Валид Арфуш - Sex. Убийство. Миллион
— О, Петрович! — Я изобразил искреннее удивление. — Приятно вас видеть! Я тут по делам был… вот это совпадение! В одном купе едем.
— Отож! Мой помощник сказав, шо билетов нет! Это ж надо, дожили! Я хотел ото всех отдельно ехать, а тут на те…
— А зачем отдельное купе выкупать? — удивился я.
— А шоб нихто не мешав! — выпалил Петя.
— Разве я вам мешаю? — вырвалось у меня.
— Та ты еще ладно, — устало и высокомерно сказал чиновник. — А вот бывают надоедливые, из народа, начинают жаловаться и нудить, як им погано живется.
— Вы же сами вроде как из народа…
— Ну, када то было? И я бы не нудил, если бы ехав в одном вагоне с кем-то з верхов…
— Ох, Петя. — Мне стало жалко его и всех чиновников вместе взятых враз: такие маленькие мысли и такое большое самолюбие. — Люди, как ты говоришь, из народа вряд ли могут позволить себе билет в СВ-вагоне. А если бы тебе не было что есть, одевать, у тебя были дети, которые плачут, потому как мерзнут в неотапливаемой квартире, ты бы не «нудил»? Ты бы кричал что есть силы…
— Ну да… — неохотно согласился Петя.
Огни за окном проносились один за другим.
Проводница принесла чай и проверила билеты. Кстати, она не забыла мою «благодарность» и выполнила обещанное, сказав Петровичу, что свободных мест в вагоне нет! Петя стал копошиться, распаковывать свои большие сумки, доставать какие-то свертки…
— Слухай, Саймон, ты-то сало любишь?
— Обожаю сало, — как-то автоматически вырвалось у меня. Я, выпучив глаза, смотрел на этот неожиданный «сюрприз». Сказать по правде, никогда «это» даже не пробовал.
— От и славно! — Петя стал нарезать куски.
— Петрович, хочу воспользоваться случаем, мы оказались соседями по купе и я вот решил напомнить вам о моей просьбе по поводу получения лицензии на радиочастоту.
— Ну помню я твой цей проект… молодежное радио — чи шо?
— Да, верно, молодежное. Как вы думаете, когда мы сможем получить лицензию? — поинтересовался я, с ужасом глядя на сало и думая, как бы мне отказаться от угощения.
— Надо глядеть. Ща подумаем. Ты давай, ишь сало, не стесняйся… Я пока в туалет, наверное, схожу.
«Как хорошо, что он в туалет собрался. Будет возможность спрятать где-нибудь сало и заодно проветрить купе», — мысли неслись в моей голове со скоростью ветра, а тем временем Петрович уже вернулся.
— Дывысь, думаю, в ближайший четверг, на очередном заседании Национального Совета по телевидению и радиовещанию, ваш вопрос может быть рассмотрен. Но до этого ты должен успеть написать концепцию радиостанции такую, какую… я тебе скажу. Кстати, как тебе сало?
— О, сало — супер! — соврал я, отводя глаза в сторону, и добавил: — Концепцию готов хоть сейчас написать.
— Ну ладно, ото бери ручку, бумагу и пиши.
В то время я еще только-только приступал к изучению русской грамматики и писать под диктовку было для меня сложно, но я старался записывать за Петровичем каждое слово. (Наверное, сейчас стал лучше по-русски писать — это может подтвердить Павел.)
Однако задача моя усложнялась неважной дикцией и шкрябающим звуком зубочистки, которой он ковырял в золотых зубах. Нужно было ловить смысл и, как говорится, читать между строк.
В речи Петровича были общие фразы, прямо он изъяснялся крайне редко. Наверное, он просто меня «испытывал» таким образом, и думал, «если этот парень поймет то, что я имею в виду, значит, дам ему шанс войти в мир СМИ». А может, по-другому он мыслить сам не умел… но казался себе очень умным.
Пока я записывал за Петровичем, вспомнил о нашей с Давидом первой FM-станции. Располагалась она на берегу моря и называлась SOS радио (Sound of Silence) — как безумно популярная тогда песня Simon and Garfield (кстати, ее до сих пор любят крутить в эфире радиостанций).
Это было курортное местечко в 20 км от нашего города. Концепция SOS радио соответствовала формату Beach Radio (пляжному), для которого подходил не особо мощный передатчик в 200 Вт. Его хватало на километров десять прибрежной территории. В этом районе отдыхала, как правило, состоятельная молодежь (сейчас они уже таковыми не являются!), ведь отель, в башне которого разместилось наше SOS радио, принадлежал к категории самых крутых гостиничных комплексов.
