Павел Алексеев - Без жалости
Вот мы и дошли, до бабы Мани. Я снова пристроился у забора для недолгого ожидания, но тут появилась сама хозяйка дома и пригласила меня почаёвничать. Ну, почему бы и нет. Любое знакомство полезно, а баба Маня, весьма уважаемая женщина у нас в посёлке и далеко за его пределами. Она знахарка - травница, на вид лет семидесяти. Активная, подвижная. Всегда что-то делает, то на огороде, то во дворе. Умудряется народной медициной спасать там, где врачи пасуют. Во всяком случае, из того что я слышал, большинство слухов звучат на уровне фантастики.
Вежливо поздоровался, прошёл в хату. В углу икона висит с лампадою. Чистенько везде, травами пахнет. Не богато, так скажем. Стол, лавки, за шторой кровать железная. Да и сам домик не большой, всего на одно помещение. Вот так и живут, народные целители.
Бабушка Маня, оказалась очень приветливой женщиной. Усадила за стол, Сонькины пироги выставила, мёд, печенья с конфетами - типа 'дунькиной радости'. Вот так и сидели, разговаривали ни о чём и обо всём сразу. А потом она мне заявила:
-Помру я скоро, Володенька. А знания мне передать некому. Пойдёшь ко мне в ученики?
Я даже как-то растерялся на мгновение. Вот-так вот сидели, беседовали и вдруг - помру.
-Баб Мань, вы чего? Не надо помирать. А на счёт учёбы, так я только рад буду. А почему я, а не Соня? Вроде бы, знания только через женщин передаются.
-Кто тебе такую глупость сказал? - удивилась она, - Знания тому передаются, кто способен их принять. Софья не способна, не о том у неё голова болит. Хотя, девица хорошая. Так что, береги её.
-Ну, так берегу, как могу, - ответил я, косясь на Соньку. Которая притихла широко расставив уши, изображая Чебурашку, - А я, получается, способен знания принять?
-Получается, что способен, - ответила баба Маня, - Тут желание нужно, а оно у тебя есть, как я вижу. Всё расскажу, покажу, научу. Да потом и помру со спокойной совестью.
-Да чего вы всё, помру, да помру, - поморщился я, - Рано вам о смерти говорить. Вы, помоложе многих будете, судя по виду.
Баба маня, рассмеялась, прикрыв рот ладонью, а рядом заливисто хохотала Сонька.
-Ну и чего я смешного сказал? - поинтересовался я.
-Ой, насмешил, - отмахнулась от меня баба Маня, вытирая уголками платка выступившие от смеха слёзы, - Давно так не смеялась. Володенька, мне в этом году уже сто двадцать годков стукнуло. Я тут всех старух девицами помню, а ты говоришь - помоложе многих.
-Ну, ничего себе! - изумился я, - А я и не знал. Сонька, а ты чего - знала и не сказала?
-А ты и не спрашивал, - хихикала она, - Да про бабу Маню, все знают, что она тут старше всех. Ты чего, не знал?
-Неа. Я серьёзно, не знал, - покаялся я, - Как-то даже не интересовался.
-Вот я про это и говорю, - сказала баба Маня, прихлёбывая травяной чай, - Сейчас у людей совсем другие интересы, другие заботы. Народная мудрость, передаваемая из рода в род, из поколения в поколение - никому не интересна. Хорошо, тебя увидела. В груди как что-то толкнуло - вот он, ученик твой. Потому и позвала. Так что? Согласен?
-Согласен, бабушка, - подтвердил я, - Учите. Знания никогда лишними не будут.
***
Так и побежали день за днём. Дом - работа по хозяйству, потом к бабе Мане - слушать лекции по травоведенью и методам изготовления разных настоек и притираний. Так же, хоть я и имел медицинское образование, для меня было большим откровением, как можно в домашних условиях, вправлять грыжи или излечивать от опущения желудка или матки - без хирургического вмешательства. Вскоре, по Кантемировке поползли слухи, что баба Маня себе ученика нашла. Сплетни росли, множились, обрастали 'подробностями'. Не удивлюсь, когда начнут рассказывать, как мы с ней на двухместной метле по ночам летаем. У народа фантазия богатая.
С Сонькой отношения становились всё ближе и ближе. Целовались уже на полном серьёзе. Ей это дело очень даже понравилось. Да и руками я исследовал практически всё её тело, неоднократно вызывая оргазмы, от чего вводил её в нешуточное смущение. Очень она легковозбудимая оказалась. Но вот до близости пока дело не дошло - присутствовал, определённый психический барьер. Преодолеть его было легко, но я не торопился, даже сам себя не узнаю. Может действительно влюбился? Но я чувствую, скоро... Как говорят на Востоке, недозрелый плод надо срывать, перезрелый плод падает сам.
Куда поступать, я пока не придумал, хотя надо уже решать. Если в какой ВУЗ, то доучиться не успеваю - война через четыре года. А корочки об образовании нужны, хоть как. Да и сидеть в деревне мне уже надоело откровенно, даже из-за Соньки не смогу, свалю куда-нибудь. Разве что в училище какое-нибудь? Это стоит обдумать. Выбрать - куда и на кого. В военное училище поступать, я точно не имею желания, хотя перспектив много. Силён, умён, политически подкован. Хотя, посмотрим, ещё месяц на раздумья есть. Но тут меня возраст смущает. Шестнадцать мне осенью исполняется, а со скольких туда берут? Надо будет выяснить.
С родителями ещё раз имел серьёзный разговор. В этот раз меня и за Соньку зацепили и за бабу Маню. Но ничего, отбился вроде. Отца заткнул только тогда, когда напомнил, кто его во время родов принимал. А то начал мне разъяснять про 'пережитки прошлого' и 'несознательные элементы'. Я не выдержал, так прямо и спросил, как согласуется его политическая позиция коммуниста с тем фактом, что из пи***ы его вытаскивала политически несознательная баба Маня? Я думал, он меня убивать начнёт. А он только на меня посмотрел молча и ушёл, громко хлопнув дверью.
Мать, конечно, сначала орала, потом надулась как мышь на крупу. Дня два не разговаривала. Потом вроде отошла. Одна Маришка переживала за меня и поддерживала по всем фронтам. За что я её баловал, чем только мог.
Тем временем, чем ближе становились отношения с Сонькой, тем чаще наш дом стали навещать разные тётки - мамы великовозрастных дочек. То-то им надо, то это. То просто в гости заглянули. Иногда, вместе с дочерями приходят - 'товар' показать. Я в такие моменты старался из дома слинять, но не всегда получалось. Приходилось присутствовать, разговоры разговаривать. Мама всему этому так радовалась! Чего я такого плохого ей сделал? Кстати, сама мама против Соньки ничего не имела, с тётей Розой они были хорошими знакомыми. Но вот в 'смотринах' она получала какое-то удовольствие. Или ей просто нравилось, смотреть на мою кислую рожу. Хотя да, тоже вариант. А вот отец, при любом упоминании Соньки или её семьи, еле заметно морщился - евреи, почему-то были не в почёте. Или была ещё какая-то причина, я пока не понял. Но при случае поинтересуюсь.
А ещё, у нас недавно в речке - ниже по течению, нашли несколько трупов. Один был Гриня, двое тоже с нашего берега и четверо зареченских. Их просто забили до смерти. Какая, ужасная трагедия.
