Тайная дочь - Сомайя Гоуда Шилпи

Сарла и ее муж были образованными прогрессивными людьми. Они не имели ничего против женитьбы по любви, но все это казалось им слишком поспешным. Им не хотелось, чтобы Кришнан совершил ошибку. Все-таки эта девушка была из совсем другой культуры, они даже не знали ее родителей. Когда они полетели в Америку на свадьбу, их опасения подтвердились. Свадьба была очень скромной, дом, в котором они поселились, без изюминки, а пища — безвкусной. Сарла с супругом чувствовали себя скорее гостями, чем членами семьи. Они не понимали, что произошло с их мальчиком.

Но теперь он женат, и долг родителей — поддерживать сына и его супругу. Когда в прошлом году Кришнан спросил об усыновлении, Сарла поняла, что воссоединение возможно. Может быть, сын еще не окончательно потерян для их семьи. Бывая в приюте, Сарла всегда справлялась у сотрудников о вновь поступивших младенцах. Когда мать Кришнана впервые увидела малютку с необычными глазами, она указала на нее директору. Эта девочка напомнила ей жену сына. Сарле показалось, что этот ребенок создан для них.

Она всегда хотела дочку, чтобы в доме, полном мужчин, у нее наконец появилось женское общество. Конечно, она ни за что не променяла бы никого из своих сыновей, но не раз мечтала о девочке, с которой могла бы делиться не только украшениями, но и жизненным опытом. У женщин в Индии особая роль. Их власть не бросается в глаза. Но матери и бабушки из поколения в поколение прочно удерживают ее в своих руках и по-прежнему являются главными в большинстве семей. Сарле было непросто определиться на этом женском пути. Она многое перепробовала, но оказалась мастером без подмастерья. Женщина надеялась, что у нее возникнут особые отношения с невестками. Но они, как и Сомер, не совсем подходили на эту роль. Когда у них рождались дети, все как одна обращались за помощью к своим матерям, вновь и вновь оставляя ее в мужской компании. И вот, глядя на часы в ожидании сына, Сарла думает о том, что теперь у нее будет внучка.

14

СЕЗОН ДОЖДЕЙ

Бомбей, Индия, 1985 год

Сомер

В первое же утро в Бомбее Сомер просыпается от расстройства пищеварения. Она ложится на живот, но это не помогает. Черт! Она ведь старалась быть аккуратнее во время ужина с семьей Кришнана, но ее организм все-таки не справился с острой пищей. Сомер чувствовала себя не в своей тарелке не только из-за этого. Все ели руками, а она робко попросила вилку. Ей не всегда удавалось понять, о чем шел разговор за столом, потому что родственники Кришнана то и дело переходили на язык гуджарати. Это все равно что бежать на лыжах по снегу и неожиданно оказаться на участке, покрытом травой. Ее положение было не из приятных, а Кришнан не удосужился объяснить ей, о чем идет речь.

В любом случае, все это не имеет значения, успокаивает она себя. Они оказались здесь по одной-единственной причине: им нужно забрать Ашу и привезти домой. Думай об этом и не забивай себе голову ничем другим. Сегодня после обеда у них состоится собеседование в государственном усыновительном бюро. Это будет последний шаг в процессе утверждения их кандидатуры. У Сомер бурлит в животе, и она едва успевает добежать до уборной.

В бюро по усыновлению они приезжают за десять минут до начала встречи и сорок минут ждут в приемной. Сомер сверяет время на своих наручных часах и на тех, что висят над дверью.

— Расслабься. Они знают, что мы здесь, — говорит Кришнан. — Так уж в Индии все устроено.

Наконец их провожают в кабинет. Там пахнет застоявшимся табачным дымом и потом.

— Итак, господин и госпожа Тхаккар, намасте, — с легким поклоном на индийский лад приветствует их мужчина в пожелтевшей рубашке с короткими рукавами и галстуке. — Располагайтесь, пожалуйста.

Он показывает на два кресла напротив стола.

— Господин Тхаккар, вы местный?

— Да, я вырос в Черчгейте. Получил степень бакалавра естественных наук в колледже Святого Ксавьера, — отвечает Кришнан.

— Ах, Черчгейт! Там живет моя тетка.

