Владимир Михайлов - Сборник "Посольский десант"
— Переведите кто-нибудь, — попросил Федоров, постоянно затруднявшийся с языками. — Меркурий, вы разбираетесь в здешней письменности? По-моему, она чем-то напоминает вашу.
— О, несомненно, — с готовностью согласился Меркурий. — Эти знаки тоже состоят из прямых и кривых линий.
— Остряк хренов, — сказал Федоров.
— Во всяком случае, мне таких языков не преподавали, — проговорил Изнов. — Хотя… Эй, смотрите-ка!
Мгновением раньше надпись моргнула и приняла другие очертания.
— Ага, — пробормотал Меркурий. — Уже лучше. Это окинарский язык, а он, по сути дела, представляет собой лишь испорченный синерианский. Теперь…
После непродолжительного молчания он, однако, пожал плечами:
— Слова я понимаю, но истолковать общий смысл не берусь.
— Что же все-таки там написано? Нас поздравляют с благополучной посадкой? Если вы вовремя передали тот сигнал, о котором я вас просил, то не исключается, что нас могут встретить именно так.
— К вашему сведению, — сообщил синерианский судовладелец, — я повторил его трижды, хотя не понял ни слова.
— Вам и не нужно было. Лишь бы понял тот, кому он был адресован.
— Кому же, советник? — полюбопытствовал Изнов.
Федоров пожал плечами.
— Я его никогда не видал. Итак, что же здесь говорится?
— Это вряд ли приветствие, — пробормотал Меркурий. — Может быть даже наоборот… Там сказано лишь:
«Сегодня жизнь стоит 8.125 соров. Спешите! Может быть, это ваш шанс!»
Восклицательный знак выглядел угрожающе, как занесенный ятаган.
— Прелестно, — озадаченно проговорил Федоров. — Это что: реклама страховой компании?
И после паузы добавил:
— Хорошо бы понять: много это, или мало?
— Смахивает на предложение услуг похоронного бюро, — заметил Изнов. — Тогда это касается улетающих, но уж никак не нас. Мы прилетели.
— Только вот куда? — поинтересовался Федоров, свирепо сощурившись, словно в прицел глядя.
* * *Они — два дипломата Терранской Федерации: посол на Синере Изнов и советник посольства Федоров, вместе с синерианским дипломатом, для удобства называвшим себя Меркурием, вынуждены были срочно покинуть планету на принадлежавшем Меркурию корабле после того, как их поведение в одном эпизоде сделало их дальнейшее пребывание там просто опасным. В Синерианской Империи не любили церемониться, и чем ближе она была к своему закату, тем более жестокими становились нравы и обычаи.
Продержавшись в сопространстве, насколько хватило энергии, беглецы, послав в неизвестность лишь тот единственный сигнал, о котором уже упомянул Федоров, вынырнули в нормальной трехмерной пустоте. Через некоторое время им удалось поймать луч маяка, который и позволил никем не остановленными и даже, кажется, незамеченными добраться до планеты, названия которой они не знали. Меркурий как-то ухитрился посадить машину на последних ваттах мощности. Опустились они там, куда маяк привел их, и когда корабль замер на грунте, после короткого отдыха, так и не дождавшись традиционных вопросов извне, включили обзорные мониторы, чтобы оглядеться. И увидели надпись.
* * *— Меркурий, красавец мой ласковый, куда к разэдакой бабушке вы нас затащили?
Федоров сказал это по-террански, оборот же был чисто русский, так что имперский дворянин понял его буквально и ответил так:
— Все мои бабушки с давних пор пребывают в мире вечного блаженства; но я не уверен, что мы прибыли именно туда.
— Да, — сказал Изнов. — Откровенно говоря, непохоже.
И он снова включил внешние мониторы, ранее выключенные ради экономии энергии, которой было мало — в отличие от денег и топлива, которых не было уже совсем. Включил и стал всматриваться.
* * *Возникшее на экране никак не совпадало с тем, что можно и нужно было ожидать на нормальном интерпланетарном космодроме мало-мальски цивилизованного мира.
