Марк Леви - Те слова, что мы не сказали друг другу
— Не придирайся к словам. Я не знаю, как поступить, поэтому делай что хочешь; сними трубку, позвони им, назови код, и пусть они сами все решат… на расстоянии.
— Шесть дней, Джулия, всего-навсего шесть дней, чтобы ты могла оплакать своего отца — отца, а не кого-то чужого! — ты уверена, что не хочешь сделать выбор сама?
— И значит, предоставить тебе еще шесть дней!
— Меня уже нет на этом свете, так что же я, по-твоему, от этого выиграю? Я и подумать не мог, что когда-нибудь произнесу такие слова, однако это случилось. Впрочем, если вдуматься, ситуация довольно пикантная, — с довольной усмешкой продолжал Энтони Уолш. — Такой вариант мы тоже не предусмотрели. Просто неслыханно! Посуди сама: можно ли было предвидеть — до того, как появилось это гениальное изобретение, — что я объявлю своей дочери о собственной смерти и увижу ее реакцию?! Как ты думаешь?.. Ну ладно, раз ты даже не улыбнулась, наверное, это и в самом деле не очень смешно.
— Да уж, совсем не смешно!
— Но мне придется тебя огорчить: я не могу позвонить им. Это исключено. Единственный человек, который может закрыть программу, — это пользователь. Кроме того, я уже забыл пароль; как только я сообщил его тебе, он мгновенно стерся из моей памяти. Надеюсь, хоть ты его записала… на тот случай, если…
— 1-800-300-00-01, код 654!
— Ага, значит, ты его запомнила!
Джулия встала и подошла к раковине, поставила туда чашку, затем обернулась, пристально взглянула на отца и сняла телефонную трубку.
— Это я, — сказала она своему сотруднику. — Я решила последовать твоему совету… в общем, я беру отгул на сегодня и на завтра тоже, а может, и на больший срок, пока еще не знаю, но буду держать тебя в курсе. Присылайте мне мейл каждый вечер, я хочу знать, как продвигается работа, и конечно, звоните, если возникнет любая, даже мелкая проблема. И последняя просьба: постарайся быть полюбезней с этим новичком, Чарльзом, мы все ему обязаны по гроб жизни. Я не хочу, чтобы наши ребята сторонились его, помоги ему влиться в коллектив. Словом, я всецело полагаюсь на тебя, Дрэй.
И Джулия повесила трубку, по-прежнему не спуская глаз с отца.
— В высшей степени разумный принцип — забота о кадрах, — объявил Энтони Уолш. — Я всегда утверждал, что успех предприятия держится на трех китах: первое — кадры, второе — кадры и третье — опять-таки кадры!
— Два дня! Я даю нам с тобой два дня, слышишь? Решай сам, соглашаться или нет. Через двое суток ты вернешь меня к моей обычной жизни, а сам…
— Шесть дней! — Два!
— Шесть! — упрямо повторил Энтони Уолш. Телефонный звонок прервал их торг.
Энтони взял трубку, Джулия тотчас вырвала ее и судорожно сжала в руке, сделав знак отцу вести себя как можно тише. Адам беспокоился: он звонил ей на работу, но телефон не ответил. Он раскаивался в своей обидчивости и подозрениях на ее счет. Джулия извинилась за свою вчерашнюю раздражительность, поблагодарила за то, что он откликнулся на ее телефонное послание и заехал повидаться. Даже если он выбрал не совсем удачный момент, его неожиданное появление под ее окнами было очень романтичным.
Адам предложил заехать за ней к концу рабочего дня. Пока Энтони Уолш мыл посуду, производя при этом максимум шума, Джулия объясняла жениху, что смерть отца потрясла ее сильнее, чем она думала. Всю ночь ее мучили кошмары, и сейчас она просто совсем выдохлась. Так что не стоит повторять вчерашний опыт. Она спокойно отдохнет дома, вечером ляжет пораньше, а завтра или, самое позднее, послезавтра они увидятся. За это время она вернет себе имидж приличной молодой женщины, с которой он собирается вступить в брак.
— Я оказался прав: яблоко от яблони действительно недалеко падает, — сказал Энтони Уолш, когда Джулия повесила трубку.
Она зло посмотрела на него.
— Ну что опять не так?
— Ты же никогда в жизни не вымыл ни одной тарелки!
— Откуда ты знаешь? И потом, мытье посуды заложено в моей новой программе, — радостно сообщил Энтони Уолш.
Джулия оставила эту реплику без внимания и сняла с гвоздя связку ключей.
— Ты куда собралась? — спросил отец.
— Пойду наверх, приготовлю тебе комнату. Ты не будешь ночевать здесь, это совершенно невозможно: начнешь расхаживать туда-сюда по гостиной, а мне нужно отоспаться за прошлую бессонную ночь — надеюсь, тебе понятно, что я имею в виду.
