Дэнни Кинг - Банда Мило
Уизл не клюнул. Он только еще пару раз маханул по столу и сказал, что решать мне.
— Тебе известны их имена, — настаивал он в миллионный раз, но как раз здесь-то он ошибался.
Разумеется, основываясь на некоторых фактах, я мог бы догадаться об имени одного из грабителей. Однако ручаться за правильность этой догадки я бы не решился. Обмен репликами с моим «замаскированным» приятелем был очень непродолжительным. К тому же с большинством из знакомых я не виделся как минимум лет десять. Всякий знает, что за десять лет с человеком может произойти все, что угодно. Сомневаюсь, что я в состоянии узнать половину своих одноклассников. Конечно, я не вспомнил бы их имен. И уж определенно не сообщил бы Уизлу, даже если такое бы произошло.
— С пятнадцати лет я то и дело оказывался в тюряге. Только подумайте, со сколькими преступниками мне пришлось отсидеть за все эти годы. Это могут быть любые два чувака из сотен типов. Я не могу сказать, кто они.
— Нет? Готов поспорить, что ты мог бы по крайней мере чертовски хорошенько предположить, я не прав? — заявил Росс.
— Ничего предполагать я не собираюсь. Вам надо, вы и гадайте. Мне же плевать.
— Мой клиент никаких догадок высказывать не будет. Это не его забота, а ваша, — заявил Чарли Уизлу и был прав, как никогда. А вдруг я предположу, что это Гарри Мэдисон, а окажется, что это вовсе не он? Зная Уизла, он еще пришьет мне попытку надругаться над судом. И вообще он что, думает, я — маг-чародей?
— Лучше бы тебе начать сотрудничать с нами. Смотри, ведь можешь снова загреметь за решетку. Может быть, там у тебя лучше получится думать.
— На пятерку спорю, что ничего вы мне не пришьете, — изрек я и протянул Уизлу руку.
— Ты сам напросился на пари, сынок, — ответил тот и взял меня за руку. — Я его принимаю.
Спустя полчаса Уизл провожал меня к выходу из участка. Тогда я и поинтересовался, когда могу получить свои обещанные пять фунтов, но мерзавец просто влепил мне подзатыльник.
— Убирайся с глаз моих, — бросил тот, практически выпихивая меня из участка, и тут же нырнул обратно, чтобы я больше ему не досаждал.
— Ну, спасибо, Чарли, — сказал я, повернувшись к адвокату, и мы обменялись быстрым рукопожатием на крыльце отделения полиции. — Думаю, если бы не вы, мне, вероятно, пришлось бы задержаться здесь еще на неопределенное время.
— Пожалуйста, Даррен. Рад помочь. И побольше тебе неприятностей. — Он улыбнулся и укатил в роскошном новехоньком сверкающем «ягуаре».
Я глянул на часы. Половина десятого. Какой прекрасный летний вечер! И у меня возникло просто невероятное желание что-то срочно предпринять!
7. Консультация Терри
Мне удалось вытащить Патси в паб, и мы долго — примерно с час — болтали о его разводе и о моих сомнительных перспективах устроиться на работу. И когда мы оба готовы уже были разрыдаться, Рон объявил о приеме последних заказов, так что я отправился домой, где обнаружил Терри, развалившегося на диване и бережно, словно ребенка, убаюкивающего бутылку лимон ной водки.
— Хочешь ножку? — спросил я и швырнул ему в лицо добытое честным путем ведро с жареной курицей.
За целый день я и маковой росинки во рту не держал и был голоден как волк. Так что купил себе столько курицы, сколько смог унести, и теперь считал себя человеком полезным во всех отношениях, с которым выгодно водить дружбу.
— Давай, — ответил пьяный в стельку Терри и схватил целую пригоршню ножек.
— И что празднуем? — поинтересовался я, пытаясь силой вырвать бутылку из его крепких объятий — признаться, на это ушло достаточно много времени, — чтобы налить и себе стаканчик.
— Празднуем? Ничего я не праздную, Как раз наоборот. Скорблю. Вот этим и занимаюсь, — невнятно промямлил Терри и попытался окинуть меня мутным взглядом опухших глаз.
— О! И по какому поводу наша скорбь? — потягивая водку, допрашивал я.
— Меня уволили, — рассмеялся братец.
— Уволили? За что это? Сунул пальцы в чужую кассу?
— Ну конечно… Тогда это было бы правильно, да?
Нет, ничего я не крал. Я просто… дерьмо. Разве я был дерьмом? Нет. Дерьмовой была работа. Вот где действительно дерьмо. — Он убедился, что я слежу за ходом его мыслей. — И как можно оставаться хорошим на дерьмовой работе?
— Пожалуй, соглашусь, — начал я, но Терри не дал мне договорить.
— Согласишься? Да что ты об этом знаешь, лодырь долбаный? Только и знаешь, как уклоняться от работы. За всю свою жизнь и пальцем не пошевелил. Что ты можешь понимать?
— Господи боже, что ж ты на меня-то напал? Я на твоей стороне.
— Вот устроишься на работу, поработаешь на ней несколько лет, тогда поймешь, о чем я говорю, — заявил он, размахивая перед моим носом куриной ножкой. — Работать ведь тяжело. Вот так горбатишься, горбатишься, а тебя увольняют. И то, если повезет, — выпалил он, потом немного подумал. — Чуть свет продираешь глаза, тащишься на работу, которую ненавидишь, вкалываешь на ней изо всех сил, только чтоб иметь крышу над головой, и что же? Совершаешь пару ошибок — и все! — тебя вышвыривают на улицу. Ублюдки! Козлы гребаные! Андертон… — не на шутку разошелся Терри, почти всерьез нападая на курицу. — Какой же ублюдок! — заявил он но не уточнил, кто именно. И добавил: — Я ведь так старался!