Обширный — едва ли не за горизонт уходивший — старт-финиш порта был совершенно лишен той деловой строгости, того сдержанного спокойствия, какое бывает свойственно такого рода предприятиям и достигается повседневной работой, упорной и профессиональной, отлаженным взаимодействием хорошо сладившихся служб. Того порядка, при котором всякий сколько-нибудь опытный наблюдатель может, не затрудняясь, расшифровать любое движение на поле: длинная подлетайка — везут пассажиров недавно прибывшего лайнера, сверкающая отраженным светом лаковая коробочка доставляет, наоборот, экипаж к кораблю, которому предстоит старт; в другой стороне ползет приземистая машина, ощетинившаяся множеством всяких выростов — едет ремонтная команда для проверки технической исправности какого-то борта, еще дальше — заправочный стенд, к которому приближается целый поезд топливных цистерн — и так далее, и тому подобное. Нормальная, привычная глазу путешественника картина. А уж кто путешествует больше галактических дипломатов! Но такого, как здесь, ни одному из них не приходилось ни видеть, ни даже слышать о подобном.
На необозримом поле воистину яблоку было некуда упасть. Как и груше и сливе и любой, даже самой мелкой ягодке из того множества, что здесь покупалось и продавалось с прилавков, лотков, из палаток, из кое-как, на скорую, видно, руку сколоченных павильонов, а также прямо с машин, которых здесь виднелось неимоверное количество; плоды покрупнее были насыпаны прямо на бетоне (хотя не исключено, что то было какое-то другое покрытие, приспособленное для посадки и взлета тяжелых кораблей) — тут и там возвышались целые пирамиды их. Однако, это вовсе не было овощным рынком — вернее, только лишь фруктово-овощным; не в меньшем изобилии было здесь представлено и мясо, и рыба, и битая птица, — да вообще все, что пригодно было не только для поддержания, но и для немалого украшения жизни людей, черпающих удовольствие в чревоугодии. Но все это составляло лишь относительно небольшую часть товаров; вообще, тут имелось, можно было подумать, все на свете, а может быть, даже несколько больше того. Народу было великое множество; впрочем, если внимательно всмотреться, удалось бы заметить, что куплей занималось лишь относительное меньшинство присутствовавших, большая же часть просто глазела, порой приценивалась — и тут же отходила и продолжала свое движение, подобное броунову, по территории космодрома. Не исключено, что такие прогулки были на этой планете если не излюбленным, то во всяком случае весьма распространенным развлечением для людей, не слишком, похоже, занятых какой-либо полезной для общества деятельностью.
Потолкавшись в продуктовых рядах, тянувшихся от горизонта до горизонта, насытив если не желудок, то во всяком случае потребность в информации и, быть может, даже эстетическую жажду, кишевшие на космодроме перемещались в те части торжища, где предлагались уже не съестные припасы, но товары более долговременные. Да, действительно тут было буквально все — кроме лишь того, что в первую очередь должно было бы иметься: кроме кораблей и всего, с ними связанного.
Такая вот, следовательно, была картинка. Увлекательная, но не вполне постижимая.
* * *Настолько, видимо, непонятная, что Изнов даже подумал вслух:
— Э, а может быть, это совсем не то? Меркурий, может, это какой-то фильм затесался? У вас кристалл не воткнут в аппарат?
Синерианин не стал даже отвечать; лишь выразительно пожал плечами.
— Да нет, — решил Федоров. — Уж больно жизненно.
— Просто невероятно!
— В Галактике всякое бывает, — сообщил Федоров тоном человека, внутренне приготовившегося ко всяческим неприятностям. — Да и какое наше дело? Давайте лучше решать — что станем делать. Обращаться к властям, просить политического убежища? Сомнительно. Ждать, что на мой сигнал откликнется тот, кому он был адресован? Еще более. Будь здесь другие корабли, мы попытались бы договориться о топливе с кем-нибудь из их капитанов — но здесь именно кораблей и не хватает для полноты картины. Взять оружие, дождаться темноты и выйти на большую дорогу с целью личной наживы? Чревато опасностями, да и как-то неудобно: мы все-таки официальные лица, пусть и в бегах. Короче говоря, пока что я не вижу никакого разумного выхода.
— Придется обойтись неразумными, — сказал Изнов. — Таких у вас много? Кроме уже перечисленных.
— Еще только один. Спуститься на грунт — и положиться на удачу.
— Пока судьба, кажется, нас хранит, — проговорил Меркурий. — Не беспокоит ни пограничная служба, ни таможенный досмотр, вообще никто.
— Мне кажется, — сказал Изнов глубокомысленно, — что самым благоразумным было бы — прежде всего заправить корабль топливом. Мало ли что может приключиться…
— Вне всякого сомнения, — подтвердил Меркурий. — Если только тут заправляют в кредит. Или, может быть, у вас есть деньги? Граанские барсы имеют хождение по всей Галактике.
