Жаклин Митчард - Роковой круиз
— Я знаю отличного ювелира на Раш-стрит,— сказала Трейси.
— Неужели?
— Да, на нашу двадцатую годовщину он сделал для меня кольцо по рисунку Джима. Ты можешь к нему зайти.
— Возможно, я так и сделаю. Я теперь опять американка, — ответила Оливия. — Спасибо. Я не хочу показаться снобом.
— Хотя ты и есть сноб. — Холли сморщила нос, и они с Трейси расхохотались.
— Грешна, — ответила Оливия.
— Ты тут, похоже, прибарахлилась, девушка. — Трейси повернулась к Камилле.
— Женщина должна иметь приличные драгоценности, мама. Это вечная истина.
— Которую ты только что придумала, — поддразнила ее Трейси.
— Трейси, я не видела свою крестницу восемь лет. — В голосе Оливии звучали искренние умоляющие нотки. — Конечно, мне хочется ее побаловать.
— Она и моя крестница тоже, и я видела ее вчера, — подключилась Холли. — Меня такое желание не посетило. Она вела себя, как настоящая стерва, потому что ее мать — подумать только! — слишком медленно вела машину. — На лице Холли появилось выражение деланной ярости. — Признавайся, Кэм, ты иногда обращаешься с матерью, как королева со своей подданной. Зловредная королева.
Кэмми показала ей язык и ответила:
— Грешна. Но, тетя Холли, — тут же добавила девушка, щекоча ее под мышками, так что Холли была вынуждена шлепнуть ее по руке. — Ты же связала мне кашемировый свитер на Рождество. Такой красивый и теплый, что мне после этого уже практически не понадобилось пальто. И такой же дорогой, как и браслет, если посчитать время.
Холли смягчилась и, приблизившись к крестнице, натянула ей на нос кепку.
— Что бы вы ни говорили, с собой это брать нельзя, — занервничала Трейси. — Нам придется попросить этого человека... он где-то здесь... организовать экспресс-доставку браслета домой.
— Ни за что! Я его не собираюсь снимать! — заявила Кэмми.
— Я бы не стала доверять такую ценную вещь службе доставки, — вмешалась Оливия. — Пожалуйста, Трейси, позволь ей носить его. Нам не следует прятать красивые вещи, убирать их с глаз долой. Они должны быть на виду, как, например, жемчуг должен дышать. Посмотри, как прекрасно он смотрится у нее па руке. Он изумителен и очень подходит к ее новому купальнику и волосам...
Купальник тоже был подарком Оливии — целая унция лазурного материала, к счастью, прикрывающего самые важные расселины и холмики. Усилиями Дженис и Оливии к концу следующего семестра Камилла будет ходить вообще голой.
Приличия ради Трейси запротестовала:
— Оливия! Если ты собираешься дарить ей такие...
— Я ничего не подарила ей на девятнадцать лет, — перебила ее подруга.
— А чек на тысячу долларов? И это было всего месяц назад!
— На колледж, мама! — возразила Кэмми.
— Но это был не подарок! Подарок — дань красоте! Франко часто любил это повторять, — опять вмешалась Оливия. — И я, кстати, тоже беру драгоценности с собой. Кто знает, можно ли положиться на этого трактирщика.
Снаружи донеслось блеяние фургона.
— Я еще не расчесалась и не приняла душ! — взвыла Камилла.
— Все равно тебе придется запачкаться, — ответила Трейси. — Это... лодка. Кроме того, если мы не отправимся прямо сейчас, то наверняка опоздаем. Ты не хочешь одеться, Лив? — спросила она, хватая свой чемодан.
Оливия лениво улыбнулась.
— Зачем? — поинтересовалась она.
Мужчины отправились в бордель. Они и в прошлый раз сюда приходили. Видимо, во время таких заданий Эрнесто любил посещать подобные места. Он хвастал, что каждый раз берет по меньшей мере двух девочек. Слово «двух» было трудно не понять. Карло был женат, но все равно приходил сюда.
Унылый взгляд юноши скользнул по убогому убранству заведения. Долгие годы оргий и кутежей наложили на него свой омерзительный отпечаток. Сама постройка представляла собой жалкую лачугу, сколоченную из досок разной длины, напоминающих обломанные зубы; поверх толя, покрывающего крышу, была прибита дешевая разнокалиберная дранка. Земляной пол выглядел так, как будто его иногда скоблили. Зато бар мог похвастать великолепной оцинкованной стойкой и обтянутыми затертой кожей табуретами. Выбор напитков ограничивался безымянной прозрачной жидкостью, которую наливали непосредственно в стаканы, минуя стадию миксера, и, что было довольно неожиданно, имбирным пивом, лично сваренным хозяином заведения.
Многие девочки были настолько юны, что им становилось плохо от крепких напитков, поэтому, прежде чем вести проституток наверх, их поили имбирным пивом.
