Наталья Нестерова - О любви (сборник)
«Любимой — это хорошо, — отметила я. — И бросать ее, судя по всему, он не собирается. Майке чихать на профессию избранника, был бы человек хороший. Но успокаивать Сашу раньше времени не стоит».
— Отвратительно, — скривилась я. — Отвратительно начинать отношения с лукавства.
— И я о том же! Помогите, Лида, посоветуйте. Как мне перед Майей открыться? Она очень обидится?
«Совершенно не обидится. И сказать надо прямым текстом: я водитель автобуса. Разве шофер не может быть историком-любителем?»
— Саша! Хочу, чтобы вы мне ответили на ряд вопросов.
— Готов.
— Алименты платите?
— Да. У меня сын от первого брака, Сережка, одиннадцать лет. Если не в командировке, беру его каждые выходные. Майя знает.
— Почему с женой разошлись?
— В двух словах не сказать. Но если обтекаемо — не сошлись характерами.
— Она замучила вас своим вниманием, заботой, вечной покладистостью, готовностью стоять на задних лапках?
— Ничего подобного! — удивился Саша. — Таня, первая жена, считает себя очень красивой. Мечтала быть моделью или поп-звездой. Не получилось, вышла замуж за шофера. И все виноваты, и на жизнь обижена, и в вечной депрессии, из которой ее надо вытаскивать. А если не вытаскиваешь, закатит истерику. Смотрит телевизор, там певицы или актрисы, Таня зубами скрипит от зависти: почему им повезло, а ей — нет, она не хуже смотрелась бы, лучше пела, танцевала, одевалась. Меня называла идиотом и неудачником.
— Сколько терпели?
— Десять лет.
— И как вырваться удалось?
— Сам удивляюсь. Пить стал. Только хуже стало — Сережка видел, пугался меня пьяного. Потом как взрыв: или режу сейчас, или погибну. И все бросил: пить, курить, жену. Вам покажется странным, но мое хобби — увлечение историей — здорово поддержало. Я не один такой, не уникум. В библиотеке познакомился с мужиком, фанатом «Слова о полку Игореве». Он литературоведов за пояс затыкает. Ходит на научные конференции, задает каверзные вопросы, уличает докторов и кандидатов в невежестве. А сам простой инженер-электрик.
«Чего только в жизни не бывает, — подумала я. — Так, глядишь, пекари станут любителями-аптекарями, а синоптики музыкальными критиками. Важно правильно выбрать Гошке профессию. То есть он самостоятельно, конечно, должен выбрать, чтобы потом не мучиться».
Пока же самое выгодное занятие с точки зрения нашего сыночка — сдача бутылок. Во время прогулок видел, как бомжи бутылки по парку собирают, заставил отца проследить их путь до пункта приема стеклотары. И восхитился:
— Хорошая работа! Погулял и денежки получил.
Максим, отец называется, Гошку не разубеждал. Напротив, сказал, что есть и другие легкие занятия. Чистить карманы прохожим, например. Две минуты — и ты богач.
От таких антипедагогических рассуждений меня чуть к потолку не подбросило:
— Ты чему ребенка учишь?
— Гошка, чему я тебя учу? — повернулся к сыну Макс.
— Не доверять первым воспоминаниям! — отчеканил малыш.
Мои брови полезли вверх от удивления.
— Впечатлениям, — поправил Максим сына.
— Но говорить-то о них можно? — попросил завоспитанный ребенок.
— Можно, — благодушно позволил отец.
Тряхнув головой, продолжила допрос Саши:
— Как вы относитесь к Майе?
— Не думал…
— Здрасьте!
— Не думал, что когда-нибудь встречу подобную женщину. Она совершенно уникальная, теперь таких не делают. Хотя в средневековой Франции, на фоне поголовной распущенности, были…
— О Франции — в следующий раз. О Майе. У вас серьезные намерения?
— Я очень люблю ее. А намерения… В смысле — женитьба?
— Нет! — замахала я руками. — Не про женитьбу речь. Третий раз замуж! Это спорт какой-то безумный. Хватит ей штампов в паспорте.
— Тогда что, Лида, вы имеете в виду?
И я не нашла слов. Как объяснить, что нельзя Майку травмировать, издеваться над ее добротой, сулить ей надежды и предавать, завлекать и бросать? А какую женщину можно? Да и кто на этапе влюбленности подозревает в себе черствость?
— Хорошо помню, что вы, Лида, сказали в кафе, когда мы познакомились. Вы пообещали меня отравить, расчленить и скальп содрать, если плохо с Майечкой поступлю.
— Все верно.
— Поэтому к вам и обратился. Готов немедленно отдать свой скальп, только помогите, подскажите, как выпутаться из клубка лжи.
В «переговорную комнату», где мы беседовали с Сашей, уже несколько раз заглядывала офис-менеджер: меня просили к телефону важные лица. Но я отмахивалась: подойти не могу.
Открыв дверь очередной раз, секретарша сказала:
— От Кулакова шестой раз звонят. Скажите только, вы подтверждаете встречу?
— Подтверждаю. Скажи, что еду, застряла в пробке, в туннеле, связи нет.
— Врать нехорошо, — заметил Саша, когда девушка ушла.
— Кто бы говорил! — поднялась я.
— Лида?
— К сожалению, мне надо спешить.
— Лида?
Смотрел на меня снизу вверх, замерев просительно.
И хотя я приняла решение почти в самом начале разговора, выдала его с неохотой, будто принципами поступаюсь:
— Так и быть. Поговорю с Майкой. Задача не из легких. Как внушить женщине, что мужчина, обманывающий ее в самом медовом периоде, не станет врать в дальнейшем?
— Это архисложно. Попробуете хотя бы подготовить ее? — встал Саша.
— Рискну. Но вы помните…
— Да, да! Скальп по первому требованию.
На улицу мы выходили вместе. Предложила Саше подвести его. Поскользнулась, подвернулся каблук, чуть не грохнулась, Саша меня подхватил. Довел до машины, обнимая за талию, спрашивая заботливо, не больно ли наступать, нет ли растяжения. Усадил в машину, от «подвести» отказался с благодарностью.
Мне показалось, что мелькнул Максим. Или мужчина очень на него похожий. Шмыгнул за угол газетного киоска.
Начинается! Будет мне мерещиться на каждом шагу. Так было до свадьбы: отыскивала взглядом прохожих, напоминающих моего любимого. Максим признавался, что и с ним происходит подобное: ищет в женских лицах мои черты. И когда не отыскивает, записывает встречных в девушки-дурнушки.
У меня есть ключи от Майкиной квартиры, и приехать к ней я могу в любое время дня и ночи, не предупреждая. Это как маму навестить. Ведь вы не спрашиваете маму, удобно ли ей с вами встретиться. Мама есть мама, ей всегда удобно.
Позвонила Майке с дороги только потому, что подруга расстраивается, не приготовив для меня вкусный ужин. А поесть очень хочется, с утра только кофе пью.
— Майка! Привет! Я на пути к тебе, через двадцать минут подгребу.