И я ему поверил.
— И ты мне советуешь вести такой образ жизни? Работа, гроши, пинок под зад?
— Ой, будь любезен! К тебе это не относится. Мир не ополчился против тебя, — покровительственно заявил он, словно старший брат.
— Эй, ты сам начал. Не ты ли постоянно твердил мне бросить воровать и начать жить честно. А теперь погляди на себя. Какой-то истерично жалеющий себя соплежуй, — изрек я и добавил: — Без обид.
— Ограбление не является ответом на все проблемы, Даррен, — вымолвил Терри и швырнул куриную косточку через кухонную дверь, умудрившись попасть прямо в раковину — неплохой бросок. — Еще, — потребовал братец и угостился куском грудки.
— Однако пару проблем оно все же решить может. И твоих, и моих, — заявил я, пытаясь его раззадорить.
— Ага, думаю, пару лет нам не придется беспокоиться по крайней мере об обедах и квартплате.
— Хочешь, верь, хочешь, нет, но иногда все сходит с рук.
— Что-то не припомню, чтоб в этом тебе сопутствовал успех, Мило, — с издевкой бросил Терри, назвав меня моим прозвищем.
— Ну уж неправда. Я безнаказанно провернул кучу дел. Чертову кучу!
— Херня это все. Из тебя такой вор, как из меня помощник директора. Даже хуже. Вот что я скажу тебе: если бы воров отправляли в отставку, ты получил бы свою еще много лет назад. Знаешь, ведь в отношении тебя мама была права: ты — дело проигранное.
— Да что ты? Я-то не лежу на диване, словно девчонка, выплакивая глаза о потерянной работе, которую к тому же и не любил вовсе, — заявил я, немедленно пожалев о сказанном. Уж слишком злорадно прозвучали мои слова.
К счастью, в таком состоянии Терри уже на все было плевать.
— Дело не в работе. Все упирается в деньги. У меня нет никаких сбережений, во всяком случае, их не очень много. Их хватит лишь пару раз выплатить по закладной — это если последующие несколько месяцев перебиваться с хлеба на воду, — а потом мне конец! — объяснил он, и я понял, что это его на самом деле очень тревожит.
— И что ты собираешься делать?
— Для начала начну снимать с тебя арендную плату, — сказал брат, и внезапно я увидел, в каком крайне плачевном состоянии мы оба находимся.
— Да? А что, черт подери, тогда прикажешь делать мне?
— То же, что и всем остальным: найти работу и надеяться, что не потеряешь ее.
— Я и так стараюсь, правда стараюсь. Ты ведь сам видел, на скольких собеседованиях я побывал.
— Даррен, в твоем положении привередничать не приходится. Ты не можешь рассчитывать на тепленькое и уютное местечко. Ты ведь рассказывал, как тебе предложили работу на лесном складе, а тебе она не понравилась, потому что связана с тяжелыми физическими нагрузками. Что ж, у меня есть для тебя новость, мой большой, ленивый, уклоняющийся от работы братец: с этого понедельника она начнет тебе нравиться, — заключил он, и у меня по спине пробежал холодок, и возникло такое чувство, что в руки мне воткнулись тысячи маленьких невидимых заноз. — Все, я спать. Похмелье уже подает первые признаки жизни. Утром увидимся.
— Ага. Крепкого тебе сна, — пожелал я, хотя в его состоянии иначе у Терри вряд ли бы получилось. Той ночью я видел сон.
Я нахожусь на лесном складе. Вокруг меня повсюду куски дерева, и на них колючек больше, чем у дикобраза, у которого ко всему прочему еще и голова болит. Моя задача переместить их из одного конца склада в другой. Но у меня нет никаких сил, а ботинки такие тяжелые, как будто сделаны из свинца. Я прилагаю максимум усилий, чтобы сдвинуть с места даже самую маленькую ветку, и в отчаянии озираюсь по сторонам в поисках места, куда бы спрятаться и схалтурить. Потом я оказываюсь на почте, и старушка отказывается выдавать мне деньги. Меня это невероятно угнетает, потому что за ее спиной стоят целые стопки купюр, а она сидит и тупо ничего не делает. Пиво стоит пятьдесят фунтов за кружку, я заказываю три. Рон принимает заказ, но не дает мне и глотка сделать. Я начинаю требовать с него свое пиво, а тот лишь талдычит, что моя мама запретила ему давать мне пиво и что мне не следовало возвращаться в тюрьму. На что я возражаю и говорю, что уже освободился, и тут вдруг вспоминаю, что сижу в тюряге. Но не могу понять, почему я туда вернулся. Задумываюсь. Вспоминаю, как освободился, потом вспоминаю почту и понимаю, что мне не следовало там находиться. Я умоляю мистера Баньярда, пытаюсь объяснить, что это ошибка и что никто мне не говорил, чтоб я не ходил на почту. Он ни в какую и велит мне продолжать работу и сложить те бревна на противоположном конце склада, иначе мне никогда не выйти из тюрьмы. Именно в тот момент я понимаю, что почтовое отделение находится в углу огромного помещения. И на сей раз просить денег я не стану. Я намерен их взять и бежать прочь, бежать, пока не убегу. И как раз на данном этапе меня разбудил Терри и спросил, не желаю ли я отведать на завтрак котлету по-киевски.
