Канта Ибрагимов - Седой Кавказ
По объявлениям, Самбиев осмотрел три комнаты и выбрал самую невзрачную. Прельстила его дочь хозяйки частного дома – молодая особа, примерно его лет, по имени Антонина. В отличие от низкой, толстой матери, Антонина была высокой, стройной, своеобразно-привлекательной и чем-то напоминала ему Поллу.
Сразу же Арзо попытался ухаживать, даже сделал недвусмысленное предложение, но к позору получил пренебрежительный отпор.
Узнав, что у Антонины муж надолго в тюрьме, да дочь шести лет, он вообще перестал смотреть в ее сторону, жалел, что снял эту «дыру».
Устыдившись, что сравнивал ее со своей божественной Поллой, с головой окунулся в служебную тоску.
К Новому, 1986 году, подчиненные Цыбулько сбросились по десять рублей, решили организовать новогоднюю вечеринку прямо на работе. Ответственный за мероприятие Пасько остался верен себе; как тамада, произнес пять-шесть торжественных тостов в духе партии, в том числе «за советских женщин – достойных тружениц коммунизма», и после этого, поблагодарил всех и попросил расходиться по домам
Скрипя зубами, подчиненные собрали со стола спиртное и съестное и продолжили гулянье в соседнем кафе «Лилия». Единственный в кругу четырех коллег-женщин Самбиев чувствовал себя героем. Расслабившись, он опьянел, уже будучи вне кафе, ближе к полуночи, стал звать всех женщин к себе в гости. Две незамужние не отказались от приглашения. Наутро Самбиев обнаружил рядом с собой самую «старую», сорокалетнюю Шевцову.
Поутру, выпроводив коллегу, Арзо с больной головой сидел на кухне, пил чай. Хозяйка насупилась на поведение квартиранта, в хмельных глазах Арзо она стала еще толще, почти квадратной.
– Под этой крышей три женщины, запах мужика позабывшие, а ты еще потаскух сюда водишь, – наконец прорвало мать Антонины.
Самбиев с похмелья тяжело соображал. Он никак не мог понять откуда «три женщины» и, не сдержав любопытства и желая показать сообразительность, сострил:
– А третья – она? – указал на старую, облезлую кошку.
– При чем тут она? – возмутилась хозяйка, спички упали из рук, – я о внучке, ей отцовская опека нужна.
Когда он через пару часов неспокойного сна к обеду засобирался на праздничные дни в Ники-Хита, хозяйка спросила:
– В новогоднюю ночь приедешь? Антонина для тебя торт готовит… Хозяйственная она у меня и без каких-либо помыслов. Так приедешь? Самогончик-первяч в погребе для тебя храню.
– Приеду, приеду, – пообещал Арзо и представив, что через день придется пить эту гадость, ему стало плохо, а под правым боком больная печень аж забилась в конвульсиях.
На грозненском автовокзале «Минутка» Самбиев пересчитал свои деньги: за ночь гуляний потратил половину скудной зарплаты. В Шали купил большой кусок баранины с курдюком и в ранних сумерках по центральной улице Ники-Хита шел к матери, степенно неся черный дипломат в одной и большой пакет с мясом в другой руке.
– Вот сын Кемсы молодец, настоящий кормилец! – говорили односельчане.
– Говорят, большой начальник.
– Да, в самом Совете Министров работает.
– Арзо! – окрикнули Самбиева. – Не тяжеловата работа?
– Работы много. Очень много, – с озабоченностью молвил он. – Даже на праздники домой брать приходится, – и он перевел усталый взгляд на дипломат, туго набитый грязным бельем и парой автомобильных журналов.
День и две ночи провел он дома и в предновогодний день заскучал по городу, в Ники-Хита жизнь казалась тоскливой, монотонной. Матери наврал, что дежурит на работе, а себя оправдывал тем, что якобы непременно должен поздравить Россошанских и, главное, должен из Главпочтамта послать срочную поздравительную телеграмму Полле.
В секторе телеграмм выстроилась длинная очередь. Дабы как-то убить время, Арзо на всякий случай подошел к отделу «корреспонденция». В последнем письме он просил Поллу писать «до востребования». Не надеясь, показал паспорт, и к безмерному удивлению, получил тощее письмецо из Краснодара.
«Самбиев! – с нетерпением пожирал он красивый почерк Поллы. – Я благодарна твоей матери и брату за добрые слова. Однако в твой адрес я этого сказать не могу. Несмотря на мою просьбу, ты пишешь мне, чем наносишь оскорбление. Ты любишь не меня, а только самого себя. Оставь меня в покое. Я умоляю тебя, больше не пиши.
Прощай! 20.12.1985 г. Полла Байтемирова».
Строгий тон письма не расстроил Арзо, напротив, он ощутил некоторое удовлетворение. Во-первых, если раньше Полла запрещала вступать в любой контакт, то теперь просто писать. Во-вторых, она прислала письмо, оказала внимание, и это огромное счастье. И наконец, в третьих, он прекрасно знает Поллу, впрочем, как и она его, и ему видится, что в коротком послании есть скрытая печаль, тоска, и ее обвинения в себялюбии – не что иное как ревность, просто она сомневается в искренности его любви, но сама любит. Конечно, эти строки можно понимать по-иному, но Арзо уверен, что его острый ум сделал верный анализ.
Вдохновленный любовью, Самбиев с наглостью продемонстрировал свое удостоверение «Кабинет Министров», проник в недра Центрального гастронома и за незначительную переплату приобрел остродефицитное шампанское и коробку шоколада для поздравления Россошанских.
У Россошанских были гости, и Арзо моментально выдумал сказку о том, что его тоже ждет дружеская компания и не раздеваясь попятился к выходу.
– Стой! – хором закричали родители Дмитрия, устремились на кухню.
С огромной сумкой, затаренной Россошанскими всякой праздничной снедью – от заливного языка и селедки до домашних пирогов и коньяка – Самбиев появился в центре города. На радость южан, к Новому году выпал обильный снег. Грозный пестрел огнями. На площади Ленина устремилась ввысь величественная нарядная елка. Под ней – огромные фигуры Деда Мороза и Снегурочки, рядом детские аттракционы, комната смеха. Десятки фотографов снимают «на память». А в самом центре площади широченный людской круг – ликует лезгинка.
Как в чужом городе, бродил Арзо по яркому центру Грозного, частенько звонил из автомата Мараби; друга детства дома не было, и тогда отчаявшись, до предела озябнув и устав, он вынужденно побрел в свое жилище.
Увидев в сенях две пары громоздких мужских сапог, Самбиев хотел было уединиться в своей комнате, однако развеселая, раскрасневшаяся хозяйка силой впихнула его в гостиную. На вид разнорабочие, взрослые мужики, уже дошли до кондиции, вяло протянули ему руки, сонно кивнули головой. Самбиев стал доставать из сумки свои подарки к праздничному столу, множество блюд и изысканность упаковки поразили женскую половину, особый восторг высказывала внучка.
Некоторый эмоциональный всплеск, вызванный появлением Самбиева, быстро угас: один из мужчин заснул прямо за столом, другой бормотал хозяйке пьяный бред, частенько вытирая грубым кулаком слюнявый рот. Пытаясь согреться и войти в компанию, Арзо выпил залпом два стакана коньяка, но эффекта не получилось, ему было грустно, от трезвости противно.
