Юрий Хвалев - Кузнечик сын кузнеца (рассказы)
- Добавьте ещё одну билетёршу!
- Аншлаг у них понимаете, а мне отдавили ногу.
- Простите… ещё раз простите…
Людской поток вносит их в двусветное фойе. Очередь в буфет, очередь в гардеробную.
- Займи очередь в буфет, - приказывает он. – А я в гардероб. Давай мне свой плащ.
Очередь в буфет движется быстрее. Он старается не потерять её из виду; какой-то парень помогает ей нести тарелки. За стойкой у колонны пока есть свободное место.
- Бинокль будете брать? – спрашивает гардеробщик. – Потом подойдёте без очереди.
- Что? – переспрашивает он. – А-а-а, нет, не буду. Повести на один номерок. Спасибо.
Звенит первый звонок. Он поторапливается.
- Ты взяла красную икру? – удивляется он.
- И шампанское… - усмехается она.
«Чёрт. Это же так дорого».
«Смотря для кого».
«Билеты. Цветы. Шампанское. Икра. Чтобы тратить деньги их нужно вначале заработать».
«Не очень-то свежее замечание. А ты оказывается скряга».
Звенит второй звонок и вдогонку третий.
- Пойдём… - говорит он и протягивает руку.
Зрительный зал, словно муравейник. Суета сует. Словно в театре день открытых дверей и зал заполнился безбилетными зрителями, у которых одна цель найти лучшие места под солнцем. Они протискиваются между кресел. На их местах уже кто-то сидит.
- У вас какое место? – спрашивает он у пожилого мужчины.
Мужчина сидит без движения: лицо бледное, глаза закрыты.
- Простите, - обращается он к его спутнице. – Но вы сидите на наших местах. Вот посмотрите наши билеты.
Пожилая женщина сидит без движения: лицо бледное, глаза закрыты.
- Эй, очнитесь! – требует он и трогает мужчину за плечо.
У мужчины падает голова.
- Ой-ой-ой! Он кажется…
- Умер! Зачем ты его тронул?
Диктор объявляет:
- Уважаемые зрители выключите мобильные телефоны. В театре фото и видеосъёмка запрещена.
Вытирая на ходу слёзы, она попятилась назад.
- Куда ты?!
- А-а-а! Я, кажется, забыла в плаще телефон. Нужно срочно звонить в 03. Может быть, ещё можно его спасти.
- Подожди! Номерок у меня…
Пожилой мужчина поднимает голову. Открытые глаза блестят холодным расчётом.
- Марта, взгляни, как я их объегорил, - говорит он свой спутнице.
Она по-прежнему сидит с закрытыми глазами.
- Ну, хватит прикидываться… они уже ушли, - говорит он и трогает её за плечо.
У Марты падает голова.
От слабеющего в зале света смолкают голоса. В первых аккордах прелюдии здесь доминирует труба. Бурные аплодисменты настраивают всех на определённый лад. Пьеса Ионеско. «Носорог». Тишина. Занавес. На сцене уже актёры.
Он догоняет её у выхода, потому что она не смогла распахнуть массивную дверь.
- Твой порыв. Ты уверена? – спрашивает он.
- Я по-другому не могу… - её решительный взгляд, её решительный жест. – Помоги мне открыть дверь!
«Зачем нам чужие проблемы?»
«Нам? Ты хотел сказать мне».
«Я думал, ты меня любишь».
«Причём здесь это. Нужен поступок, а не твои слова».
Он распахнул дверь в фойе, и она очутилась в зеркале. В бесконечном пространстве, где каждое движение скопировано: шаг направо повторяет шаг, взмах руки – один в один, только лицо с испорченным макияжем, словно чужое лицо постороннего человека, у которого может быть другое мнение. Когда случается беда, люди должны думать одинаково.
- Куда ты? Наш гардероб там…
В это время гардеробщик, как ни в чём не бывало, пьёт с вареньем чай.
- Что, что с вами?! – вскрикнул гардеробщик, увидев их помятый вид. – На вас лица нет.
- Скорей! – вскрикнула она. - Дайте мой плащ. Вот номерок… тридцать три…
- Как, вы уже уходите?! – удивился гардеробщик. – Такой спектакль! Зрителей полон зал. Может, вы всё-таки передумаете?
- Нам нужно срочно позвонить! - подхватил он. – Дедушка в зале, по всей видимости, умер.
- Примите мои соболезнования, - доставая платок, сказал гардеробщик. – Смерть в театре об этом только можно мечтать. О-хо-хо. Сколько ему было?
- Кому? – переспросил он.
- Вашему дедушке, - гардеробщик отхлебнул чаю. – А чёрт, горячий.
- Это посторонний дедушка! – возмутилась она. – Он просто сидел на нашем месте…
- И вы его того… придушили. Ха-ха-ха. - Гардеробщик ехидно засмеялся. – Ну ладно, ладно не горячитесь… я пошутил. Дедушка не ваш, тогда зачем понапрасну суетиться. Спектакль кончится. Приедут санитары. И всё…
- Как всё?
