Эптон Синклер - Нефть!
— М-р Т. Броунс из Санте-Инец.
— Он живет в этой гостинице?
— Да. Он завтра уезжает.
М-р Росс стал перелистывать книгу с именами приезжающих и прочел в ней: "Т.Броунс с женой. Санте-Инец", написанное тем крупным, некрасивым почерком "пророка", который м-р Росс знал так хорошо — немало "деловых" писем получал он от Эли за последнее время!
IIIПрезидент Гардинг умер, и Дан Ирвинг сообщил Бэнни о всех тех сплетнях, которые ходили в Вашингтоне. Говорили, что старый джентльмен не желал лично возиться с деньгами нефтепромышленников, а потому Барней Брокуэн и его "оценщик" сделали все за него и, положив всю сумму в один из банков Уолл-Стрита, время от времени приносили президенту внушительные пачки кредитных билетов. Говорили, что его вдова нашла в одном из несгораемых ящиков много таких пачек на сумму в несколько сотен тысяч долларов и, решив, что ее муж хранил их там для какой-то другой женщины, пришла в такое неистовство, что нарочно стала кричать об этом направо и налево. И это очень оживило царившие в Вашингтоне сплетни.
Потом Ирвинг сообщал о новом президенте — маленьком человечке, слава которого была основана на легенде, что он будто бы прекратил забастовку бостонских полицейских. В действительности же он в это время сидел запершись в самой отдаленной комнате своего дома с большим синяком под глазом — дар одного из забастовщиков. Мечтой его жизни было, как он сам говорил, иметь свой магазин, и это, конечно, свидетельствовало об уровне его развитая. А так как он абсолютно не обладал даром слова и не знал, что говорить, то газеты прозвали его "сильным, молчаливым человеком".
Бэнни поместил в газете только незначительную часть всех этих новостей, так как Рашель сплетен не любила. Зато они напечатали несколько фактов, открывающих глаза на закулисные интриги университета, на всех этих профессиональных атлетов, и Бэнни был несказанно рад возможности обличить противозаконные деяния всех тех студентов, которые всегда так яростно нападали на членов Лиги социалистической молодежи.
В декабре состоялось заседание нового конгресса, и положение вещей сразу остро изменилось. "Недовольные" оказались теперь в таком большинстве, что, действуя заодно с демократами, им удалось добиться назначения расследования дела о нефтяных договорах. Эта новость как громом поразила м-ра Росса и Верна. Их вашингтонские агенты проглядели возможность такого случая. Верн моментально вскочил в автомобиль и помчался в столицу посмотреть, что может сделать в последнюю минуту туго набитый бумажник. Но, по-видимому, он сделал очень немного, так как специальная комиссия начала уже свои расследования и собирала свидетельские показания.
Событие произвело чересчур большую сенсацию, для того чтобы можно было его замять. Секретарь Крисби не был так дальновиден, чтобы положить нефтяные деньги в какой-нибудь несгораемый ящик; он поступил как дурак: внес сразу большую сумму денег за выкуп из залога своего техасского ранчо и накупил целую уйму всевозможных бросающихся в глаза вещей. Он дошел до того, что сказал даже своему управляющему, что получил шестьдесят восемь тысяч долларов от Вернона Роскэ, а управляющий не замедлил, конечно, растрезвонить об этом по всему околотку. А когда сенаторы призвали этого не в меру болтливого управляющего в свидетели, то он ничего не нашел лучшего, как заявить, что все это сплошное недоразумение, что он говорил не о шестидесяти восьми тысячах долларов, но "о шести или восьми купленных Крисби коровах"! Такого рода ошибка была, разумеется, вполне естественна, не правда ли?!
Дальше было выяснено, что секретарь Крисби в один прекрасный день положил в банк сто тысяч долларов. Откуда взял он эти деньги?
Один из крупных газетных издателей в Вашингтоне письменно заявил, что он ссудил этой маленькой суммой своего дорогого друга, "так просто", не имея в виду никакой особенной цели, и после такого заявления уехал во Флориду, ссылаясь на свое плохое здоровье и прося его больше не беспокоить. Но комиссия этим не удовлетворилась, командировала во Флориду одного из своих членов и принудила знаменитого издателя явиться в Вашингтон, и там перед лицом нескольких десятков представителей газетных репортеров он сознался, что вся эта история была просто сказкой, сочиненной им для своего друга.
IVМ-р Росс получал ежедневно длинные телеграммы от Верна, которые тот посылал. Посылал, конечно, не прямо ему, но на имя жены одного из его юных блестящих помощников. Разумеется, характер всех этих телеграмм был не совсем такой, какой доктор рекомендовал бы своим больным для успокоения их нервов. Нет, они все время держали м-ра Росса в очень мучительном, напряженном состоянии. О, сколько, сколько раз он упрекал себя в том, что не послушался советов своего юного идеалиста и не остался в стороне от всей этой передряги! Но, разумеется, Бэнни теперь уже ничего ему не говорил. Он только читал все эти волнующие известия и ждал и спрашивал себя, когда же наконец поразит их громовая стрела…
В кино ставили новую картину с Аннабель в главной роли: "Сердце матери". Ожидалось грандиознейшее торжество, на котором должны были присутствовать и Бэнни с Ви и его отец с тетей Эммой. По крайней мере еще один вечер им предстояло провести шумно и весело. Но в самый день этой "премьеры" Бэнни, вернувшись домой из своей редакции, встретил в сенях свою тетку, бледную, дрожащую, взволнованную до последней степени.
