Светлана Борминская - Дай погадаю! или Балерина из замка Шарпентьер
– Флаг? – Глаза у Баблосова округлились. – Серьезно, что ли? А чего ты меня на «вы» называешь? От страху?
Я посмотрела наверх и проворчала:
– Боюсь туда идти, а надо!
Бениамин Маркович сидел задумавшись, по лицу его пробегали тени, теней было много. Мой добрый знакомый напряженно думал.
– А, была не была! Только ты со мной не ходи, ладно? Посиди, вон чайник поставь и завари покрепче. – Баблосов встал и, взяв свой старый клетчатый зонт, решительно направился к двери. Я лишь успела перекрестить его спину.
Покосившись на белый электрический чайник в следах варенья, я включила его и стала искать заварку.
– Никого, – донеслось с лестницы, и через секунду в узкую дверь протиснулся Бениамин Маркович, глаза его подозрительно сияли. – Правда, там стояла какая-то коробка с барахлом...
– Да, – кивнула я, поежившись. – Это не мое барахло. И откуда оно взялось, я тоже не имею ни малейшего представления.
– Я потыкал туда зонтом, так вот, ничего страшного, как, впрочем, и ценного. Пахнет помойкой, я бы сказал... И флаг твой там же, в коробке, был... Я уже велел грузчику, чтоб он отнес этот мусор в контейнер, если ты не против, конечно. – Баблосов поставил зонт в угол и повернулся ко мне.
– А там точно больше ничего не было? – пробормотала я. – Флаг-то я выстираю и обратно повешу...
– Точней не бывает. – Бениамин Маркович покосился на чайник.
– Спасибо тебе, Бень, – поблагодарила я.
– Ради благого дела я всегда готов, – с достоинством произнес бухгалтер. – Знаешь, сворачивать тебе надо твою магическую практику, а флаг выкинуть.
– Я тоже так думаю, – кивнула я, с тоской ощущая, что снова подниматься в салон мне совершенно расхотелось. – Последний месяц помытарюсь, раз уж заплатила за офис.
Бениамин Маркович вздохнул и потрогал чайник рукой.
– Вот-вот, хорошо, что ты понимаешь, – улыбнулся он.
– Знаешь, как надоело мне в поезде трястись, но, видимо, это единственное, что я могу, – пожаловалась я, вставая. – Пойду, если ты не против.
Баблосов молчал, о чем-то задумавшись.
– А вот послушай совета доброго дяди, – внезапно сказал он.
Я кивнула.
– Надо бы, перед тем как сворачивать дела, все-таки выяснить, кто к тебе лазит. Я возьму в ресторане мини-видеокамеру и установлю ее, если ты не возражаешь. Камера будет транслировать все нашему охраннику на пульт, хочешь?
Я кивнула.
– Значит, договорились? Пойдем в зал и съедим что-нибудь, чем воду хлебать. Там репетиция с утра, но это не надолго.
В центре зала под музыку шла репетиция стриптиза. Девушка в спагетти-топе и блестящих восточных шароварах медленно раздевалась под музыку.
– Хочешь, сдай ей свой офис на этот месяц, она как раз ищет жилье. – Заказав шашлык, Бениамин Маркович повернулся ко мне.
– А она не из пугливых? – Я мельком взглянула на весьма игривую барышню азиатской наружности, на ней остались одни лишь прозрачные трусики. Зал был пустой, она так и не сняла их и, подмигнув нам, пожелала приятного аппетита.
– Она сама напугает кого хочешь – закашлялся Баблосов, искоса глядя на стриптизершу. – Бархатная текстура твоих губ, Света, говорит, что ты еще молода и, возможно, готова полюбить, – повернулся он ко мне.
Я смутилась и, найдя предлог, быстро попрощалась, не доев шашлык и не допив вино.
Вино с утра даже для меня чересчур, я весь день буду вздыхать и краснеть на каждый обращенный ко мне взгляд, как рядовая, среднестатистическая дура. И потом, Бениамин Маркович никак, даже с натяжкой, не тянул на героя моего романа: маленький, хромой, да еще этот его оранжевый мопед, на котором он приезжал на работу... Согласитесь, мечты о таких славных мужчинах обычно заканчиваются, даже не начавшись. Зря, конечно, ведь надо и им тоже дать шанс на взаимную любовь в каменных джунглях Москвы, но все шансы обычно расхватывают нехромые мужчины, минимум на «Жигулях», и при наличии голубых глаз в тон рубашке... И потом, признаюсь честно, когда я вижу мужчину, который мог бы составить мое счастье, я ощущаю вкус жареного арахиса на зубах. Глядя же на Бениамина Марковича, я ничего такого не ощущала, совсем ничего... Просто полный аут ощущений вызывал во мне этот мужчина средних лет и невыразительной наружности.
Я не сразу пошла домой – дома было пусто. Я отправилась к магине, но не застала ее.
– Мадам Ингрид в Пхукете, – улыбнулась мне остроухая секретарша.
