Уильям Голдинг - Повелитель мух
Костер погас. Они это поняли сразу. Они это знали уже там, внизу, когда их поманил родной дым. Костер совсем погас, не дымился, остыл; дежурные ушли. Рядом наготове лежало бесполезное топливо.
Ральф оглянулся на море. Снова чужой и пустой – только смутный след от дыма – вытянулся горизонт. Ральф, спотыкаясь, бежал вдоль скал, отшатывался от красного обрыва и кричал кораблю:
– Вернитесь! Вернитесь!
Он метался по краю обрыва, не отворачивая лица от моря, и как сумасшедший звал:
– Вернитесь! Вернитесь!
Подоспели Саймон и Морис. Ральф смотрел на них не мигая. Саймон отвернулся, утирая щеки. Ральф выпалил ужасное – хуже он не знал – слово:
– Сволочи! Погубили костер.
Он скользнул глазами вдоль чужого склона. Хрюша наконец вскарабкался, он задыхался, и он хныкал, как малыш. Вдруг Ральф сжал кулаки и ужасно покраснел. Взгляд вперился в одну точку, голос сорвался:
– Вон они.
Процессия двигалась далеко внизу, у самой воды, по розовой осыпи. Кое на ком из мальчиков были черные шапочки, вообще же шли почти нагишом. Дружно поднимали палки вверх, нападая на легкие тропки. Что-то пели, что-то насчет груза, который очень осторожно несли заблудшие близнецы. Джека Ральф различил сразу, даже с такого расстояния; высокий, рыжий, он, разумеется, шел во главе.
Саймон посмотрел на Джека из-за плеча Ральфа, как раньше он смотрел из-за плеча Ральфа на горизонт, и, кажется, испугался. Ральф больше ничего не сказал и ждал, когда они подойдут. Пенье сюда долетало, но даль заглатывала слова. За Джеком шли близнецы и несли на плечах длинную жердь.
Кровавая свиная туша свисала с жерди и грузно качалась, когда близнецы спотыкались на неровной дороге. Голова моталась под зияющим горлом и будто вынюхивала дорогу. Вот уже над черным палом забились обрывки песни: «Бей свинью! Глотку режь! Выпусти кровь!»
Но как раз когда они стали разбирать слова, процессия дошла до самой кручи и на минутку песня запнулась. Хрюша хлюпнул носом, и Саймон шикнул на него, будто он громко заговорил в церкви.
Первым на вершине показалось раскрашенное лицо Джека, и он ликуя поднял копье в знак привета.
– Смотри-ка, Ральф. Мы свинью убили. Подкрались… Окружили…
И охотники наперебой:
– Окружили…
– Ка-ак нападем…
– Она визжать…
Свинья качалась между близнецами, роняла черные капли. На лицах близнецов, будто на двоих одна, сияла самозабвенная улыбка. Джека распирало, он не знал, с чего начать. Сначала вместо слов он просто пустился в пляс, но вспомнил о своем достоинстве и застыл, улыбаясь. Заметил у себя на руках кровь, перекосился, поискал, чем бы ее вытереть, вытер об шорты и расхохотался.
Тогда заговорил Ральф:
– Вы бросили костер.
Джек осекся от такой бестактности, но она не могла омрачить его счастья.
– Ничего, новый разведем. Эх, Ральф, был бы ты с нами. Было потрясающе!
Она лягнула близнецов, они шлепнулись…
– Мы ее зажали…
– Я ка-ак на нее…
– А я ей горло перерезал. – Джек сказал это гордо, но все-таки передернулся. – Разреши, Ральф, я твой нож возьму, первую зарубку у себя на рукоятке сделать.
Охотники скакали и трещали. Близнецы все еще улыбались.
– Крови было – жуть! – Джек захохотал и снова передернулся. – Ты бы видел!
– Теперь мы каждый день будем охотиться…
Ральф не двигался, он снова заговорил, севшим голосом:
– Вы бросили костер.
Джека наконец проняло. Он переводил взгляд с близнецов на Ральфа.
– Они нам для охоты были нужны, – сказал он, – а то бы нам ее не окружить. – И он вспыхнул виновато.
– Костер же час или два всего как погас. Новый разведем…
Он заметил разодранную голую кожу Ральфа, хмурое молчание всех четверых. В великодушии счастья ему хотелось всех оделить радостью происшедшего. В голове теснились образы, открытия; открытия, которые они сделали, когда зажали бьющуюся свинью, перехитрили живую тварь, покорили своей воле, а потом долго, жадно, как пьют в жару, отнимали у нее жизнь.
– Крови было!
И он широко развел руки в стороны.
Притихшие охотники снова оживились. Ральф смахнул волосы со лба. Другой рукой показал на пустой горизонт. Голос был такой громкий и злой, что все сразу стихли:
– Там был корабль.
Джек сразу понял, что это означает, и не выдержал взгляда Ральфа.
Нагнулся, положил руку на свиную тушу, взялся за нож. Ральф сжал кулак, и голос у него дрогнул:
– Был корабль. Там. Ты обещал следить за костром, а он из-за тебя погас.
И шагнул к Джеку. Тот уже смотрел ему в лицо.
– Они бы нас заметили. Мы бы домой поехали.
