Мэри Кайе - Далекие Шатры
Каири, наблюдавшая за взрослением сестры, видела все это и обладала достаточной проницательностью, чтобы понять причины происходящего, хотя сама Шушила не смогла бы внятно объяснить свое поведение, даже если бы вдруг осознала природу движущих ею мотивов. Она не имела склонности анализировать свои чувства, но, как многие женщины, всецело сосредоточивалась на них и из-за этого становилась истеричной и эгоистичной. Одна лишь Каири-Баи, умудренная горьким опытом, со временем поняла, что головные боли и нервные припадки младшей сестры, всегда вызывавшие страшный переполох в зенане, по большей части воображаемые и всегда вызваны самовнушением и что эти боли, а также боязнь всего неизвестного и своевольное обращение со служанками и самыми бесправными, самыми безответными обитательницами зенаны являются своего рода местью за равнодушие, выказываемое девочке обворожительной и самовластной матерью.
Несмотря ни на что, Каири, напрочь лишенная тщеславия, считала естественным, что любовь Шу-Шу к матери неизмеримо больше, чем любовь к ней, хотя Джану-рани не сделала ничего, чтобы заслужить любовь своей дочери, разве что произвела ее на свет, тогда как сама она с неустанной заботой ухаживала за девочкой, играла с ней, утешала ее и нежно любила. Однако всю меру обожания, с каким Шу-Шу относилась к матери, Каири осознала, только когда Джану-рани умерла.
Девочка впала в такое безумное отчаяние, что все обитательницы зенаны нисколько не сомневались, что она умрет от горя. Она истерически рыдала, визжала и попыталась выброситься из окна, а когда Каири помешала ей сделать это, накинулась на сводную сестру, точно дикая кошка, расцарапав ей лицо до крови. Запертая в комнате с зарешеченными окнами, Шу-Шу отказывалась от еды, и тот факт, что она продержалась без пищи пять дней, убедительно доказал, что в ней больше жизненных сил, чем все предполагали на основании хрупкого телосложения и болезненности девочки. Она оставалась глуха ко всем попыткам Каири привести ее в чувство и утешить. В конце концов Нанду положил конец всей этой нервотрепке, ворвавшись в комнату и отругав младшую сестру в самых крепких выражениях, какие только могли прийти в голову разгневанному и взбешенному брату.
Как ни странно, это подействовало – отчасти потому, что, будучи не только старшим братом, но и махараджей Каридкота, Нанду пользовался двойным авторитетом у Шушилы, но главным образом потому, что он был мужчиной, а следовательно, великим и всемогущим существом, чьи желания – закон для любой женщины. Всем индианкам сызмала внушают, что их первый долг состоит в подчинении и послушании, и во всей стране не нашлось бы ни одной женщины или зенаны, которые не находились бы под неоспоримой властью какого-нибудь мужчины. Шушила смиренно покорилась приказам брата, чей гнев преуспел там, где оказалось бессильным любящее терпение Каири-Баи, и в зенане снова воцарился покой.
Но в результате такого сурового обращения с ней Шушила неожиданно перенесла на брата все слепое обожание, какое питала к матери, и обитательницы зенаны, ожидавшие, что после смерти Джану-рани влияние сводной сестры на девочку значительно возрастет, с удивлением (а иные – с облегчением) обнаружили, что ничего подобного не произошло. В этом смысле положение Каири-Баи осталось прежним, хотя во многих других изменилось, причем к лучшему, ибо Нанду чрезвычайно дорожил своей репутацией и в любом проявлении неуважения к его близким родственникам видел личное оскорбление, а Каири-Баи была принцессой из правящей династии и его единокровной сестрой.
Джали не заглядывала далеко вперед, она давно поняла, что лучше жить сегодняшним днем и предоставить будущее воле богов. Она считала само собой разумеющимся, что однажды выйдет замуж, ведь замужество – удел каждой девушки. Однако ее отец, в силу своей лености, все никак не удосуживался заняться этим делом, а мачеха из ревности не желала устраивать ей выгодный брак, но при этом слишком боялась раджи, чтобы попытаться выдать его старшую дочь за низкородного человека. Таким образом, вопрос о замужестве Каири-Баи был отложен в долгий ящик, и со временем стало казаться маловероятным, что для нее удастся найти приличную партию. В конце концов, она была уже слишком стара для невесты.
После смерти ее отца, а потом и мачехи препятствие к браку осталось, но теперь оно заключалось в гордости Нанду, который даже мысли не допускал о том, чтобы выдать свою сводную сестру за низшего по положению. Кроме того, он не желал, чтобы она опередила его родную сестру в таком деле: Шушила должна выйти замуж первой, причем за правящего князя. И только потом он выдаст Каири за какого-нибудь менее значительного человека. Нанду ясно понимал, что это будет непросто, поскольку она старовата для невесты, да еще и нехороша собой: высокая нескладная женщина с широкими скулами, большим ртом и руками чернорабочей служанки – или европейки. Но все же она дочь его отца.
Зато маленькая Шушила обещала стать настоящей красавицей, и уже поступило несколько предложений о браке с ней. Правда, пока ни одно из них не нашло одобрения у ее брата. Он находил недостаточно впечатляющим либо общественное положение, либо состояние претендентов, а в двух случаях, когда таких препятствий не было, просители владели землями в непосредственной близости от Каридкота.
Нанду не забыл, как в свое время его отец получил во владение спорное княжество Каридарра, и не собирался создавать ситуацию, которая позволит одному из потомков сестры Шушилы однажды предъявить притязания на его территории. Он был в высшей степени осторожен и предусмотрителен. Когда наконец поступило предложение от правителя Бхитхора, Нанду ответил согласием, хотя никто не назвал бы подобную партию блестящей: Бхитхор был маленьким захудалым княжеством с весьма скромным доходом, и раджа, средних лет мужчина, уже похоронил двух жен и произвел на свет не менее семерых детей – одних девочек. Обе его жены умерли в родах, последняя всего год назад (по слухам, не без помощи яда), а все пятеро из семи дочерей, не умершие в младенчестве, были значительно старше Шушилы. Но он принадлежал к более древнему и благородному роду, чем Нанду, и прислал на удивление богатые дары. Но самое главное, Бхитхор находился в пятистах с лишним милях к югу от Каридкота – такое расстояние исключало вероятность, что какому-нибудь будущему правителю придет в голову притязать на владения Нанду. Поэтому махараджа Каридкота счел такую партию вполне разумной и удовлетворительной. Но его маленькая сестра пришла в ужас.
Шушила всегда знала, что однажды выйдет замуж, но сейчас, когда бракосочетание стало делом недалекого будущего, ею овладела паника. Мысль о том, что она должна покинуть родной дом и всех знакомых, надежных людей, окружавших ее с детства, и отправиться за сотни миль на другой конец Индии, в чужие края, к чужому мужчине – пожилому вдовцу, казалась невыносимой. Она никуда не поедет, не поедет! Она лучше умрет…