– Отдыхает? – спросила я.
– Что вы, мадам никогда не отдыхает, она там работает. Но завтра обещала вернуться. Так что заходите, если нужно. – Секретарша сделала пометку в еженедельнике: – У нее есть пара минут вечером.
– Ага, зайду, – кивнула я.
Я спустилась по крутой лесенке, не вызывая лифта, и подумала, что надо бы сходить в магазин. С этой магической работой я так давно не ела самый обычный борщ со сметаной.
«Добрая, романтичная, жизнерадостная... Темные волосы, средней комплекции. И что мне так не везет?» – рассуждала я, покупая капусту и свеклу.
Нагруженная пакетами, я устало шагала к дому, в котором протекала моя московская жизнь. Радовало, что мои хозяйки вернутся не скоро – я представляла, как сварю борщ, наемся и накормлю двух вернувшихся с кладбища бабок, но моим мечтам не суждено было сбыться.
Я насторожилась, как только вошла в подъезд. У дверей квартиры стоял какой-то полноватый парень в джинсах и клетчатой рубашке и жал на звонок. Его побелевший палец и кислая физиономия говорили сами за себя.
– Участковый Оскар Березовый, – отрекомендовался он женским голосом, когда я поинтересовалась, кого он ищет.
– Мурзюкова Светлана, – представилась я, взяв пакеты в одну руку.
– А кем вы приходитесь сестрам Хвалынским? – кивнул участковый на обшарпанную дверь, у которой мы стояли.
– П-п-племянницей, – проблеяла я, и мне стало вдруг не по себе. – Скажите, а вы наш новый участковый? – уточнила я, доставая ключ. – А старый где?
– На повышение ушел, – улыбнулся мне Березовый. – Я могу вам задать несколько вопросов?
У меня, несмотря на его широкую улыбку, снова по спине пробежал холодок.
– Конечно, но сестер не будет до вечера. – Я посторонилась, пропуская участкового в квартиру. – Если вы не против, то пойдемте на кухню.
– Я даже не знал, что люди так живут, – пробормотал Березовый, заглянув в туалет. – А вы в курсе, что их сестра жила в настоящем старинном замке?
– И что? – улыбнулась я, доставая из пакета мясо и две луковицы. – Вообще-то, в туалете не живут... Знаю, конечно.
– Кстати, они знают, что их сестра умерла? – Березовый присел на табурет в центре кухни. – Я закурю?
– Извините, – решительно запротестовала я, – дым просто ненавижу!
Березовый поморщился, убирая сигареты.
– Кстати, где они? Я хотел бы с ними поговорить.
– На кладбище поехали. – Я поставила кастрюлю с мясом на огонь и оглянулась на участкового.
– А вы давно с ними живете? – задумчиво спросил он.
– Нет, недавно. У меня квартира сгорела, ну и они пустили меня пожить, пока я не определюсь, – как можно дружелюбнее соврала я, ведь сестры, когда пускали меня к себе, сразу оговорили условие, чтобы я называлась их родственницей во избежание кривотолков.
– Скажите, а их комнаты закрыты? – неожиданно спросил меня участковый, поднимаясь и выглядывая в коридор.
– Да, – кивнула я, не на шутку струхнув.
– А вы были там? – зачем-то спросил он, явно ожидая, что я ему отвечу.
По правде говоря, я не знала, что сказать, потому что к сестрам специально не заходила. В основном это они заходили ко мне.
Но, безусловно, из открытых дверей я выхватила глазами что-то в каждой из комнат, хотя в целом обстановку описать бы не смогла.
– Конечно, – кивнула я, – никаких богатств там нет, а почему вы спрашиваете?
Участковый смотрел, выпучив глаза, как я стремительно шинкую капусту, и я постучала ножом по разделочной доске, чтобы привлечь его внимание.
– Мне повторить? – сердечно спросила я.
– Я бы попросил вас поехать со мной, но вы только не волнуйтесь, хорошо? – внезапно очень буднично произнес он. – На опознание.
– Что?! – Нож выпал из руки, и я наклонилась, чтобы поднять его. – Что-нибудь случилось?
Березовый покосился на кипящий в кастрюле бульон и выключил газ.
– Ну что, поехали? – улыбнулся он.
– Что ж вы сразу-то не сказали? – вскричала я, запутавшись в фартуке. – Они хоть живы?
Оскар Березовый молчал, пока я поспешно мыла руки и собиралась.
Возвращение
Я возвращалась из морга, насвистывая. Было около полуночи.
– Ох уж эти участковые, – ворчала я, открывая дверь квартиры...
Пьяный мужчина, упавший с платформы станции «Таганская» вместе с двумя пожилыми дамами, отделался сломанным носом, а обе дамы погибли, упав кулями на контактный рельс... Кто-то первый предположил, что это сестры Хвалынские, понять почему – не представлялось возможным, обе старушки даже весьма приблизительно не походили на Эвридику и Марианну Хвалынских.