Этого Хрюша не снес, от горя он позабыл о всякой робости. Он завопил:
– А ты, Джек Меридью, все со своей этой кровью! Со своей охотой! Мы бы домой поехали!
Ральф отстранил Хрюшу.
– Тут я главный. И ты должен исполнять, что я скажу. А ты только говорить умеешь. Ты даже шалаши строить не можешь. Тебе бы все охотиться, а костер погас.
Он отвернулся и на секунду умолк. Потом голос у него опять чуть не сорвался:
– Был корабль….
Один из охотников, который поменьше, расплакался. До всех уже доходила ужасная истина. Джек, ковырявший ножом тушу, весь покраснел:
– Работа большая. Нам все были нужны.
Ральф повернулся:
– Кончили бы шалаши, и были бы у тебя все. Так нет, тебе лишь бы охотиться…
– Нам мясо нужно.
Джек выпрямился. С ножа капала кровь. Двое мальчиков стояли лицом к лицу. Сверкающий мир охоты, следопытства, ловкости и злого буйства. И мир настойчивой тоски и недоумевающего рассудка. Джек переложил нож в левую руку и размазал кровь по лбу, сдвигая налипшую прядь.
Хрюша опять завел:
– Все из-за тебя. Обещал следить за дымом…
Такое от Хрюши да еще под всхлипы кое-кого из охотников вывело Джека из себя. В синих глазах метнулась ярость. Он шагнул, с облегчением размахнулся и ткнул Хрюшу в живот кулаком. Тот хрюкнул и сел. Джек стоял над ним. Голос у него исказился от унижения:
– А этого не хочешь? Что – съел? Жирняй!
Ральф шагнул к ним, и Джек съездил Хрюшу по голове. Очки упали, звякнули об камни. Хрюша заорал в ужасе:
– Мои очки!
Он ползал на четвереньках, шарил по камням, но Саймон опередил его и подал ему очки. На вершине горы крылато кружили и бились, раздирая Саймона, страсти.
– Одно стекло разбито.
Хрюша схватил очки и надел. Он злобно смотрел на Джека.
– Я не могу без очок. Я одноглазый теперь. Ты дождешься!
Джек двинулся на Хрюшу, тот уклонился, перелез через большой камень и спасся за ним. Высунулся и сверкнул уцелевшим стеклом на Джека:
– Я не могу без очок! Ты дождешься!
Джек изобразил и позу и вой:
– Без очо-о-к, дождесся!
Сам Хрюша и представление Джека были до того уморительны, что охотники прыснули. Джек ободрился. Он сделал еще несколько шажков раскорякой, и все зашлись от хохота. Даже у Ральфа дрогнули губы, но он тотчас же разозлился на себя. И почти шепнул:
– Это подлость.
Джек вздрогнул, перестал кривляться, постоял, посмотрел на Ральфа. И выкрикнул:
– Ну ладно! Ладно!
Он оглядывал Хрюшу, Ральфа, охотников.
– Правда, это нехорошо. Ну, насчет костра… Вот, значит… я…
И – с оттяжкой:
– Прошу меня извинить.
Охотники отозвались на красивый жест восхищенным гулом. Они давали понять, что Джек молодец, что от своего великодушного извинения он только выгадал, тогда как Ральф каким-то образом прогадал. И теперь от него ждали достойного ответа.
Ничего, ничего такого Ральф не мог из себя выдавить. Джек действительно ловко выкрутился, но Ральфа он только еще больше разозлил. Костер погас, корабль ушел. Неужели им этого мало? Какой уж достойный ответ, он не мог совладать со злостью:
– Это подлость.
Над вершиной горы сгустилось молчанье. Взгляд Джеку застлала муть и прошла.
Последнее слово осталось за Ральфом. Он буркнул.
– Ладно. Разжигайте костер.
Наконец можно было заняться делом, и всем полегчало.
Ральф больше ничего не говорил, не делал, он стоял и смотрел на золу под ногами. Джек очень шумел. Отдавал приказы, пел, свистел, бросал фразы молчащему Ральфу, фразы, не требовавшие ответа и потому не приглашавшие к перепалке; а Ральф все молчал. Никто, даже Джек, не рискнул попросить, чтоб он сдвинулся, и в конце концов костер стали складывать ярдах в трех от него, на куда менее удобном месте. Так Ральф утвердил свое главенство, и не придумал бы лучшего способа, если б хоть целую неделю ломал над этим голову.
Перед оружием, столь непонятным и неодолимым, Джек пасовал и безотчетно кипел. К тому времени, когда костер сложили, их разделял высокий барьер.
Когда осталось только зажечь, снова была напряженная минута. Джек нерешительно мешкал. И вот, к его изумлению, Ральф подошел к Хрюше и снял с него очки. Ральф и сам не заметил, как между ним и Джеком вновь закрепилась треснувшая было нить.
– Давай я.
– Нет, я сам.
Хрюша стоял за Ральфом, утопая в море ополоумевших красок, а тот, на коленках, направлял зайчика. Как только огонь вспыхнул, Хрюша сразу протянул руку и схватил свои очки. Непобедимо лиловые, красные, желтые цветы ошарашивали их красотой, и всем стало не до враждебности. Снова они сделались мальчиками вокруг бивачного костра, и даже Ральф с Хрюшей почти влились в кружок. Скоро все побежали за валежником, а Джек разделывал тушу.
