Игорь Боровиков - Час волка на берегу Лаврентий Палыча
"Российский народный фронт". Здесь же недалеко группа анархо-синдикалистов размахивает черными флагами с огромной красной звездой посредине.То тут, то там в толпе возникают водовороты. Это люди набрасываются, жадно вытянув руки, на распространяющих листовки и продающих партийную прессу. Мы с Надёжей тоже бросаемся то туда, то сюда и в результате с боем приобретаем несколько номеров "Хроники
Московского народного фронта".
На трибуне с прекрасной радиофикацией, динамиками на всех столбах и слышимостью абсолютно отовсюду, сменяются наши Звезды-89 – депутаты съезда, что должен собраться через несколько дней: Ельцин,
Сахаров, Гавриил Попов, Юрий Афанасьев, Карякин, Станкевич, Гдлян,
Иванов… Каждое их слово ловится на лету, почти каждая законченная фраза встречается подлинной вакханалией. Бурные рукоплескания или крики "по-зо-о-ор" сменяются морем поднятых кулаков и знаков виктория. За ним следуют многоминутные скандирования: Ель-цин!!!
Ель-цин!!! Ель-цин!!! Са-ха-ров!!! Са-ха-ров!! Са-ха-ров!!!
Вот к микрофону подходит Юрий Карякин: Вы знаете, кто вы такие? – спрашивает он в упор. – Вот вы все здесь собравшиеся, знаете, кто вы? Вы – накипь! Да-да! Вы – накипь! Накипь перестройки! Именно так назвал вас вчера секретарь МГК КПСС тов. Месяц, которого вы только что демократически прокатили на первых в нашей истории демократических выборах! И вот теперь он обвиняет демократию в антидемократичности! Он обвиняет отвергнувший его народ в антинародности!!!
– По-зо-о-о-о-р!!!" несется по площади посреди взметенных кулаков. А стоящие недалеко от меня ДС-овцы полощут российское небо трехцветными знаменами…
У микрофона парень лет тридцати в камуфляжной куртке и тельняшке:
Товарищи! Привет вам от воинов Заполярья! Мы с вами! Мы только что прокатили на выборах командующего Северным флотом, виновного в трагической гибели подлодки "Комсомолец"!
– Ур-а-а-а-а!!! – несется в ответ.
– Мы только что прокатили командующего Балтийским флотом!
– Ур-а-а-а-а-а!!!.
– Товарищи! Всю свою жизнь я мечтал стать морским пехотинцем и стал им. Но сейчас я лейтенант морской пехоты в отставке. Я подал в отставку, когда морская пехота, призванная защищать священные рубежи нашей Родины, была секретным приказом переведена в разряд войск спец назначения и стала натравливаться против собственного народа!
– По-зо-о-о-о-р!!! – вопят триста тысяч глоток.
– Я призываю всех военнослужащих Советской Армии, внутренних войск и войск спецназа! Я призываю нашу советскую милицию: никогда не идите против народа!!! Помните, в Тбилиси милиция защищала народ.
Тбилисская милиция доказала, что она имеет право называться народной! Да здравствует московская народная милиция!!!
И снова буря аплодисментов, криков и поднятых кулаков. В десяти метрах от меня мент с выражением английского констебля из документальной хроники программы "Время" бесстрастно колышет продетую в руку резиновую дубинку, прямо под огромным рукописным плакатом: "Вечный позор палачам Тбилиси!"…
… Представь себе огромную площадь между высоченной насыпью окружной железной дороги и высоким стальным забором стадиона Ленина.
Вся насыпь – в желтых одуванчиках, за изгородью – море яблонь в цвету, над головами – море знамен. А по другую сторону насыпи вдоль стены Новодевичьего монастыря прекрасно видимая всем, кто идет на митинг, длинная зловещая колонна темно-зеленых армейских грузовиков, а в них те самые рубахи-парни, "герои" Тбилиси. Мы же здесь, как в ловушке: с одной стороны одуванчики железнодорожной насыпи, а с другой – яблони за стальной оградой… Немножко картавый и заикающийся голос Сахарова: "Товагищи! Нас здесь слишком много, нас целых тгиста тысяч! Мы – сила!" И какое-то пьянящее душу ощущение братства, локтя соседа. Мы вместе! Мы – народ! Мы едины!!!
Объявляется минута молчания в память жертв 9-го апреля в Тбилиси, и триста тысяч замирают. Приспускаются флаги. Где-то справа от нас разрозненные голоса запевают: "Вы жертвою пали в борьбе роковой".
Толпа подхватывает. Но, увы, слов, оказывается, никто не знает, и после нескольких минут весьма выразительного мычания песня затухает.
Под шквал аплодисментов слово представляется человеку номер один весны 89, следователю по особо важным делам, депутату Съезда, герою анти-мафия Тельману Гдляну. Минут пять ему просто не дают говорить, ибо все триста тысяч скандируют, потрясая раздвинутыми в "виктории" пальцами: Тель-ман Гддян! . Тель-мая Гдлян! Тель-ман Гдлян!!!
