Серон говорил неясно. Хотя у корабля должен быть капитан, а еще и помощник. Этот выглядит ушлым малым. И если они потерпят неудачу, если экспедиция столкнется с непреодолимыми трудностями или если «Санта-Лючия» окажется немореходной (она пропахла гнилью, подумал Сальвестро), то всегда есть другие порты, другие места назначения… Это были туманные мысли, более-менее непрошеные, более-менее мрачные. Опять то же самое, подумал он. Опять бегство. Когда это кончится?
