John Irving - Правила Дома сидра
Д-р Харлоу тоже на него смотрел.
— Здесь проходит очень важный нерв, — медленно проговорил он, обращаясь к матросу. — Тебе повезло, что он цел.
— Нож его не задел, — подтвердил Гомер.
— Верно, — кивнул д-р Харлоу, отрывая взгляд от раны. — А ты откуда знаешь? — спросил он Гомера, который двигал своим большим пальцем. — Значит, ты не только специалист по наркозу? — прибавил он все тем же фальшивым голосом. — И про мышцы тоже кое-что знаешь?
— Только про эту, — сказал Гомер. — Я читал иногда «Анатомию» Грея. Просто так, для удовольствия.
— Для удовольствия? — переспросил д-р Харлоу. — Так ты, наверное, и в сосудах разбираешься. Скажи, какой сосуд здесь кровит?
Гомер почувствовал, как его руки коснулось бедро сестры Каролины; прикосновение было дружеское; Каролина тоже недолюбливала д-ра Харлоу. Забыв предостережение Кенди, Гомер не сдержался и ответил:
— Тот, что ответвляется от ладонной дуги.
— Очень хорошо. — В голосе д-ра Харлоу прозвучало явное разочарование. — Ну и что ты посоветуешь делать?
— Наложить шов номер три.
— Абсолютно точно, — сказал д-р Харлоу. — Но это уже не из «Анатомии» Грея.
И он показал Гомеру, что нож повредил глубокие и поверхностные сгибательные сухожилия пальца.
— Куда они идут? — опять спросил д-р Харлоу. — К указательному пальцу.
— Надо сейчас заниматься обоими сухожилиями?
— Этого я не знаю, — сказал Гомер. — Я вообще про сухожилия знаю мало.
— Удивительно! — воскликнул д-р Харлоу. — Сшить надо только глубокое сухожилие, — объяснил он. — Придется зашивать шелком 0-два. Вообще-то для сухожилий нужна более тонкая нитка.
— Шелк 0-четыре, — сказал Гомер.
— Очень хорошо, — похвалил д-р Харлоу и прибавил, обратившись к сестре Каролине, которая не отрываясь смотрела на Гомера: — Швы он знает!
— Рану, по-моему, надо зашить шелком 0-четыре. Затем наложить давящую повязку на ладонь, немного согнув пальцы, — отчеканил Гомер.
— Это называется зафиксировать положение, — поясни д-р Харлоу.
— И этого я не знаю, — сказал Гомер.
— Ты учился в медицинском институте? — спросил д-р Харлоу.
— Не совсем, — опять уклончиво ответил Гомер.
— Собираешься поступать?
— Скорее всего, нет, — ответил Гомер и хотел было уйти из операционной, но д-р Харлоу остановил его: — Почему ты не в армии?
— У меня порок сердца.
— И ты, конечно, не знаешь какой?
— Не знаю.
Он мог бы тут же все узнать про стеноз клапана легочной артерии, ему сделали бы рентген, и знающий специалист расшифровал его. И тогда он узнал бы правду. Но кому хочется узнавать правду от неприятного тебе человека. Гомер пошел в палату, где лежали дети после тонзиллэктомии и почитал им скучные детские книжки. Не читать же им «Давида Копперфильда» или «Большие надежды», дети здесь больше двух-трех дней не задерживаются.
Сестра Каролина попросила вымыть пациента, крупного мужчину, недавно перенесшего операцию на предстательной железе.
— Цени удовольствие писать, пока у тебя все в порядке, — сказал он Гомеру.
— Буду ценить, сэр, — ответил Гомер, растирая полотенцем до здорового покраснения гору человеческой плоти.
Когда Гомер вернулся в «Океанские дали», Олив еще не было дома, она дежурила на вышке клуба Сердечной Бухты, высматривала, не появится ли в небе чужой самолет. С этой вышки раньше любовались яхтами. Гомер не сомневался, чужие самолеты над их городками не появятся. Мужчины, друзья-собутыльники Сениора, украшали силуэтами вражеских самолетов дверцы кабин в раздевалке бассейна, женщины приносили их домой и приклеивали на холодильник. Олив дежурила на вышке два часа в день.
Разглядывая силуэты на дверце холодильника, Гомер думал: «Я бы мог все это знать: самолеты, яблони, а сейчас я умею только одно — принимать роды, правда, почти идеально. И делать еще одну, более простую операцию, нарушающую божеские и человеческие законы. Доктор Кедр ведет игру в нарушение правил».
И Гомер стал размышлять о правилах. Матрос с порезанной рукой участвовал в драке, которая не подчинялась никаким правилам. А вот драка с мистером Розом всегда диктуется его правилами. Драться с ним на ножах — все равно что подставлять себя птичке с острым клювом, способной заклевать до смерти. Мистер Роз — виртуоз, незаметным движением может отмахнуть кончик носа, ухо, сосок. Вот почему именно он диктует правила дома сидра. А какие правила регламентируют жизнь Сент-Облака? Какими правилами руководствуется д-р Кедр? Какие нарушает, какие сочиняет сам, откуда черпает уверенность в их непреложности? Кенди, очевидно, живет по правилам, но по каким? Знает ли их Уолли? А Мелони? Есть ли в ее жизни путеводная нить? Эти вопросы не давали Гомеру покоя.
— Послушай, — сказала Лорна, — ведь идет война. Ты заметила?
— Ну и что? — пожала плечами Мелони.
— А то, что он наверняка в армии. Или уже призвали, или скоро призовут.
Мелони покачала головой:
— Нет, он не в армии. Понимаешь, он не военный человек.
— Господи, можно подумать, что воюют только военные.
— Если он и пойдет на войну, он все равно вернется, — сказала Мелони.
В том декабре лед непрочно сковал реку. В прилив морская вода заходила в устье, и вода в Кеннебеке отдавала солью. Сейчас посредине дымилась темная, бурлящая полынья, куда даже Мелони не могла добросить бутылку — такая широкая река в Бате. Допив пиво, Мелони бросила бутылку; подпрыгивая со стуком по скрипящему льду, она покатилась к полынье, как в замедленном кино. Потревожила чайку, та проснулась и поскакала, как старуха, которая прыгает через лужи, подхватив юбку.
— Одно могу сказать, — тихо говорила Лорна, — с этой войны вернутся не все.
Из Техаса домой неблизкий путь; Уолли к тому же не везло — везде задержки, везде надо ждать. И погода такая скверная; наземные службы долго не разрешали посадку. Когда Кенди с Гомером встретили его в бостонском аэропорту, первое, что он сказал, — отпуск у него всего двое суток. Но даже это не портило его настроения, особенно он гордился производством в офицеры. Потом Кенди скажет, это был все тот же неунывающий Уолли.
— Лейтенант второго класса Уортингтон прибыл, — шутливо доложил он Олив.
И все, даже Рей, прослезились.
Из-за талонов на бензин нельзя было ездить как раньше, куда хочешь. Гомер гадал, когда Уолли останется с Кенди наедине и как он это устроит. Он, конечно, хочет этого. А вот как Кенди, хочет ли она?
В канун Рождества все вместе собрались в «Океанских далях». В Рождество не уединишься, Олив весь день дома, и Рей свободен — торпеды и омары заполнят его время после праздников. А на третий день Уолли уезжать, Кенди с Гомером повезут его в бостонский аэропорт.
