Рубен Гальего - Я сижу на берегу
Серега берет в руки Мишину книгу.
– «Хоровое пение». Ты им петь собрался?
– Надо будет – буду петь.
– Ну, ты и даешь. Что еще придумал? Я откачу, мне не трудно. А Федька где? Разбудить его?
– Федьку не трожь. Я его сразу после ужина спать послал. Вам, дуракам, хорошо. Тетю Клаву на костре зажарите, вас лет через десять из тюрьмы выпустят за хорошее поведение, а Федьке чуть что – дурдом. На всю жизнь.
Серега берется за веревку, привязанную к Мишиной тележке. Одной рукой он отталкивается от пола, другой тянет за собой Мишину тележку.
В комнате у малышей Серега включает свет.
– Иди спать, – говорит ему Миша шепотом. – Лежи на кровати, пока тетя Клава не позовет футбол смотреть. И все наши пусть ложатся. Скажи: мы объявляем тете Клаве бойкот. Пока о футболе не заговорит – всем молчать.
Серега кивает. Бойкот – это серьезно. За бойкот в тюрьму не посадят.
Малыши спят. Все накрыты одеялами с головой. Тихо.
– Так, – говорит Миша. – Похоже, Серега, проспорил я тебе шоколадку.
– Мы не спорили.
– Ну, как хочешь, не спорили так не спорили. Раздадим по конфете тем, кто не спит, и пошли отсюда. Обойдешься без футбола.
Из–под одеял показываются детские головы. Не спит никто.
– Так, – говорит Миша, – Серега вас, чертей, уложить не смог, за это тетя Клава запретила всем смотреть футбол. А ты, Серега, пошел вон отсюда, хреновый из тебя педагог. Сегодня – я дежурный. Всем равнение на меня. Я вам не Серега, у меня не побалуешься. У меня живо все заснут. Трех часов не пройдет, как все будут спать как убитые. Всем понятно? Начнем с хорового пения.
Серега не обижается на Мишу. До Сереги доходит. Он со смехом возвращается в свою комнату, оставляя малышей на попечение великого педагога.
– Начнем с теоретической части. Кто из вас, скажите мне, знает наизусть Гимн Советского Союза? А Интернационал? И подойдите поближе, мне вас не слышно.
Все молчат. Никто не верит, что Миша не шутит. Все боятся Серегу.
– Чего молчите, – продолжает Миша, – Серегу боитесь? Или тетю Клаву? Ничего они вам не сделают. Сегодня я дежурный. А Серега с тетей Клавой поссорились и не разговаривают. Никому до вас дела нет.
Малыши потихоньку садятся на кроватях. Никто не решается первым подойти к Мише.
– Кто слезет с кровати первый, получит от меня конфету.
Маленький мальчик без руки подбегает первый. Миша разрешает ему взять конфету из кулька.
– И тому, на угловой кровати отнеси конфету, если он не спит, конечно.
– Я не сплю.
Мальчик без руки уже съел свою конфету и отнес одну лежачему малышу.
– Принесите подушки, – распоряжается Миша. – Все должны сидеть в ряд и на подушках.
Малыши очень быстро рассаживаются на подушках перед Мишей.
– Теперь хорошо. Теперь вы похожи на хор. Тому, кто расскажет наизусть Гимн Советского Союза, я дам еще одну конфету.
Гимн не знает никто. Миша открывает книгу и читает первый куплет. Просит малышей повторять за ним вслух.
Малыши тихо повторяют трудные слова, осторожно открывают рты.
– Нет, так не пойдет, так вы никогда петь не научитесь.
Миша почти разочарованно смотрит на хор, лицо его выражает полное отчаяние. Миша думает.
– Я принял решение. Вы у меня запоете. Сейчас будем брать «до». Кто умеет брать «до»?
Мальчик без руки тихонько тянет ноту.
– Тебя как зовут? – спрашивает его Миша серьезно.
– Вася.
– Что, Вася, вторую конфету хочешь? Не выйдет. То, что ты сейчас изобразил, – не «до». Это все, что хочешь, но не «до». Вполне возможно, что это «ми». Может быть, «си», но не «до». Где тебя так учили петь?
– Меня бабушка учила.
– А отбирать колбасу у беззащитных инвалидов тебя тоже бабушка учила?
Миша смотрит нагло и уверенно. Миша играет в открытую.
– Слушайте меня внимательно. «До» должно быть громче. Громче! Понятно? Еще раз и вместе. Повторяйте за мной: «до–о–о».
«До» Миша изображает очень тихо, но малыши уже поняли. Сначала очень тихо, потом все громче и громче они выкрикивают один и тот же слог. Они кричат, скачут на подушках и смеются.
Миша недоволен.
– Нет. Это все равно не «до». Впрочем, на первый раз неплохо. Сейчас каждый возьмет у меня конфету и споет «до» как умеет.
Все по очереди громко кричат и едят конфеты. Последним кричит Вася.
Его «до» выходит громче всех. Вася берет вторую конфету, еще одну без напоминания относит мальчишке с угловой кровати.
Миша недоволен. Он делает серьезное лицо.
– Чего от вас еще можно ожидать? «До» и ту громко петь не умеете. Вернемся к Гимну. Весь Гимн вы все равно за вечер не выучите. Будем учить постепенно.
Миша читает первое слово, малыши повторяют за ним. Повторяют вразнобой, нескладно. Они уже и не пытаются петь этот Гимн, только повторяют слова вслед за Мишей. Миша никого не поправляет, ни на кого не сердится. Все идет хорошо. Через несколько минут все очень громко повторяют первые три слова. Никого не надо уговаривать. Все кричат очень громко и каждый свое.
Веселье внезапно обрывается. Заходит тетя Клава. Тетя Клава – человек далекий от искусства. Хоровое пение ее не вдохновляет.
– Что вы тут делаете?
Миша невозмутим.
– Правда, они плохо поют? Ничего не могу с ними поделать. Учу, учу. Но кое–что уже выходит. Так, теперь все вместе повторяйте то, что выучили. Все хором поем «до».
Малыши не боятся тетю Клаву. Малыши боятся только Серегу. Все поют. Поют «до» как умеют, кричат «до» так громко, как могут.
– Прекратите немедленно! – тетя Клава кричит громче, чем обычно. Тетя Клава ничего не понимает в хоровом пении.
– Я так и знал, что вам не понравится. – Миша невозмутим. – Но, вы знаете, не все так безнадежно. Если заниматься с ними каждый день, может получиться очень неплохо. Как вы думаете?
Тетя Клава не может говорить. Она тяжело вдыхает и выдыхает воздух, пристально смотрит на Мишу.
– Что ты, сволочь, делаешь? Собака бешеная. Да я сейчас тебя вместе с коляской в туалет откачу и на всю ночь оставлю. Да я знаешь, что с тобой могу сделать?
– Скормить крокодилам, – невозмутимо отвечает Миша. Лицо его серьезно как никогда.
Никто в детдоме никогда не посмел бы ударить Мишу. Но тетя Клава не как все. Тетя Клава – особенная нянечка.
Миша не смелый. Миша все рассчитал.
– Вот так всегда, – продолжает Миша. – Как всегда. Стараешься, стараешься – и где благодарность? Вот скажите мне, тетя Клава, где человеческая благодарность? Мы с вами уже двадцать минут боремся с этими уголовниками. Знаете, что они придумали? Вам бойкот объявили, а меня дежурить заставили.