- Вынесут…
- Гардеробщик, вы чёрствый человек, - сказала она. – Дайте мой плащ я всё равно буду звонить.
- Ну хорошо… сейчас… сейчас… ваш номерок… тридцать три. – Гардеробщик развернулся и, бубня себе под нос, исчез среди верхней одежды… - Как они будут звонить? Связи-то нет…
В эту волнительную минуту он хотел быть как можно ближе к ней, поэтому и обнял за талию. Она, естественно, не сопротивлялась.
Гардеробщик наконец вернулся и, положив на прилавок куртку и шубу, вежливо добавил:
- Пожалуйста.
- Что это?!! – восстала она.
- Шуба… - спокойно сказал гардеробщик.
- Какая шуба? Я была в плаще! – не унималась она.
- По всей видимости, норковая… кх-кх-кх. А ваш плащ… не знаю, не знаю. Вы мне дали номерок тридцать третий? Тридцать третий. А там куртка и… шуба.
- Я вам не позволю издеваться над моей девушкой! - заступился он. – Только дура может одеть весной шубу.
- Зря вы так, - обиделся гардеробщик. – У меня здесь в гардеробе ещё одна женская шуба висит.
- Не смейте её сюда приносить! - предупредила она.
- Да. Нет. Конечно… я не об этом… - успокоил гардеробщик. – С хозяйкой той шубы я знаком лично. Она умница, ведущая специалистка гидрометцентра. Может, холодный фронт надвигается.
Как бы подтверждая свою версию, гардеробщик указал на верхний ряд окон, где в тусклом свете фонарей кружились белые хлопья, похожие на гагачий пух.
- Что же нам делать? – она посмотрела наверх и на её глазах снова выступили слёзы.
- Ждать, когда закончится спектакль, - в очередной раз успокоил гардеробщик. – Зрители разберут свои польта… но и тогда… ваш плащ… возможно, и найдётся. Хотя я и не очень-то в это верю.
«Разве ты не видишь, он над нами издевается?»
«Вижу. Его бессмыслицу, глупость, чушь».
«Так останови его. Сделай что-нибудь, если ты меня по-прежнему любишь».
«Я люблю тебя! Поэтому готов на всё».
Его дыхание сделалось глубоким; сердце подхваченное порывом решимости бешено застучало. Почувствовав неладное, гардеробщик двинулся задом.
- Где кабинет директора?!! – завопил он.
- Директора нет… - парировал гардеробщик. – Он в командировке.
- Мне плевать… - не унимался он. – Так, где же?
- Наверху… по лестнице направо…в тупике.
- Жди меня здесь, я сейчас!
В его беге ощущалась лёгкость. Только избранным судьбоносные решения приходят сверху.
- Пока его нет, вы бы надели шубу, - попросил гардеробщик. – А то от лежания мех портится.
«Почему бы нет», - подумала она и надела шубу.
Гардеробщик хотел выдать витиеватый комплимент, но не успел. Его привлек шум зрительного зала. По зеркалу, словно предчувствуя будущий хаос, пробежала еле уловимая рябь. Двери под напором распахнулись и из зала, давя друг друга и толкаясь, высыпалась очумелая публика.
- Бомба!! – ревела она. – В зале заложена бомба!
- Диктор сказал: взрыв через десять минут!
Гардеробщик в этот момент оказался главным действующим лицом при исполнении, потому что на него остервенело набросились.
- Быстрей… мою куртку!
- Пальто давай!
- Пустите меня я с биноклем!
- Пошёл в жопу!
- Сам пошёл!
- Берите же плащ! Ещё плащ! Два плаща! Куртка! Два пальто! Чья шинель?
- Не лапайте меня! Двубортное пальто моё! Куда вы суёте руку?! Это моя шляпа! У-у-у, шляпа! Сам ты шляпа! Перестаньте обнимать мою любовницу! Хам! Я тебе сейчас все зубы пересчитаю! Помогите, меня, кажется, насилуют! Не дождетесь…
Любое безумие, когда-нибудь кончается и приходит тишина, пусть ненадолго, но её бывает достаточно, чтобы сделать верный шаг или сказать опошленному нами же миру доброе слово.
- Простите меня. - Она смотрела на пустой гардероб. - Я была не права плаща действительно нет.
По лестнице послышались шаги.
- Вот и ваш молодой человек идёт, - сказал гардеробщик. – Вам пора…
Он взял её под руку, и они пошли к выходу. На улице падал снег.
«Интересно сколько может стоить эта шуба?»
«Всё равно я её не буду носить, потому что она чужая».
«Неужели эта история так закончится?»
«Я думаю, нет. Ты должен что-то придумать».
- Тебе не холодно? – спросил он.
- Так. Чуть-чуть… - сказала она и сунула руки в карманы. – Ой, здесь что-то есть. Смотри записка.
- Записка! Давай сюда к свету. Ну же читай.
- Отель «Марриотт», тридцать третий номер, в двадцать один ноль-ноль.
