Валерий Залотуха - Свечка. Том 2
– Знаете, о чем мы с вами еще не поговорили?! – продолжил Бассс, подойдя вплотную. – Мы с вами не поговорили о вере! Это даже странно, что вы о ней не спросили. Так вот, источником веры с первого дня существования человека и до последнего является страх.
Ты не ожидал это услышать и очень удивился.
Удивился еще и потому, что только что при взгляде на того страшного человека испытал самый настоящий страх, но никакой ни во что веры при этом не ощутил.
– Страх? – попытался усомниться ты.
– Страх, элементарный страх! Я не стану здесь говорить о силах природы, рождавших в первобытном мозгу соответствующие эмоции и представления, сразу возьмем современность. Церковники очень любят фразу: «В окопах атеистов нет» – как будто это доказывает существование бога и необходимость церкви. Ни черта она не доказывает, кроме того, что, испытывая смертельный страх, человек готов поверить в самое несусветное.
Как я понимаю, страх даже бесстрашную Клару сбил с пути…
Страх – универсум человеческой веры, взыскующий любой формы религиозности, но чаще той, которая находится под рукой. У нас в России это православие. Эта аббревиатура МП РПЦ – прямо монгольский язык, Цеденбал какой-то… Они гордятся «религиозным Ренессансом», якобы охватившем страну, ударными темпами строят новодельный храм Христа Спасителя с пластмассовыми скульптурами работы Зураба Церетели, говорят «о возвращении к истокам» и даже о возрождении мифической, как Атлантида или Беловодье, Святой Руси, а на самом деле – народ, а точнее, народонаселение боится нынешнего времени.
Как огня боится!
Людям страшно, смертельно страшно: от элементарного голода умереть, от незалеченной болячки, потому что денег на лекарства нет, от ментовской пули, от чеченского ножа, от беззаконного судьи, от маньяка с удавкой.
Вы слышали, вчера сбежал какой-то маньяк?
Слышали?
Басс ждал ответа, но ты не мог рта открыть и даже кивнуть – тебя вдруг стал разбирать смех, как тогда, в студенческие годы на похоронах декана, и твое счастье, что академик не стал допытываться, знаешь ты или нет о сбежавшем накануне маньяке, а то бы прыснул смехом, расхохотался бы, и не известно, каким объяснением все это могло закончиться.
Санта-Маркс нахмурился – он не понял твоей реакции, но она ему не понравилась.
– Так вот, – продолжил он свою мысль, – эта первоапрельская шутка маньяка прибавит у москвичей, а особенно, конечно, у москвичек, веры. Никто ведь не защитит, кроме… – Басс насмешливо ткнул пальцем в небо. – Вы меня понимаете?
Ты кивнул, с трудом преодолевая напряжение в шее, тебе совсем не хотелось быть источником веры, тем более таким…
Увлеченный маленькой плотной толпой, ты все же проводил Клару Ивановну Шаумян в ее самый последний путь и, как все, бросил ком мерзлой земли на опущенный в могилу гроб.
Он отозвался глухим звуком.
На могиле Басс произнес обещанную речь – витиеватую, пафосную, большую, и нет нужды здесь всю ее повторять, но важные для нас тезисы привести придется. Академик вдохновенно говорил о новой религии – религии атеизма и, применительно к России – православного атеизма.
– Каждый народ верит по-своему и не верит тоже, а это значит, что у каждого народа свой атеизм, и не за горами то время, когда православных коммунистов сменят православные атеисты, – сказал он и, лукаво улыбнувшись, прибавил: – Слушай, Россия, это я говорю, Израиль.
Еще он говорил о том, что в конце концов в России появится церковь атеизма и будет построен храм атеизма во имя первого атеиста Иова Многострадального, – величественный и прекрасный, на стенах которого будут написаны не набившие оскомину цитаты из Библии, а изречения великих гуманистов и просветителей, и вместо икон и распятий будут висеть портреты и стоять скульптуры ученых, деятелей культуры, революционеров, среди которых «найдет свое место мраморный бюстик нашей безбожной Клары».
Земляничкин морщился и крякал, воспринимая слова своего стародавнего приятеля как басни, а вот внучка его – выспавшаяся, бодрая, розовощекая пионерка, без сомнения, верила и, кажется, видела в своем воображении тот сказочный храм атеизма и себя в нем.
Тебе стало скучно и неинтересно, ты устал от речей могучего старца и, пока он говорил, отделился от толпы и побрел по узкой кладбищенской аллее куда глаз глядят – среди звезд и крестов.
Кладбище было старое, но не старинное, поэтому звезд было больше.
Уже не было слышно голоса Басса, а ты все шел и шел, глядя по сторонам и не обнаруживая особой разницы между жизнью и смертью.
«Вот уж где тебя не ищут и где никто никогда не найдет, – думал ты устало и невесело. – А что? Устроиться могильщиком и жить. Жить, но не быть. Не быть, не быть, не быть! Не значиться, не числиться, не именоваться. Наверняка никакие документы тут не нужны. Вон какие у них рожи… Особенно у того, кто так пристально смотрел и то ли улыбался, то ли хотел сожрать…»
Ты поежился, вспомнив того страшного человека, и торопливо отогнал от себя пугающее и неприятное воспоминание.
И тут же показалось вдруг, что кто-то идет за тобой…
Преодолевая постыдный страх, хотел повернуть голову, но передумал и, чтобы забыть о неприятном, стал читать на ходу имена на табличках звезд и крестов.
На одной из них было написано: «Твердохлебова». Ты нахмурился и успокоил себя тем, что мамина фамилия пишется через «ё», с точками.
Чтобы совсем далеко не уйти и не заблудиться, ты остановился у одинокой осины, прислонясь к ней спиной, опустился на корточки и долго сидел так, невидяще глядя вдаль.
Вспомнил про подаренную Бассом книгу, открыл обложку, тяжелую и твердую, как лист дээспэ, и прочитал размашистую дарственную надпись: «Прочь сомнения, мой юный друг!»
И подпись: «Академик Басс».
И число…
Закрыл, усмехнулся, но вспомнил вдруг важное, очень важное, самое важное, может быть, и стал торопливо листать большие, как бумажные полотенца, страницы.
Ты искал букву «с», статью «Свечка», почему-то не веря, что она здесь есть.
Но она была.
Сердце вдруг забилось, застучало о колени.
Глотнул воздух и прочитал: и раз, и два, и три…
Первый раз ничего не понял, потому что волновался, второй – все понял, но это ничего не прояснило, а в третий раз вновь ничего, потому что во всем этом не было смысла.
«Свеча (свечка) – культовая принадлежность различных религий, в том числе православия. Обычай зажигать свечи является пережитком огнепоклонства, в котором огню приписывались сверхъестественные свойства. Торговля свечками была и остается одним из основных источников дохода церкви».
И ты закрыл книгу – ненужную, бессмысленную, собственно и не книгу даже. Посмотрел на обложку, на золотое тиснение букв и усмехнулся. Большой словарь вранья под редакцией великого вруна. «Чтобы сильно поверить, нужно сильно испугаться».
