Джоди Пиколт - Жестокие игры
Мэтт подумал о двенадцати присяжных, о том, что они услышали.
— Вы ломитесь в открытую дверь, — сказал он и вышел из комнаты.
— Доктор, правда ли, что галлюциногены воздействуют по-разному? — спросил Мэтт.
Чу засмеялся.
— Я так слышал, но хочу воспользоваться пятой поправкой и не свидетельствовать против себя, если вы захотите узнать подробности.
— Возможно ли, что один человек только поймает кайф, а другой, как вы сами упомянули, станет расцарапывать себе кожу?
— Да. Все зависит от дозы, действенности вещества, индивидуальных особенностей человека и обстановки, в которой принималось лекарство.
— Следовательно, если принять это лекарство, не обязательно случатся галлюцинации?
— Не обязательно.
— Вы видели Джиллиан Дункан в ночь на первое мая?
— Нет, — ответил Чу. — Я с ней не знаком.
— В таком случае откуда вам известны ее индивидуальные особенности?
— Неизвестны.
— Значит, вы не знаете, в каких условиях она находилась в то время?
— Нет.
— Вам даже неизвестна действенность именно этого лекарственного вещества, верно?
— Да.
— Вы видели Джиллиан, когда ее доставили в больницу, где провели осмотр после изнасилования?
— Нет.
— Следовательно, вам неизвестно, страдала она галлюцинациями, не так ли?
— Да.
Мэтт подошел к свидетелю.
— Вы сказали, что вещество остается в крови всего несколько часов, верно?
Чу кивнул.
— Да.
— А когда был взят образец крови, который вы исследовали?
— Приблизительно в два часа ночи, — ответил токсиколог.
— Мисс Дункан пришла в лес с подругами около одиннадцати часов. Вам известно, приняла ли мисс Дункан лекарство до того, как отправилась в лес, или позже?
— Нет, но если принять во внимание уровень содержания атропина в половине второго, если бы она приняла лекарство дома, то была бы уже мертва.
— Тем не менее, поскольку существуют временные рамки от двух до шести часов, она могла принять лекарство после изнасилования, не так ли?
— Наверное.
— Следовательно, это сказалось бы на ваших расчетах уровня атропина в крови?
— Да.
Мэтт кивнул.
— Вам неизвестно, кто в тот вечер принес атропин?
— Нет.
— Существует ли вероятность того, что мистер Сент-Брайд пришел в лес и предложил его попробовать?
— Существует.
Мэтт подошел к скамье присяжных.
— Если смешать атропин с жидкостью, можно уловить его запах?
— Обычно нет.
— Можно различить его на вкус? — продолжал прокурор.
— Нет.
— Значит, если бы мистер Сент-Брайд угостил мисс Дункан содовой из открытой бутылки, в которую уже подмешал лекарство, она могла выпить и даже не знать, что проглотила запрещенное вещество?
— Наверное.
Мэтт задумчиво кивнул.
— Доктор Чу, вы слышали о флунитразепаме?
— Разумеется.
— Вы не могли бы объяснить, что это, для тех, кто не в курсе?
— Это так называемый «наркотик изнасилования», — пояснил Чу. — За последние годы участились случаи, когда мужчина подмешивает это снотворное в напиток женщине, она теряет сознание, и он ее насилует.
— Почему флунитразепам, к всеобщему ужасу, настолько эффективен?
— Потому что он не имеет ни вкуса, ни запаха. Жертва обычно даже понятия не имеет, что проглотила его, пока не становится слишком поздно. И во время стандартного анализа крови на содержание алкоголя и наркотиков это вещество обнаружить невозможно.
— Разве то же самое нельзя сказать об атропине?
— По сути дела, можно, — ответил Чу.
Борьба с галоперидолом[xxviii] была проиграна изначально. Лишь только Мэг закрыла глаза, как снова оказалась в лесу.
Слова долетали будто через толщу воды, и ярко-розовые вспышки света продолжали кружиться у нее перед глазами, как существа из видеоигры. Голова у Мэг была легкая, как воздушный шарик, и каждый раз, когда она открывала рот, с губ слетали страшные глупости… совсем не слова, сказанные ее собственным голосом.
— Сюда, сюда, — повторяла Джиллиан, подзывая их, чтобы они поздравили счастливую пару.
Уитни побрела к ним нетвердой походкой, но Челси была слишком занята тем, что собирала в воздухе звезды.
— Мэгги, и ты иди сюда, — велела Джиллиан, и ноги-предатели понесли Мэг к ней.
Мэтт Гулиган пробил брешь в самом пока мощном аргументе защиты. Эдди не могла этого не заметить, и в результате у нее стали так дрожать руки, что она, когда доставала стаканчик кофе из автомата, расположенного на первом этаже здания суда, пролила его на юбку и на пол.
— Ой! — воскликнула она, наклоняясь, чтобы вытереть лужу, но тут поняла, что у нее нет салфетки.
— Я вытру.
В поле ее зрения появилась пара начищенных до блеска черных ботинок. Потом Уэс Куртманш нагнулся и принялся вытирать лужу своим носовым платком.
Щеки Эдди вспыхнули. У нее не было причин испытывать неловкость, тем. не менее ей стало стыдно.
— Спасибо, — сухо поблагодарила она, забирая у него платок.
— Эдди… — сказал он, дотронувшись до ее запястья.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы набраться смелости и посмотреть Уэсу в глаза.
— Прости, — пробормотал он. — Не знаю, как это вышло. И… я не хотел тебя во все это втягивать.
— Ты тут ни при чем, Уэс. Я сама виновата. — Она нервно скомкала платок. — Я выстираю и верну.
— Нет. — Он выхватил платок у нее из рук. — Было время, когда я все бы отдал, чтобы услышать это от тебя, но правда заключается в том, Эдди, что ты никогда не станешь стирать мои вещи.
Эдди взглянула в его грустные глаза, окинула взглядом его крепкую фигуру, вспомнила его настойчивые ухаживания.
— Уэс, однажды ты обязательно встретишь женщину, которая только и ждет, чтобы постирать свое белье вместе с твоим. — Она прикусила губу и добавила: — Жаль, что это оказалась не я.
Уэс покачал головой и горько улыбнулся.
— Что уж тогда обо мне говорить! — ответил он и помог ей подняться.
Джек стоял у окна небольшой совещательной комнаты.
— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Борис Ецемелофф? — спросил он у Джордана.
— Нет.
— В сороковых годах в Мексике он изнасиловал восемнадцать женщин. Его арестовали и приговорили к пожизненному заключению. Через двадцать лет у него случился сердечный приступ. Констатировали, что он был мертв в течение двадцати минут, но потом врачам скорой помощи удалось вернуть его к жизни. — Джек повернулся к адвокату. — Его отпустили, поскольку он отсидел свой срок.
