Джон Берендт - Полночь в саду добра и зла
Жилище Джо Одома было обставлено в такой манере, какой я не ожидал увидеть в столь ветхом доме. На первом этаже я заметил буфет старинной английской работы, на стенах висели писанные маслом портреты восемнадцатого века. Увидел я и антикварные канделябры. Украшал гостиную великолепный рояль «Стейнвей». Полы устилала пара-тройка восточных ковров. Установить точное их количество было невозможно, потому что во всех комнатах находились люди. Мне показалось, что это не званый вечер, а обыкновенная ночлежка.
– Я юрист, специалист по налогам, – говорил между тем Джо, – брокер по недвижимости и пианист. Когда-то работал в одной юридической конторе, но пару лет назад уволился и перенес сюда свой офис, чтобы сочетать бизнес и удовольствие в тех пропорциях, которые нравятся мне, а не хозяину. В то время от меня ушла третья жена. – Кивком головы Джо показал на молодого человека, прикорнувшего на кушетке в гостиной. – Это Клинт. Если вам понадобится съездить в Атланту, Клинт будет счастлив взять вас с собой. Он гоняет туда трейлеры и очень любит компанию. Однако, должен вас предупредить, что он проделывает путь до Атланты меньше, чем за три часа. Никто не отваживается с ним ездить больше одного раза.
На кухне сидела какая-то рыжая девица с конским хвостом и оживленно разговаривала по телефону. Джо сказал, что она – диск-жокей одной из Саваннских радиостанций. Потом добавил, что человек, с которым она встречается, недавно арестован за торговлю кокаином и за угрозы в адрес полиции. В столовой блондин в белой рубашке и белых брюках стриг какую-то даму.
– Это Джерри Спенс, – поведал мне Джо. – Он стрижет всех нас, а в настоящий момент стрижет Энн, мою первую и вторую жену. Мы с Энн были влюблены друг в друга еще в детстве. Первый раз мы поженились, когда я учился в юридическом колледже, а второй раз – в годовщину нашего первого развода. Вы уже, конечно, познакомились с Мэнди, так вот – она моя четвертая жена-в-ожидании.
– И чего же она ждет? – спросил я.
– Ждет окончательного прохождения всех формальностей с разводом, – ответил Джо. – Никто не может сказать, когда это произойдет, потому что ее адвокат – законченный лодырь и не в состоянии собрать все нужные бумаги. Но мне кажется, что нам грех на это жаловаться, потому что адвокат Мэнди – это я.
Центром общения в доме являлась кухня, окна которой выходили в сад. Там стояло пианино, и именно отсюда по всей округе разносились музыка, пение, веселые голоса и смех.
– Я заметил, что вы не запираете свою парадную дверь, – сказал я.
– Это верно, я ее не запираю, – подтвердил Джо. – Очень уж хлопотно каждый раз спускаться в прихожую и спрашивать, кто пришел. То было сущее наказание для моей третьей жены, – рассмеялся Одом.
– Для меня это тоже становится сущим наказанием, – капризно проговорила Мэнди. – Особенно с тех пор, как нас на прошлой неделе обворовали. Джо говорит, что ничего не было, но я знаю, что нас действительно обокрали. В четыре часа утра, когда мы оба уже спали, я проснулась от какого-то шума внизу и стала расталкивать Джо. «Джо, к нам забрался вор,» – сказала я, но он и ухом не повел. «Это может быть кто угодно,» – отмахнулся он от меня. Но я была уверена, что это воры. Внизу открывали шкафы, выдвигали ящики столов и вообще творили Бог знает что. Я снова разбудила его и попросила: «Джо, спустись вниз и посмотри, кто там». И что вы думаете – этот мистер Кул[7] с трудом оторвал ухо от подушки и заорал на весь дом: «Энгус! Это ты, Энгус?!» Никто не отозвался, и вообще внизу наступила мертвая тишина. Тогда Джо сказал мне: «Ну что ж, если это вор, то его зовут не Энгус». С этими словами он опять уснул. Но это точно были воры и счастье еще, что нас не убили.
В середине этой тирады Джо заиграл на пианино.
– Утром, – сообщил он, – мы подсчитали убытки – три бутылки виски и полдюжины стаканов. Для меня это не воровство, а вечеринка. Жаль только, что нас на нее не пригласили. Это единственное, что раздражает меня в этой истории. – Улыбка Джо ясно говорила, что вопрос закрыт, во всяком случае, для него. – Я ведь уже говорил, что стал оставлять дверь незапертой ради удобства, но потом я понял, что, если звонок все-таки раздается, значит пришел тот, кого я не знаю. Звонок стал сигналом, что за дверью незнакомец. Я приучился не отвечать сам на подобные звонки, потому что скорее всего за дверью окажется шериф с какими-нибудь гнусными бумагами, и для него мне нет никакой нужды быть дома.
– Как и для старушек с молотками в руках, – ввернул я.
– С молотками? – изумился Джо. – Не убежден, что знаю хотя бы одну старушку, которая таскает с собой молоток.
– У той, которая разбила ваши окна, он точно был.