Недалеко от нас качается над головами рукописный лозунг:
"Предлагаем Центральному телевидению организовать ежевечернюю независимую программу Взгдлян" А чуть дальше: "Дело Гдляна – Иванова к сожалению не ново. Тех, кто правду узнает, наша власть не признает!" Тут же достаю записную книжку и начинаю записывать тексты плакатов. Есть очень забавные, например: "К сведению членов КПСС: спасение утопий – дело рук самих утопистов". Особенно красноречивыми лозунги стали 28-го мая, уже после нескольких дней съезда надежд и разочарований, после афанасьевских определений
"сталинско-брежневский Верховный совет" и "агрессивно послушное большинство". Вот как отреагировала на это Независимая Республика
Лужники. Огромный рисованный плакат: Сталин с усами и Брежнев в бровях пожимают друг другу руки и подпись: "Хорошо поработали!"
Рядом же – просто, без затей: "Новый Верховный совет – это ещё пять лет застоя. Антиперестроечное большинство съезда – это не народные депутаты. Народ – за прогрессивное меньшинство". И ещё: "Поздравляем
И.В.Сталина и Л.И. Брежнева со славной победой, избранием достойного
Верховного совета!"
А вот лозунги завершающего дня 12 июня, уже после съезда, во время последнего лужниковского трехсот тысячника. "Избиратель не зевай! Аппарат ведет в Китай! Если хочешь жить подольше, повтори, что было в Польше!" Или: "Русский бунт! Не приведи Бог! Но сталинщина приведет!" А вот ещё: "Стыдитесь депутат Горбачев! На
Сахарова нельзя орать, он наша совесть! На совесть не орут!"
На такой ноте независимая Республика Лужники прекратила своё существование, и свобода слова переехала на Арбат. Увы, Арбат весны
89-го года достойно описать я не в состоянии, тут нужен талант
Гоголя. Чего только нет вечерами на Арбате, сорочинская ярмарка отдыхает! Художники, барды, поэты, пропагандисты всех неформальных политических течений, национальных народных фронтов, проповедники всех мировых религий. И всё это кричит, поет, митингует, размахивает лозунгами: "Крым татарам!", "Свободу украинской католической церкви!" "Свободу сексу!"
Прямо напротив ресторана "Прага" группа московских ребят с бритыми наголо головами в желтых простынях, закатив глаза, играет на каких-то экзотических инструментах и, переминаясь с ноги на ногу, поет: "Ария Кришна. Рама Кришна, Кришна рама!" Тут же рядом некая до предела экзальтированная дама читает свои стихи, где КГБ рифмуется с еб твою мать, а в двух шагах от неё два гитариста наяривают какие-то порно баллады собственного сочинения. Ещё дальше – забор ремонтируемого дома весь обклеен плакатами: "Ликвидируем позорный некрополь на Красной площади", и тут же – подписной лист. С наслаждением ставлю свою загогулину и полный адрес. Еще через десять шагов парень повесил на шею плакат и тоже собирает подписи: "Палача
Тбилиси генерала Родионова вон из Верховного совета!" Естественно, опять подходим подписаться (теперь у нас это – хобби, кто больше подпишется) и видим, что плакат грубо исчиркан фломастером. Кто это вас так? – спрашиваю. "Память", конечно, – отвечает, – кто же ещё.
Вот, кстати, кто так шумел в предсъездовский период и вдруг как-то приумолк, особенно в центре. Даже отказались от российского трехцветного знамени и изобрели свое. На красном фоне – желтый щит, а на нем святой Георгий поражает гидру мирового сионизма.
Идем дальше по Арбату и видим кустаря продающего свои поделки: копилки из раскрашенной глины в виде бюста Леонида Ильича в медалях и бровях со щелью для монет на месте галстука. Тут же у него продаются лихо сработанные маски товарищей Сталина и Брежнева. Время от времени кустарь в рекламных целях напяливает то одну, то другую, и народ визжит от хохота. Через два шага бородатый евангелистский проповедник с горящими глазами, подняв над головой Библию, проповедует Слово Божие. И кстати необычайно красиво проповедует.
Мы постояли в толпе, его окружающей, всего минут пятнадцать, и я успел пустить весьма искреннюю слезу.
Лужники, Арбат, съезд, пресса, Ленинградское и центральное телевидение. Ах, Боря, Боря, как легко и просто катилась жизнь всего каких-то лет пять тому назад! Я попивал дешевую водочку, почитывал
Труайа, презентованного тобой Мишеля Деона, в сотый раз перечитывал
Достоевского, Гоголя, Булгакова, и вдруг одна за одной обрушились на нас эпохи: винных очередей, гласности, а сейчас вот эпоха митингов и свободы слова! Уже два года как не держал в руках ни одной толстой книги в твердой обложке, все только газеты, да журналы. А последние месяцы и их не почитаешь. Время вырывает меня из столь уютно належанного дивана и тащит в центр, а там листовки, флаги, речи, лозунги… Когда же пить, когда философствовать на кухне? Когда перечитывать классику?
