Ясуси Иноуэ - ЛОУЛАНЬ и другие новеллы
После того как была очищена крышка гроба, выяснилось, что он плотно прилегает к стенкам ямы, и, не расширив ее, поднять гроб будет невозможно. Тогда мы решили разобрать северо-западную стену могилы, на что потребовалось много времени и труда. Но вот, наконец, последние препятствия устранены, и мы, затаив дыхание, со всеми возможными предосторожностями поднимаем гроб на поверхность месы.
Форма гроба оказалась характерной для этого многоводного района: она в точности воспроизводила обычную лодку-каноэ, только корма и нос у этой лодки были спилены и заменены ровными торцевыми стенками.
Две доски, образовавшие крышку гроба, были подняты еще до того, как рухнула стенка, отделявшая захоронение от мессы: мы просто пылали желанием увидеть тело незнакомца, который так долго и безмятежно здесь покоился. Однако увидели мы не тело, а шерстяное покрывало, в которое оно было укутано с головы до пят. Впрочем, покрывало оказалось настолько ветхим, что рассыпалось в прах при самом легком прикосновении…
А когда мы сняли часть ткани, которая скрывала голову, то, наконец, увидели… Увидели ее — беспредельной красоты владычицу пустыни, Принцессу Лоуланьскую и Лобнорскую…
Смерть настигла эту юную женщину внезапно. Любящие люди своими руками обрядили ее в саван и перенесли на вершину мирного холма, где она и покоилась почти две тысячи лет, пока люди иной, далекой эпохи не потревожили ее долгий сон…
Кожа на ее лице стала твердой, как пергамент, по прошедшие века не смогли изменить черты этого прекрасного лица и его абрис.
Она лежала, сомкнув веки своих совершенно не запавших глаз, а на ее губах и сейчас играла легкая улыбка, которую не смогли стереть все минувшие столетия. Улыбка делала это таинственное творение еще более милым и очаровательным.
Увы, она не раскрыла нам ни одной из тайн минувшего; не поделилась своими воспоминаниями о многокрасочной жизни в Лоулане, об озере, лежавшем в оправе из весенней зелени, о странствиях по рекам на каноэ и маленьких лодчонках и о многом другом, что она навсегда унесла с собой в могилу.
Она видела, как уходили в поход защитники Лоуланя, готовые сразиться с сюнну и прочими варварами. Она видела боевые колесницы с лучниками и копьеносцами. Она видела, как проходили через Лоулань и как останавливались в нем на ночлег огромные караваны. Она видела бесчисленных верблюдов, двигавшихся на запад по Шелковому пути с тюками дорогого китайского шелка. И конечно, она любила и была любима, а может быть, и умерла от любовной тоски. Но всего этого мы уже никогда не узнаем…
Длина внутренней части гроба составляла 5 футов 7 дюймов. Неведомая миру принцесса была миниатюрной женщиной ростом всего лишь около 5 футов 2 дюймов.
На ярком послеполуденном солнце Чэнь и я осмотрели одежду, в которой она когда-то была похоронена. Ее голову украшал головной убор в виде тюрбана, скрученный из единственной простой ленты. Тело ее покрывала холщовая материя (скорее всего, пеньковая), под которой она была укутана еще двумя одинаковыми покрывалами из желтого шелка. Грудь женщины скрывал квадратный кусок красного, расшитого нитками шелка, под которым находилось еще одно, холщовое нижнее одеяние.
Нижняя часть тела была обернута чем-то наподобие двойной юбки; один из ее слоев был из того же желтого шелка, что и покрывало, второй — из простой пеньковой ткани. Ниже шла более короткая белая юбка из пеньки, игравшая роль нательного платья. Под ней находилась еще одна юбка и шаровары из тонкой ткани, заправленные в цветные вышитые туфли. На талии был повязан шелковый пояс.
Со всех этих одеяний мы отобрали образцы ткани, а некоторые — например, тюрбан и туфли — забрали целиком; взяли и кошелек, расшитый прекрасными яркими узорами.
Рядом с гробом, в головах, мы обнаружили деревянный прямоугольный обеденный столик на четырех ножках, снабженный низким ободком, деревянную чашку, окрашенную в красный цвет, а также скелет целой овцы. По-видимому, они были припасены для питания путешественницы, отправившейся в мир иной…»[45]
Не будем опускаться до натяжек и гадать, действительно ли в гробу, который открыл Гедин, находилась та самая юная принцесса, что покончила с собой в день, когда древние жители Лоуланя должны были оставить свой город. Смерть этой женщины с самого начала была окутана тайной. Так нужно ли нам сейчас знать о ней больше?