– Так это сделала старушка? – Джо выглядел совершенно озадаченным. – Мне, правда, и самому было Интересно, кто это сделал. Мы думали, что кто-то просто слишком сильно хлопнул дверью. Так вы хотите сказать, что видели эту старушку собственными глазами?
– Да.
– Ну, здесь, в Саванне, хватает маленьких старушек, – сказал Джо, – и, видно, одной из них я не принес счастья.
Было очевидно, что известие нисколько не опечалило Одома.
– Ну что ж, вы кое-что о нас уже знаете, а теперь расскажите нам о себе.
Я назвал себя, представившись писателем из Нью-Йорка.
– А, так стало быть, вы тот самый новый янки, о котором я уже порядком наслышан. Видите, ничто не ускользает от нашего внимания. Саванна – по-настоящему маленький городок, здесь все знают друг о друге все, и подчас это воспринимается весьма болезненно. Но, с другой стороны, все знают наших переодетых копов, а это несомненный плюс. Что же касается лично вас, то должен отметить, что вы возбудили в городе большое любопытство. Люди думают, что вы пишете очерк о Саванне и относятся к вам настороженно, однако, не пугайтесь, втайне все они хотят попасть в вашу будущую книгу. – Джо рассмеялся и озорно подмигнул мне. – Саванна очень своеобразное место, но если вы будете слушаться Братца Джо, то все будет в полном порядке. Но все же вам не повредит знать основные местные правила поведения.
Правило номер один: Всегда напрашивайся на следующую выпивку. Так делаются все дела. Именно там вы узнаете то, что хотели узнать.
– Думается, это правило мне подойдет, – заметил я.
– Правило номер два: Никогда не ходи южнее Гастон-стрит. Все настоящие саваннцы – КСОГи. КСОГ значит «к северу от Гастона». Мы предпочитаем сидеть в старой части города, не устраиваем здесь ярмарок и не выезжаем на юг, кроме тех случаев, когда принимаем приглашения богатых людей на пикники, которые устраиваются в Лендинге. Но для нас вообще все, что к югу от Гастон-стрит – это уже северный Джексонвилл, и мы, как правило, туда не ходим, пусть живут, как знают.
Правило номер три: Соблюдай большие праздники – день святого Патрика и день футбольного матча Флорида – Джорджия. Кстати говоря, в Саванне в день святого Патрика проводится третий по грандиозности парад в Америке. Сюда съезжаются гости со всего Юга. Все учреждения закрываются, кроме ресторанов и баров. Выпивку начинают продавать в шесть часов утра. Во время футбольного матча тоже пьют, но все сходство двух праздников на этом и кончается. Игра – это настоящая война между джентльменами Джорджии и флоридскими варварами. Мы запираемся в домах за неделю до матча, а после него требуется не меньше недели, а то и десяти дней, чтобы улеглись страсти. Мужчины Джорджии с молоком матери впитывают всю серьезность этой игры.
– Женщины тоже, – добавила Мэнди. – Можете спросить любую девчонку из южной Джорджии. Она скажет вам: «Надевать колготки можно только после матча Флорида – Джорджия».
Я почувствовал, что стремительно становлюсь другом Джо и Мэнди.
– Значит, так, – заговорил Джо. – Теперь, когда вы попали в наши ласковые руки, мы будем вас всячески опекать и очень расстроимся, если вам что-то будет нужно, а вы не попросите нас об этом, или если у вас будут неприятности, а вы не позовете нас на помощь.
Мэнди забралась на колени к Джо и пощекотала носом его ухо.
– Вы только поместите нас в свою книгу, – попросил он. – Вы, конечно, понимаете, что мы захотим сыграть самих себя в киноверсии,[8] правда, Мэнди?
– Мммм, – прозвучало в ответ.
От избытка чувств Джо сыграл несколько тактов из «Ура Голливуду» (еще один мотив Джонни Мерсера).
– В этой вашей книге, если хотите, можете вывести меня под моим настоящим именем или назовите меня «Сентиментальным джентльменом из Джорджии», потому что это – истинная правда.
Я лишь сентиментальный джентльмен
Из Джорджии, из Джорджии,
Мне нравится смотреть на дам, стоящих в лоджиях.
Уж коль доходит до любви – тут я профессор,
Да, сэр!
Я – Мейсон – Диксонский любовник,
Смотри, какие персики вокруг,
Я их поклонник.
Здесь крошка каждая такому вас научит…
Лови момент и не рассчитывай на случай.
Я лишь сентиментальный джентльмен
Из Джорджии, из Джорджии,
Мне нравится смотреть на дам, стоящих в лоджиях.
Джо пел с таким победоносным шармом, что у меня вылетела из головы всякая мысль о том, что этот человек на моих глазах воровал у соседей электроэнергию и, по его же признанию, водил за нос служителей закона, увеличивая тем самым судебные издержки до Бог знает каких сумм. Его заискивающие манеры превращали все, что он делал, в добродушную забаву. Позже, провожая меня к выходу, он шутил и балагурил с таким легким изяществом, что только придя домой, я понял: прощаясь, Джо ухитрился занять у меня двадцать долларов.