Никто из них, размышлял молодой человек, еще не дорос до такой жизни. До такой жизни невозможно было дорасти. Зато она гарантировала преждевременную старость. Все эти девочки, представительницы разных национальностей, были похищены. Он понятия не имел, как они оказались на острове. Он даже не знал, как этот остров называется. Похоже, что в глубине острова, среди деревьев, располагались дома, между которыми горели лампочки, что-то вроде рождественских гирлянд. Но они с Эрнесто и Карло дальше этого места на берегу не ходили. Юноша сидел здесь уже несколько часов с книгой в руках и ждал своих спутников.
Одна из девочек, белокурая, совсем ребенок, уже три раза подходила к молодому американцу и о чем-то умоляла его на языке, напоминающем голландский. В прошлый раз юноша заплатил за то, чтобы просто посидеть с ней в ее комнатушке полтора на два метра. Он дал ей карандаш и попросил нарисовать ему карту. Но девочка была очень напугана и, как он подозревал, уже успела чем-то заразиться. Все, на что она была способна, это прижиматься к нему и плакать, повторяя что-то вроде «мутти, мутти...». Юноша решил, что это слово наверняка означает одно и то же на всех языках мира. Он гладил девочку по голове и жалел, что не знает, как выкупить ее и отправить домой. Возможно, ему удалось бы найти где-нибудь переводчика, например, на курорте. Но потом пришел хозяин, причем раньше, чем истекло оплаченное им время, и, угрожая пистолетом, приказал девочке спуститься вниз.
Юноша подумал, будет ли она еще здесь, когда они вернутся, передав товар. В прошлый раз здесь была еще одна молоденькая девочка, белокурая, как и эта, только повыше и постарше. В этот раз ее нигде не было видно, похоже, она исчезла. Женщина — судя по всему, жена хозяина — была добра к нему и называла его Брэд Питт, потому что он был коротко острижен. В ее отношении проскальзывало что-то материнское. Но когда он жестами попытался разузнать о той белокурой девушке, она нервно отмахнулась от него. Было ли на свете место хуже этого, где девочки с пустыми от страха глазами исчезали, как только исчезала их свежесть? Наверное, всегда можно найти место еще хуже. По крайней мере, здесь он видел, как женщина по имени Алита смазывала бальзамом растрескавшиеся губы девочек и прикладывала завернутый в полотенце лед к кровоподтекам у них на шее.
Почему он вообще думает о ней? Юноша попытался утешиться мыслью, что ее жизнь в любом случае загублена. Или что-то в ней напомнило ему о сестре?
Они все пропащие. И он пропащий. Это болото засосало его. Высшей точкой его жизни была поездка на чемпионат штата по легкой атлетике, где он соревновался в прыжках в длину. Мать плакала от гордости. Отец, который когда-то был запасным в олимпийской сборной по комбинированному плаванию, удовлетворенно кивал.
Интересно, когда же появятся его партнеры? Сейчас ему хотелось только одного — завернуться в свой спальный мешок и противомоскитную сетку и уснуть, устроившись в ложбинке возле лодки.
Юноша не занимался сексом с проститутками. До сих пор он спал только с тремя женщинами. Одной из них была порядочная девушка из Сальвадора, другой — американка, с которой он познакомился на пляже. Третья — девушка, в которую он влюбился в то лето, когда она окончила школу. У этой девушки была собственная лошадь, и, по слухам, дошедшим до него, она сейчас училась в колледже в Массачусетсе. Она ему говорила, что всегда хотела учиться в Массачусетсе, чтобы через окно можно было любоваться волнующимся морем. Они выросли практически вместе на реке Гудзон, на севере штата Нью-Йорк.
Юноша сидел у барной стойки, потягивал джин из стакана с засахаренным ободком и курил с того самого момента, как Эрнесто и Карло взобрались по узкой лестнице наверх. На потолке раскачивалась лампочка, подвыпившие посетители хохотали. Он был сыт всем этим по горло и решил, что встреча с человеком, который представился им как мистер Шеф, будет для него последней.
С Шефом, крупным мужчиной, в жилах которого, видимо, текла кровь как американских индейцев, так и выходцев из Африки, они познакомились где-то между Нью-Йорком и Гондурасом. Это произошло у берегов безымянного острова, немногим отличавшегося от поросшей низкорослым кустарником кучи камней, на сигарообразном судне, которое, как было известно молодому человеку, стоило не одну сотню тысяч долларов. Оно скользило над водой под шепот мотора, почти не касаясь ее поверхности. Их груз, хранящийся в отсеке для рыбы, был упакован в резину, а затем еще раз обернут брезентом, прежде накрывавшим двигатель. В обмен на груз Шеф безмолвно вручил им толстые пачки денег, завернутые в водонепроницаемую пленку, и умчался к пустынному месту на побережье, чтобы передать груз человеку, который изначально и вовлек юношу в эту схему. Этот человек был юристом, знакомым его отца. Юрист отвез товар в свой дорогой дом на Лонг-Айленде, а затем в город. Там, на расстоянии многих тысяч миль от полей Сальвадора, где выращивают мак, он продал его людям в кричаще ярких костюмах.