Для меня и сейчас остается загадкой, почему хозяин радио позволил нам с Давидом управлять «такой игрушкой». Это было круто! У нас появилось множество фанаток, если честно, то больше у Давида…
Иногда я подменял Давида, исполняя роль «приглашенного диджея» на разных свадьбах. В этом случае существовала одна особенность: «приглашенный диджей» играл ту музыку, которую считал нужной он сам, а отнюдь не заказчик! По этой причине приходилось покидать свадьбы сразу после того, как заказчик начинал понимать, что «заказывать» музыку бесполезно.
Кстати, пишу я эти строки в модном ресторане Safe, а справа от меня сидит очень шумный парень и рассказывает с дзьям, как он оказался в новом стеклянном лифте гостиницы Premier Palace вместе с Кобзоном и Гордоном… (вообще не смешно)… хотя барышни смеялись.
Так вот. На свадьбах Давид покидал свою «работу» без гонорара (20$) из-за своих музыкальных принципов.
Каждый сотрудник нашего гостиничного комплекса имел персональный бейдж с надписью «владелец этой карточки НЕ имеет права пользоваться сервисными услугами гостиницы». Нам с Давидом удалось избавиться от частицы НЕ. Это кардинально меняло дело.
Теперь мы ИМЕЛИ ПРАВО и пользовались, например, бассейном, где плавали вместе с пафосными мажорами. Одной из них была яркая, надменная барышня по имени Изабелла. Ни на секунду она не расставалась со своей собачонкой, которая очень не любила плавать, но плавала… Что не сделаешь ради любимой хозяйки!
Как-то в один жаркий день я невольно подслушал разговор Изабеллы с подружками о предстоящей свадьбе ее сестры. Торжество должно было состояться на следующей неделе у нас в гостинице. Событие предстояло громкое и пафосное, о нем говорили все вокруг. Конечно, ведь папочка девушки собирался «вбабахать» в свадьбу не-меренно денег. На месте бассейна собирались устроить сцену-подиум для шоу и выступления приглашенных исполнителей, в том числе и самого Хулио Иглесиаса.
Так что свадьба обещала пройти с размахом: звезда с мировым именем, более 3000 гостей, среди которых министры и первые лица государства, горы русской черной икры. Да и платье для невесты шил не кто иной, как Ив Сен Лоран. Настоящая мажорная свадьба для родительской показухи… Слушал я все россказни аппетитной Изабеллы на эту тему и не удержался — спросил:
— А еды будет много?
— Да! Да! — чуть ли не выкрикнула она, но без всякого интереса в мою сторону, но удивилась, как это какой-то там мальчишка подслушивает, да еще и вопросы задает! По-моему, даже собачонка ее удивленно заморгала. Однако я продолжал:
— А… ну извини, конечно, но у меня есть небольшая просьба… Можно, я после свадьбы заберу оставшуюся еду и отдам ее в один детский дом? — Да, вот так наивно. В то время я с несколькими своими друзьями занимался благотворительностью, а проще — помогал детям-сиротам. Раз в неделю мы ездили в детский дом, играли с детьми, придумывали для них культурную программу, старались раздобыть одежду и что-нибудь вкусненькое.
— Тю, о чем ты говоришь?! Какие дети? Какой дом? Все пойдет в мусор… Кто вообще позволил тебе со мной говорить, папе сейчас расскажу! — последовал целый поток возмущенных слов.
В этот момент собачка возмущенной хозяйки звонко гавкнула и чуть не утонула в бассейне…
Наступил день свадьбы. Я сидел с Давидом на крыше возле нашей студии, наблюдая, как гости в дорогих платьях и смокингах дефилируют друг перед другом как на «красной дорожке» Каннского кинофестиваля. Играла музыка, ветер шелестел в листьях пальм, которые «танцевали» под ненавязчивые аккорды, все происходящее было похоже на сказку… Кроме одного. Столько еды, и вся она скоро попадет в мусор, а не к маленьким обитателям нашего детского дома!
С этим смириться я не мог.
И вот, когда ведущий вечера торжественно объявил Иглесиаса (да простит меня господин Хулио), я вырвался на сцену и стал выговаривать все, что накипело, этим богатым взрослым, которые смотрели на меня с открытыми от шока ртами.
«У вас нет ни капли совести, — кричал я, — пока вы тут жрете свои деликатесы, недалеко отсюда живут 55 очень несчастных детей, которым часто нечего кушать!»
Праздничное настроение я им испортил однозначно! Охрана вывела меня со сцены, ко мне подошел Давид со словами: «Я договорился, что еду нам не просто отдадут, но еще и доставят прямо в детский дом».
Это была наша победа!
Больше, конечно, мы не видели свою любимую радиостанцию, бассейн и гостиницу. Нас выгнали оттуда навсегда. Что говорить, даже мама не могла простить мой поступок, сокрушаясь о том, что, уходя со сцены, я не взял автограф и не сфотографировался с ее любимым певцом Хулио Игле-сиасом?!