— О, Бэнни, — воскликнула она, бросаясь ему навстречу, — я так ждала тебя! Случилось нечто ужасное! Они хотят арестовать твоего отца!
— Арестовать?!
— Да, да. За ним уже приехали… Там перед домом автомобиль. О, только бы они тебя не увидели и не остановили! Я так боюсь, Бэнни, так боюсь! Сделай все, все возможное, чтобы не дать им схватить и арестовать твоего отца!
Бэнни удалось в конце концов добиться от тети более толкового объяснения того, что случилось, и то, что он узнал, вполне объяснило ее волненье.
Молодой Боллинг, доверенный помощник его отца, был несколько минут перед тем у тети Эммы. Он принес Бэнни крайне срочную записку от его отца. Вот что прочел Бэнни. Он должен был немедленно сесть в свой автомобиль и сделать все возможное, чтобы удрать от преследования тех, кто, без сомнения, будет за ним гнаться, чтобы этим способом открыть местопребывание его отца. Как только ему удастся убежать от их погони, он должен оставить свою машину, купить закрытый двухместный автомобиль, не очень новый, так как им, может быть, придется ехать с большой скоростью, зарегистрировать его на какое-нибудь вымышленное имя, отправиться в ближайший городок — Сан-Паскуале, где на перекрестке двух улиц, Агем и Трон, его встретит отец. М-р Боллинг дал тете Эмме пятитысячный билет и ушел, надеясь, что те, кто ждал перед домом, последуют за ним.
Бэнни постарался успокоить как мог перепуганную тетку. Никто не намеревался арестовывать его отца. Хотели только забрать его в свидетели, как это сделали с обоими О'Рейли — отцом и сыном. Потом, сунув в чемодан несколько носильных вещей, Бэнни поспешил к своему автомобилю. Да, это была правда, перед домом стоял еще чей-то автомобиль и, как только Бэнни отьехал несколько шагов, двинулся за ним следом. Бэнни старался лавировать самым искусным образом, заезжая во все улицы и переулки, но автомобиль все время следовал за ним. Тогда Бэнни решил отправиться в самую торговую часть города, которая в этот час, от пяти до шести вечера, кишмя кишела народом и экипажами, рассчитывая, что в такой толпе ему легче будет скрыться от своих преследователей. Расчет его оказался верным, и в конце концов ему удалось уйти от погони. Тогда он поставил свой автомобиль в общественный гараж, купил новый двухместный закрытый на имя некоего Алекса Джонса и, отдав восемнадцать стодолларовых билетов, направился в ближайший городок Сан-Паскуале. Через полчаса он был уже там. Замедлив ход, он два раза проехал мимо того пункта, который назначил отец, и когда проезжал во второй раз, из одного отеля вышел м-р Росс. Бэнни остановил машину, отец сел в автомобиль, и они помчались вперед с быстротой ветра.
— Никто за тобой не гонится? — было первыми словами м-ра Росса.
— Кажется, нет… Но мы можем сейчас в этом убедиться.
Они сделали несколько туров по городу. М-р Росс все время смотрел в заднее окошечко.
— Никого, — сказал он наконец. — Все благополучно. Едем.
— Куда? — спросил Бэнни.
— В Канаду, — отвечал его отец, и Бэнни, который был ко всему приготовлен, поехал вдоль бульвара, который вел в северную часть Сан-Паскуале.
Бэнни правил, а м-р Росс рассказывал ему все новости. Верн удрал в Европу. По крайней мере пароход, на котором он взял себе место, отплывал в этот день, и надо было надеяться, что изловить до тех пор его не успеют. Он телеграфировал утром м-с Боллинг, прося ее передать м-ру Парадизу — это была условная фамилия м-ра Росса, — что ему необходимо немедленно ехать в Ванкувер, чтобы застать там своих друзей. Если он не выедет в этот же день, то будет уже поздно, — свидание не состоится. М-р Росс не нуждался ни в каких дальнейших объяснениях. Он уже накануне узнал, хотя и скрыл это неприятное известие от Бэнни, что сенаторы, производящие расследование дела с договорами, напали на след "Канадской корпорации" и намеревались привлечь к суду всех ее организаторов. Вероятно, об этом их намерении было уже напечатано в сегодняшних газетах и одновременно были даны подобающие инструкции и шерифу Энджел-Сити. М-р Росс и молодой Боллинг покинули контору со стремительностью, достойной быть воспроизведенной в кино. И вот сейчас Алекс и Поль Джонс мчатся ночью в Канаду со скоростью ветра. Крупный дождь барабанил по крыше и стеклам их экипажа, это уже не дождь, а форменный ливень, а они мчатся все вперед и вперед, не смея остановиться ни в одном отеле, боясь встретить в сенях шерифа Соединенных штатов, не смея даже проезжать через большие города, боясь, как бы всевидящее око разгневанного дяди Сэма не подглядело из какого-нибудь окна их приближение.
