Элисон Лури - Иностранные связи
— Мы никак не могли в себя прийти, — признается Джо. — Отчасти, наверное, из-за смены часовых поясов. Но уже почти полтора месяца прошло, а все то же самое.
— Понимаю, о чем ты. — Фред протягивает чашку за добавкой кофе. — У меня бывает странное чувство: кажется, что я на самом деле не в Лондоне, что это не настоящий Лондон, а плохая подделка.
— С нами было то же самое первое время после приезда. — Дебби подается вперед, ее ровно подстриженные каштановые волосы накрывают щеки. — Особенно когда ходили смотреть достопримечательности — Вестминстерское аббатство, здание Парламента и все такое прочее. Все казалось каким-то игрушечным, а вокруг автобусы, толпы туристов — американцев, французов, немцев, японцев. Вот мы и решили: пропади оно все пропадом!
— Такое происходит повсеместно, — объясняет Джо. — Туризм — это саморазрушение, вроде как реакция окисления железа. — Джо любит научные сравнения, эта любовь у него осталась с тех времен, когда он учился на биохимическом факультете. — Какое-то место становится достопримечательностью из-за того, что оно символично или характерно и олицетворяет настоящую Британию. Туда стекаются сотни туристов — и что же они видят? Разумеется, других туристов.
— И когда доберешься до какой-нибудь достопримечательности, она оказывается вовсе не такой красивой, — вставляет Дебби, — потому что ты уже видел ее прилизанный снимок в ясный летний день, без туристических автобусов, окурков и оберток от конфет. Естественно, наяву она выглядит грязной и облезлой. Теперь мы на экскурсии не ходим. Зато на работу больше времени остается.
— Что правда, то правда, — соглашается Джо. — При такой погоде, если никуда не ходишь, только и остается сидеть и писать. Больше и делать нечего — разве что играть с ребенком да смотреть телевизор. Эй, сколько времени?
— Скоро восемь, — отвечает Дебби.
Джо распрямляет длинные ноги, поднимается и идет к телевизору в дальнем углу комнаты, похожей на кусок пирога.
Пока все сдвигают стулья, подтягиваются к телевизору и ждут очередного выпуска сериала по роману Генри Джеймса, который идет раз в неделю на Би-би-си, Фред решает поделиться своими взглядами на туризм, но оставляет затею, сообразив, что главная его мысль не относится к Вогелерам. Судя по тому, как они устроились в обнимку на уродливом диване, чувство осязания у них вовсе не страдает.
С первыми звуками печальной мелодии к фильму Джо прибавляет громкость. Фред, который пропустил предыдущие серии, смотрит вполглаза, с тоской сравнивая себя с Вогелерами. Они-то вместе, у них ребенок, и работа их, судя по всему, не стоит на месте, а книга Фреда о Джоне Гее, для которой он собирает материалы в Британском музее (Ру называет его «БМ» или «Бумагомаралка»), продвигается из рук вон плохо.
Фред нетерпелив, деятелен, не любит сидеть в четырех стенах. В библиотеке ему нравится бродить среди полок, искать нужные книги — заодно попадаются и те, о которых он не подозревал. В БМ трогать книги на полках запрещено, далеко не всегда там можно найти то, что нужно, а если книга нужна, но ты пока не знаешь об этом, то путь к ней закрыт. Иногда приходится ждать часа по четыре, пока пищеварительная система древней библиотеки извергнет из себя несколько жалких книжонок, чьи номера Фред выписал из громоздкого, запутанного каталога. И даже когда книги наконец приносят, все далеко не так просто. Фред привык работать у себя в кабинете, где никто не шумит и не отвлекает. Здесь же его окружают другие читатели, некоторые из них довольно странные, а иные и вовсе сумасшедшие, судя по тому, как они выглядят и ведут себя: кладут в пыльные тома разноцветные закладки, барабанят пальцами по столу, топают ногами, разговаривают сами с собой, беспокойно перешептываются, кашляют, сморкаются и мешают работать.
К тому же Фред, когда пишет, повсюду разбрасывает свои бумаги и любит ходить по комнате; дома его записи занимали целых два стола и кровать в комнате для гостей. А в БМ высокий, крепкий Фред вынужден сидеть скрючившись на маленьком стульчике, на клочке пространства между двумя другими учеными или сумасшедшими и их грудами книг, в душном зале, построенном по одному плану с образцовыми тюрьмами, детищем викторианских философов-моралистов.
Фред убежден, что БМ вредит его работе. Чтобы написать о Джоне Гее что-то стоящее, нужно (как говорил сам Гей) «пуститься в путь». Нужно «кружиться пчелкой», чтобы собрать воедино не только литературную и театральную критику, но и фольклор, материалы по истории музыки и криминальные хроники восемнадцатого века. Ничего удивительного, что фразы, которые выдавливает из себя Фред, сгорбившись над парой книг в огромной душной ученой тюрьме, выходят тяжелыми и невнятными. Снова и снова поднимается он, чтобы лишний раз порыться в каталоге или просто пройтись по залу. Смотрит на завсегдатаев библиотеки, которых он уже запомнил в лицо, а кое с кем и знаком, — и все больше мрачнеет. Частенько в зале сидит кто-то из Вогелеров, корпит над книгами. Вогелеры вместе учились в аспирантуре, и у них полное равноправие: всю заботу о маленьком Джеки они делят пополам. Условия работы в Бумагомаралке Вогелерам не помеха. Когда Фред проходит мимо, Джо или Дебби всякий раз поднимают на него глаза и снисходительно улыбаются. Наверное, думают: бедняга Фред, никогда не умел сосредоточиться на работе!
Очередная серия фильма подошла к концу, лица героя и героини застыли на фоне роскошной архитектуры начала века, по экрану побежали титры.
— Что ж… — Фред поднимается на ноги, — мне, пожалуй, пора…
— Не уходи, посиди еще, — гнусавит Джо.
— Посиди, расскажи, что у тебя новенького. Кстати, как дела у Рут? — Джо и Дебби задают этот вопрос каждую неделю, по очереди, будто сговорились.
— Не знаю. Она мне не пишет, — отвечает Фред уже в четвертый раз.
— Вот как… до сих пор не написала… — тянет Дебби. За этим, казалось бы, невинным и спокойным замечанием Фреду слышится неприязнь. Его друзья плохо знают Ру и недолюбливают ее. Они видели ее всего два раза и явно старались полюбить, но, как и в случае с Лондоном, безуспешно. — Она не тот человек, который тебе нужен, — нарушает Дебби трехлетнее табу. — Нам с самого начала было ясно.
— Верно, — поддакивает Джо. — Девушка-то она неплохая, только слишком уж беспокойная.
— Взять хотя бы ее фотографии. Они всегда были какие-то странные, безумные. И в сравнении с тобой она казалась просто ребенком.
Ну еще бы: Ру моложе Дебби на четыре года, а Фреда и Джо — на три.
— Она как будто была настроена не на ту волну.
— Судя по всему, да. — Фред берет с пластмассового кофейного столика, отделанного под дуб, свежий номер «Гардиан».