Достаточно того, что усилиями ученых были явлены миру Лоулань и Лобнор. А ведь за те полторы тысячи лет, что Лоулань был погребен в песках, забылось, где находились город и озеро…
Сейчас Лобнор постепенно возвращается к тому месту, где прежде стоял Лоулань. Прошло полвека с тех пор, как Гедин открыл руины этого города. Все это время вода Лобнора продолжает медленно двигаться к старому Лоуланю. Она и сейчас к нему движется. Пройдет, наверное, еще не один десяток лет, прежде чем вода вернется окончательно, но уже сейчас ясно: Лобнор возвращается, а вместе с ним возвращается и Речной Дракон, божество жителей Лоуланя.
А, может быть, Речной Дракон уже вернулся?
1958
ПОТОП
В конце правления китайского императора Сянь-ди (на троне с 189 по 220 гг. н. э.) из династии Поздняя Хань военачальник Со Май во главе тысячи воинов вышел из Дуньхуана через заставу Юймэньгуань на запад. Целью похода было создать новое военно-земледельческое поселение на берегу реки Кумдарья, протекавшей в восточной части пустыни Такла-Макан. Перейдя государственную границу, ханьские войска вступили в так называемое Зарубежье — земли, на которых китайцы не появлялись уже тридцать лет.
Прошло уже больше трехсот лет с тех пор, как войска императора У-ди впервые вторглись в Западный край. Все это время западные земли оставались ареной постоянного соперничества между державами Хань и Сюнну, а заставы Юймэньгуань и Янгуань то открывались, то закрывались. Бывало так, что могущество Хань простиралось до далеких хребтов Куньлуня, но бывало и так, что даже земли между заставой Юймэньгуань и берегами реки Хуанхэ страдали от набегов сюнну.
На сюнну обжигали себе руки все без исключения Сыны Неба — императоры Ранней и Поздней Хань. До тех пор, пока существовали эти кочевники, ханьские правители не могли спать спокойно. Для того чтобы удерживать за собой земли к западу от реки Хуанхэ, нужно было наносить удары по сюнну, а для того, чтобы наносить по ним удары, нужно было заходить в Западный край. Однако дорога в Западный край была далекой и трудной, обитавшие там «варвары» — непостоянны и склонны к измене, а для направления войск в эти края требовались колоссальные средства, поэтому Хань приходилось рано или поздно покидать эти земли. Впрочем, после каждого такого судьбоносного решения рано или поздно наступали новые времена, когда ханьские государственные мужи снова решали вернуться в Западный край…
Нынешний ввод войск Со Мая в Западный край повторил события, которые за долгую историю случались уже много раз. Решение Сянь-ди направить войска в Западный край, чтобы в очередной раз очистить его от сюнну, было предопределено: в крае, покинутом ханьцами тридцать лет назад, кочевники в последнее время распоясались до того, что копыта их лошадей уже по нескольку раз в год топтали земли к западу от реки Хуанхэ. Вот поэтому Со Май и получил приказ вместе с авангардом своих сил создать в Западном крае опорный пункт и таким образом подготовиться к будущему полномасштабному захвату этих земель ханьскими войсками.
Чем занимался Со Май до того, как во главе военной экспедиции отправился в Западный край? Об этом ничего не известно. «Со Май, вторым именем Янь И, уроженец округа Дуньхуан, человек одаренный», — вот и все, что говорится о нем в одной древней книге.[46]
Издавна китайские войска, посылаемые в Западный край, набирали из всякого рода «злоумышленников». Чжан Цянь, который во времена императора У-ди первым проник в Западный край, вел за собой «молодых негодяев». Войска Ли Гуанли, командующего походом на Эрши (Коканд), которые отправились в Давань (Фергану) за прекрасными скакунами, почти полностью состояли из «головорезов». Отряды Бань Чао и Бань Юна, отличившиеся позднее на полях брани в Западном крае, тоже не были исключением из этого правила. Словом, в Древнем Китае экспедиционные войска всегда формировали из неблагонадежных людей, преступивших закон.
Уже из того, как были организованы крупномасштабные военные экспедиции в Западный край, нетрудно представить, из каких людей состояла та тысяча военных поселенцев, которую вел за собой Со Май. Скорее всего, военачальник, сам выходец из пограничных земель империи, пребывавший в возрасте «начала старости» (ему уже перевалило за 45), просто набрал в нее не знавшую жизни молодежь из подчинявшихся Дуньхуану пограничных частей. Наверное, за плечами у некоторых рекрутов были какие-то темные истории, но критерий отбора в войска, если он вообще существовал, был один: достаточно ли у парней сил для того, чтобы управляться с тугими боевыми луками…
