Анника Тор - Глубина моря
— Давай, — повторил Бенгт. — Присядь сюда.
Штеффи пересела на диван. Бенгт обнял ее за плечи. Она приклонила голову ему на плечо. Приятно. Она так устала.
Через некоторое время Бенгт повернул ее лицо к себе и поцеловал.
Штеффи целовалась лишь однажды. Со Свеном, в тот раз, когда он сказал, что любит ее как младшую сестру. Она все же заставила его поцеловать себя, не как сестру, а по-настоящему, в губы.
Но этот поцелуй был другим. Бенгт сильно прижал свои губы к ее губам.
— Открой же рот, — пробормотал он.
Штеффи раздвинула губы. Его язык протиснулся между ее губами, зубами и коснулся ее языка. Было противно, но в тоже время волнующе. По телу пробежали мурашки.
— Моя милая евреечка, — прошептал Бенгт.
Его ладонь легла на левую грудь. Только бы он не заметил, что в бюстгальтере у нее чулок! Только бы чулок не выпал!
Ладонь Бенгта скользнула ниже по телу. Он снова поцеловал ее. Рука двинулась вверх по ноге, к краю чулка…
Так нельзя. Она так не хотела. Штеффи попыталась освободиться, но Бенгт крепко прижал ее к себе. Рука добралась уже до голой кожи на внутренней стороне бёдра, между чулком и трусами.
— Прекрати! — выкрикнула она.
Его лицо застыло в паре сантиметров от ее лица. Взгляд больше не был ласковым, как раньше.
— Что с тобой? — раздраженно спросил он.
— Отстань от меня! — сказала Штеффи и попыталась стряхнуть его руку.
Бенгт зло посмотрел на нее.
— Не строй из себя невинность, — сказал он. — Раз пришла сюда, нечего отказывать. Чем ты думаешь, занимаются Рикард и твоя подружка там, в доме?
Штеффи прислушалась. Из дома доносился мерный скрип, так скрипят пружины кровати или дивана.
— Я не знала! — сказала она. — Отстань от меня.
Штеффи уперлась ладонями ему в грудь и оттолкнула от себя.
Бенгт ослабил хватку, и Штеффи смогла высвободиться.
— Со мной что-то не так? — спросил он с притворной грустью.
— Нет! — поспешила с ответом Штеффи.
— А я думаю, да, — сказал Бенгт. — Не пытайся внушить мне, что ты невинна! Ведь говорят…
— Что говорят? — не смогла удержаться от вопроса Штеффи.
— Про еврейских девушек, — сказал Бенгт. — В вас больше страсти, чем в других. Ведь так говорят.
Штеффи уставилась на него. Она не могла понять, что красивого и доброго увидела в его серых глазах. Они были безобразны, похотливы от алкоголя и пугали ее. Штеффи встала.
— Я ухожу, — сказала она.
Бенгт не ответил. Он сидел, сгорбившись, на диване и просто смотрел, как Штеффи надевала пальто. В доме хихикала Вера. Как она могла?
Штеффи споткнулась на лестнице веранды. Пение из другого дома перешло в пьяные крики. Но сквозь них она услышала голос Бенгта, его ужасные слова:
— Ну и уходи, проваливай к черту, ты, еврейская малолетка!
Штеффи почти бежала через лес. Луна зашла за тучу, и она с трудом различала тропинку перед собой. В кустах что-то шуршало, над головой пролетела крупная птица. Ей хотелось повернуть и броситься назад к освещенной веранде. Но там был Бенгт. Она не хотела видеть его снова, никогда!
Штеффи внезапно споткнулась и сломала каблук. Она разулась и дальше пошла босиком в чулках, не заботясь о том, что чулки — Верины. Они уже наверняка порвались, но Штеффи не обращала на это внимания. Во всем виновата Вера. Она привыкла общаться с парнями и должна была такое предвидеть.
Штеффи вышла к загородной дороге. Разумеется, автобусы уже не ходили. Она стянула порванные чулки и пошла босиком в направлении города. Через некоторое время ее подвез грузовик. Шофер оказался хорошим человеком и ни о чем не стал спрашивать. Он высадил ее у Иэрнторгет.
Уже светало, и трамваи вышли из депо. Штеффи приехала домой около половины шестого. Она тихо открыла дверь и проскользнула в квартиру. К счастью, родители Май ничего не услышали, но Май проснулась, когда Штеффи легла в кровать. Штеффи попыталась улыбнуться, улыбка означала бы, что у нее все хорошо.
Но все было плохо.
Глава 12
Штеффи забылась беспокойным сном на пару часов. Простыня обвилась вокруг тела, опутав руки и ноги.
Во сне кто-то пытался схватить ее. Руки тянулись за ней и двигались по телу. Ладони, губы и ноги горели.
— Стефания, — звал голос. — Стефания, Стефания!
Голос похож на голос Свена. Она резко обернулась и увидела пару серых глаз. Глаза принадлежали не Свену, а Бенгту, и их выражение было холодным и насмешливым.
Проснувшись, Штеффи почувствовала себя грязной. Она долго стояла в ванной и тщательно мылась.
Она сказала Май, что ночевала у Веры. Что они не спали и проболтали до рассвета, а потом она решила вернуться домой.
— Как все прошло? — спросила Май. — Тебя часто приглашали?
— Да, — сказала Штеффи. — Хотя не так часто, как Веру.
Она подробно описала, как выглядела Рута и во что они с Верой были одеты. Но когда Май спросила о парнях, с которыми она танцевала, Штеффи была немногословна.
— Один был в очках. А другого звали Бенгт.
Только когда часы показали полвторого и пришла пора отправляться к Хедвиг Бьёрк, Штеффи вспомнила, что оставила свою одежду у Веры. И туфли, прежде всего туфли! Туфли на низком каблуке — это ее единственная пара весенней обуви. Пришлось надеть свои тяжелые зимние ботинки в разгар весеннего тепла.
— Удачи, — пожелала Май. — Надеюсь, фрекен Бьёрк что-нибудь придумала.
Спустя полчаса она позвонила в квартиру Хедвиг Бьёрк в Иоханнеберге. Штеффи повесила пальто, разулась в тесной прихожей и прошла в комнату, одновременно служившую Хедвиг Бьёрк спальней, кабинетом и гостиной.
Она никогда не думала, что здесь так уютно. Вдоль стен — полки, заставленные книгами. У большого окна — письменный стол и красивый стул. Кровать в углу днем скрывала занавеска мягких тонов: винно-красного, серо-голубого и цвета охры. Перед камином стояло удобное кресло для чтения, рядом с ним — столик, а на нем — стопка книг.
Хедвиг Бьёрк убрала книги и подвинула к столику стул. Затем она ушла в кухню за чайным подносом, а Штеффи рассматривала фотографии на камине. Среди них — милый снимок маленькой Хедвиг Бьёрк и много фотокарточек ее родителей и родственников.
Штеффи заметила новую фотографию, которую прежде не видела, живя здесь два года назад. На ней была изображена женщина лет тридцати, которая серьезно смотрела в камеру. Может, это ее сестра? Но Хедвиг Бьёрк никогда не упоминала ни о братьях, ни о сестрах, да и женщина на фотографии была совсем не похожа на нее. Линии рта мягче, нос острее, а лицо обрамлено кудрями.