Мужчина задает Кришнану вопрос на другом языке. Хинди? Крис отвечает на том же языке, и некоторое время они перебрасываются шутками, а Сомер не может понять ни слова. Служащий смотрит в свои записи, долгим взглядом изучает Сомер и снова поворачивается к Кришнану.

— А ваша жена? — интересуется он с ухмылкой. — Вы познакомились с ней там, в Америке? Девушка из Калифорнии, не так ли?

Она слышит ответ мужа, но единственное, что тот произносит по-английски, — это слово «доктор». Служащий снова сверяется с записями и спокойно произносит:

— Бездетны?

Потом смотрит прямо на Сомер и повторяет:

— Детей нет?

Щеки Сомер вспыхивают от уже знакомого чувства стыда. Ей особенно тяжело признаваться в этом здесь, в стране, где способность рожать в таком почете, где у каждой женщины с каждого боку по ребенку. Она отрицательно качает головой. Перебросившись с Кришнаном еще парой реплик, служащий говорит, чтобы они вернулись узнать о ходе их дела утром. Кришнан берет жену за руку и уводит из здания.

— В чем загвоздка? — спрашивает Сомер, как только они оказываются на улице.

— Ни в чем, — отвечает Кришнан. — Индийская бюрократия. Здесь всегда так.

Он останавливает такси.

— Что значит «так»? Что произошло? Они заставили нас прождать целый час, а этот малый явно не ознакомился с нашим делом и со мной даже почти не разговаривал!

— Это потому, что ты…

— Потому что я что? — набрасывается на мужа Сомер.

— Послушай, здесь все по-другому. Я знаю, что надо делать. Просто доверься мне. Нельзя явиться сюда со своими американскими представлениями…

— Я сюда ни с чем не являлась.

Она так хлопает дверью такси, что автомобиль трясется.

Наутро им говорят, что бюро почему-то не может выдать бумаги для усыновления. Сомер чувствует, как ее опять начинают одолевать сомнения. Она гонит их от себя, но они роятся, как надоедливые москиты возле зрелого манго во фруктовом ларьке. Супруги приходят в бюро каждый день, иногда даже по два раза, пытаясь сдвинуть дело с мертвой точки. С каждым походом в бюро Сомер расстраивается все больше. Она видит взгляды сотрудников, их скептицизм по поводу ее способности быть матерью, разную манеру общения с Кришнаном и с ней и то, что они предпочитают разговаривать только с ним.

Наступил сезон муссонных дождей. Дождь льет стеной, и улицы превращаются в бурлящие потоки, по которым плывет мусор. Сомер еще никогда не видела такого сильного дождя. Очередной «первый раз» за эту поездку. Восприятие мира искажено: запахи буквально валят с ног, а жару можно почувствовать на вкус, потому что она плотная, как слой пыли на языке. Мало того что Сомер бессильна перед лицом индийской бюрократии, так еще и дождь запер их в квартире родителей Кришнана, как в ловушке.

По квартире вечно снует народ. Бабушка и дедушка Кришнана, его родители, два брата с женами и детьми, всего четырнадцать человек. В квартире напротив живет дядя Кришнана с такой же большой семьей. Двери обеих квартир никогда не заперты, а часто и вовсе открыты настежь. Все это похоже на запутанное, как лабиринт, общежитие, где вечно толкутся люди. Родственники Кришнана вежливы. Они постоянно предлагают ей чай и что-то по мелочи, но при этом она не может не заметить, как все замолкают, стоит ей только зайти в комнату. Сколь бы сильно Сомер ни старалась, ей все равно некомфортно в этой обстановке.

А кроме членов семьи есть еще слуги. Один, низко наклонившись, движется из комнаты в комнату, подметая пол пучком тростника. Второй каждый день приходит стирать белье вручную и развешивает его на балконе. Повар, мальчик-почтальон, молочник и прочие.

Сомер уже начинает привыкать к тому, что в дверь звонят по несколько раз в час. И наконец перестает обращать на это внимание, воспринимая звонки как любой другой повседневный шум. Реальность идет вразрез с теми образами Индии, которые она рисовала себе в воображении. По мере того как проходят дни, Сомер все больше скучает по нехитрым домашним радостям: кастрюльке овсянки, ледяной кока-коле, вечеру наедине с мужем.