Александра Маринина - Ад
— Не уверен, что ты прав, — задумчиво произнес Камень. — Ведь есть же на свете чистые душой, совершенно бескорыстные люди…
— Ой, опять ты за свое! — недовольно перебил его Змей. — Да ты вообще слышишь, о чем я тебе толкую? Чистый душой человек потому и совершает свои добрые поступки, что хочет сохранить свою душу в чистоте. В этом и состоит его личный интерес. Почему ты думаешь, что в слове «интерес» есть некая грязная подоплека? Интерес может быть очень даже благородным и морально поощряемым. Но все равно он есть, и именно он диктует людям потребность в совершении тех или иных поступков. Интерес — это и есть истинная мотивация, а удовлетворение этого интереса — истинная цель.
— Все равно это как-то… — начал было Камень, но Змей снова перебил его:
— Хорошо, давай возьмем грубую и понятную ситуацию: уход за тяжелобольным. Он лежачий, из-под него надо выносить судно, переворачивать его, смазывать пролежни, по нескольку раз в день менять постельное белье, потому что у него недержание мочи и кала и он не всегда успевает вовремя попросить «утку». В комнате стоит вонь. Кроме того, этот человек уже в маразме, неадекватен, кричит, плачет, ничего не помнит и ничего не понимает. Кормить его нужно с ложечки, и, как у маленького ребенка, половина еды оказывается на пижаме и постели. Ты можешь представить себе человека, которому было бы в радость ухаживать за таким больным?
— Ну, за деньги-то…
— Правильно. За деньги. А если без денег? Ну, включи фантазию.
— Тогда, может быть, за наследство? — предположил Камень.
— Может быть. А если и не за наследство?
— Так если этот больной твой близкий родственник, приходится ухаживать, куда ж деваться.
— Никуда не деваться, просто не ухаживать — и все. Бросить на произвол судьбы или сдать в приют. Но ведь не сдают и не бросают, а терпят и ухаживают, хотя никаких денег им за это не перепадает. Почему?
— Ну как это так? — сердито удивился Камень. — Как это можно: бросить старого больного человека на произвол судьбы. Представить себе не могу.
— А ты представь, потому что находятся такие, которые именно так и поступают. Не скажу, что они встречаются на каждом шагу, но все-таки встречаются. То есть такое поведение вполне реально. Но большинство все-таки терпит и не бросает больных стариков. Вот ты мне объясни, почему одни поступают так, а другие — эдак.
— Наверное, тем, которые больных бросают, наплевать на мнение окружающих. Все, что я знаю о людях, свидетельствует о том, что они к такому поведению относятся неодобрительно. Но, видимо, находятся человеки, которым неодобрение общества не мешает чувствовать себя вполне комфортно.
— Верно говоришь, — снова кивнул Змей. — И если следовать твой логике, то получается, что те, кто терпеливо, сцепив зубы, ухаживает за больным, это люди, которым мнение общества не безразлично. Они не хотят, чтобы о них думали плохо, они не хотят быть изгоями в своем обществе, вот за это они и платят.
— Ишь ты! — хмыкнул Камень. — Ловко у тебя все вышло. Но ты меня все равно не убедил. Наверняка есть еще причины, по которым люди бескорыстно ухаживают за тяжелобольными.
— Назови, — предложил Змей.
— Из милосердия, из жалости. Из доброты, — твердо произнес Камень.
— А из милосердия — это как? — в голосе Змея послышались некие коварные нотки. — Из жалости — это как? Попробуй переведи эти эмоции в вербальную форму.
— В вербальную? — Камень задумался. — Я, конечно, не человек, но из всего, что я знаю о людях, можно предположить, что это будет звучать примерно так: «Мое сердце разрывается, глядя на то, какие страдания приходится переживать этому больному, и с моей стороны будет просто бесчеловечным не помочь ему». Вот так как-то.
— Умница! Теперь развей, пожалуйста, эту мысль, особенно вторую часть фразы.
— Да куда ж ее еще развивать? — удивился Камень. — Я и так вроде бы все сказал.
— А ты напрягись, попробуй.
— Ладно. Мое сердце разрывается, мне от этого больно, а я не хочу, чтобы мне было больно и чтобы сердце разорвалось. Я вижу страдания этого больного, мне кажется бесчеловечным иметь возможность помочь ему и при этом не помочь, а я — человек и не могу вести себя бесчеловечно. Я просто не буду сам себя уважать, если не окажу ему помощь. Я не могу быть бессердечным. Всё, — выдохнул Камень. — Я иссяк. Я не знаю, как еще можно развить эту мысль.
— А больше и не надо ничего, — Змей одобрительно покачал овальной головой. — Ты все сказал. Все, что нужно. Твоя милосердная личность не хочет, чтобы ей было больно и чтобы ее сердце разорвалось, она хочет сама себя уважать и не хочет быть в собственных глазах бессердечной. То есть у нее целых три интереса, а стало быть — три цели. Вот тебе и ответ на твой вопрос. Эта милосердная личность будет терпеливо ухаживать за тяжелобольным, тратить силы, нервы, здоровье, время, то есть она будет всем этим платить за достижение своих целей. И никогда в жизни эта личность не стала бы платить, если бы этих целей у нее не было. Никто не платит за то, что ему не нужно.
— Ну надо же, — восхищенно протянул Камень. — А мне и в голову не приходило. Неужели все так просто?
— Конечно, теперь тебе кажется, что просто, — рассмеялся Змей. — А ведь вначале ты даже приблизительно уловить не мог, о чем я толкую. Теперь вернемся к Любе. Тебя, как я понимаю, волнует мысль о том, ради чего она все это терпит? Да мало что просто терпит, еще и активно участвует в разгребании дерьма за своим муженьком. Верно?
— Не совсем. Для меня очевидно, что все это она делает для того, чтобы удержать Родислава, а удержать его можно только одним способом: избавлять от всяческого напряжения, делать так, чтобы с ней рядом ему было удобнее и легче, чем рядом с кем бы то ни было. Тут вроде все понятно. У Любы есть цель: сохранить брак, и за достижение этой цели она и платит такую высокую цену, а вовсе не по доброте душевной и не потому, что ей кого-то там жалко. Но все равно я чувствую, что до конца чего-то не додумываю. Там что-то еще есть, какое-то второе дно, какие-то скрытые мотивы.
— Верно говоришь. Есть такие мотивы. И между прочим, эти скрытые мотивы — вовсе даже и не скрытые, просто они глубинные, то есть они лежат на самом донышке, под всеми остальными. И для всех людей они одинаковые.
— Да ну? — не поверил Камень. — Не может быть! Все люди разные, не может у них быть одинаковых мотивов.
— А вот и может. Тот мотив, который на самом донышке, — он у всех один. И называется он «душевный комфорт». Другое дело — способы, которыми этот душевный комфорт достигается. Вот способы у всех людей действительно разные. Одним для того, чтобы его получить, нужно быть таким же, как все, не отличаться от большинства, другим, наоборот, нужно выделяться и быть ни на кого не похожим. Одним необходимо чувствовать себя независимым от чужой воли, другим — зависимым и подчиненным, одним хочется, чтобы их любили, другим — чтобы их боялись. Короче, всем нужно разное, но нужно для одной-единственной цели: для достижения душевного комфорта. И запомни: душевный комфорт — это единственная истинная цель любого человека, все, что люди делают, они делают только ради него и во имя него.