— Если это из-за телевизора, я могу приглушить звук…
— Значит, так: сегодня вечером ты поднимешься наверх, без вариантов!
— Надеюсь, ты не засунешь меня на чердак?
— Веди себя хорошо, тогда не засуну.
— Там ведь крысы… ты сама говорила, — продолжал ее отец жалобно, как наказанный ребенок.
И в тот момент, когда Джулия выходила из квартиры, Энтони сказал ей вслед, твердо и уверенно:
— Здесь мы никогда не достигнем согласия!
Джулия захлопнула дверь и поднялась наверх. Энтони Уолш взглянул на часы, вмонтированные в кухонную плиту, задумался на минуту и стал искать пульт с белой кнопкой, который Джулия оставила на столе.
Сверху до него доносились шаги дочери, скрежет передвигаемой мебели, стук оконной рамы — видимо, она открывала и закрывала окно. Когда она спустилась, отец стоял в своем ящике с пультом в руке.
— Это еще что такое? — спросила Джулия.
— Знаешь, я хочу отключиться, так оно, наверное, будет лучше для нас обоих, особенно для тебя; я ведь вижу, что стал тебе помехой.
— А я думаю, что ты не можешь этого сделать, — сказала она, вырывая у него пульт.
— Нет, я говорил, что только ты одна можешь позвонить на фирму и сообщить код, но уж на кнопку-то я еще вполне способен нажать сам, — пробурчал Энтони, выходя из ящика.
— А впрочем, поступай как тебе угодно, — ответила Джулия, возвращая ему пульт. — Ты меня совсем замучил!
Энтони Уолш положил пульт на журнальный столик и подошел к дочери:
— Скажи-ка мне, куда вы собирались ехать?
— В Монреаль, а почему ты спрашиваешь? Отец удивленно присвистнул:
— Ну и ну… он, часом, не свихнулся, твой жених?
— А что ты имеешь против Квебека?
— О, ровно ничего! Монреаль просто очаровательный город, я сам очень приятно проводил там время. Дело не в этом. — ЭнтОни смущенно кашлянул.
— А в чем же?
— Да в том, что…
— Ну говори же!
— Свадебное путешествие на расстояние одного часа полета… честно говоря, поездка не из шикарных! Почему бы уж тогда не отвезти тебя в кемпинг, чтобы сэкономить на отеле?!
— А может, я сама выбрала такой маршрут? Может, я влюблена в этот город; может, для меня и Адама он связан с чудесными воспоминаниями? Что ты об этом знаешь?
— Только то, что если это ты решила провести свадебную ночь в одном часе полета от своего дома, то ты не моя дочь, вот и все! — иронически объявил Энтони. — Я вполне допускаю, что тебе нравится кленовый сироп, но не до такой же степени…
— Я вижу, ты никогда не расстанешься со своими a priori, верно?
— Согласись, что мне уже поздновато меняться. Ладно, предположим, что ты решила провести самую памятную ночь в своей жизни в городе, который хорошо знаешь. Значит, прощай любовь к дальним странствиям! Прощай романтика! Портье, дайте нам номер, который мы снимали в прошлый раз, — ведь сегодняшний вечер ничем не отличается от всех предыдущих! И приготовьте наш обычный ужин, мой жених — хотя что я говорю! — мой новоиспеченный супруг терпеть не может изменять своим привычкам!
Энтони Уолш разразился язвительным хохотом.
— Ты закончил?
— Да, прости господи, как хорошо быть мертвым — можно позволить себе болтать все, что приходит в твои электронные мозги, вот наслаждение!
— Ты был прав, мы никогда не достигнем согласия, — сказала Джулия, и ее мрачный тон свел на нет веселый настрой отца.
— Во всяком случае, здесь уж точно не достигнем. Нам нужна нейтральная территория.
Джулия изумленно уставилась на него.
— Хватит нам играть в прятки в твоей квартире, давай покончим с этим. Даже с учетом комнаты наверху, куда ты решила меня засунуть, тут слишком мало места, а у нас осталось не так много драгоценных минут, которые мы сейчас растрачиваем без толку, как глупые дети. А ведь их не вернешь.
— И что же ты предлагаешь?
— Небольшое путешествие. Туда, где не будет звонков с работы и набегов твоего Адама, где мы не будем сидеть как истуканы перед телевизором, а будем гулять и свободно беседовать. Вот за этим-то я и вернулся оттуда… из такой дали… на краткий миг, всего на несколько дней, чтобы провести их с тобой вдвоем, только вдвоем, и никого больше!
— Ты просишь меня подарить тебе то, чего сам никогда не хотел дать мне, правильно я понимаю?
— Перестань воевать со мной, Джулия. Через шесть дней у тебя будет целая вечность, чтобы возобновить эту войну, а мое оружие перестанет существовать — ну, разве что в твоей памяти. Шесть дней… вот и все, что нам осталось, все, что я у тебя прошу.
