Jordan Grant - Сборник "Cambiare Podentes: Invocare"
Зато Северус знал. Нет, он никогда не интересовался привычками магглов, но давно заметил, что длина волос у поступающих в Хогвартс магглорожденных мальчиков редко достигала плеч. Даже позднее, уже проникнувшись влиянием магического мира, они никогда не отпускали длинные волосы.
«Еще стану похожим на девушку».
Северусу вдруг очень захотелось заверить юношу в том, что такого никогда не случится – вне зависимости от длины его волос. У зельевара уже неоднократно появлялась возможность оценить телосложение Гарри - сначала в одежде, а потом и без нее, теперь же он увидел это молодое, упругое тело во всей красе... оно полностью оправдало все ожидания, которые он питал с первой субботы, проведенной ими вместе.
Гарри Поттер был мужчиной в истинном смысле слова.
А если его голова и была наполнена варварскими предрассудками, то винить за них Северус мог лишь магглов, с которыми юноша провел детство. О чем только думал Альбус, оставив ребенка на произвол людей, отвергавших магию? Людей, прививших ему ограниченные взгляды вместо идей, заложенных в нем с рождения? Да и чему они могли его научить?
Северус не знал наверняка, но решил, что тотчас это выяснит.
– Гарри... твои родственники-магглы консервативны?
Казалось, вопрос вызвал у Гарри раздражение.
– Секунду назад мы обсуждали мою непокорную шевелюру, а сейчас ты спрашиваешь о Дерслях? Я понял. Дамблдор рассказал тебе, как тетушку бесили мои быстро отрастающие волосы, когда я был маленьким?
Северус решил не обращать внимания на то, что юноша решил, будто его слова имеют какое-то отношение к директору.
– Нет, я просто понял, что твое мнение о многих вещах сформировалось в глубоком детстве. Итак. Назвал бы ты своих родственников типичными магглами?
Юноша засопел.
– Могу я отказаться ответить, или это допустимо только во время твоей милой игры на раздевание?
Нужно запомнить, что для Гарри обсуждение родственников – щекотливая тема, мысленно отметил Северус.
– Ты можешь отказаться.
– Вот и отлично, – отрезал Гарри. – Потому что я не уверен, что определение «типичные» им подходит. Но тебе ведь об этом уже известно, верно? Дамблдор упоминал, что вы с ним обсуждали кое-какие детали. Например, каморку под лестницей, или как меня морили голодом и... ну, не помню, что еще.
Нет, это просто невыносимо, старик постоянно вмешивается в чужие дела... Снейп едва не заскрипел зубами.
– И когда ты видел директора?
– Сегодня за обедом. Он меня пригласил.
– И?..
– Что – и?
– Тебя угостили лимонной долькой? Не строй из себя идиота! Я хочу знать, о чем вы говорили.
– Это мое личное дело, но, учитывая, что мне даже душ не разрешается принять в одиночестве... – Гарри прокашлялся и уже более спокойно продолжил: – По большому счету ни о чем. Он пространно высказался о кандидатах в учителя защиты на будущий год. Его интересовало мое мнение, ну, я и посоветовал ему нанять кого-то, кто протянет больше года. Потом, почти в самом конце, он спросил, как у нас с тобой дела, и я ответил, что нормально; тогда-то он и признался, что позволил себе обсудить с тобой Дерслей. И я... ну, я немного вышел из себя, если хочешь знать.
– «Немного вышел из себя», – недоверчиво повторил Северус.
– Ты думаешь о том, что случилось после смерти Сириуса, – обвинил Гарри. – Да нет, на сей раз я не разгромил его кабинет. Просто наорался вволю – пока Финеас Найджелус не заткнул себе уши. Я обозвал его – ну, Дамблдора, а не портрет – сующим свой нос в чужие дела сводником. Но это уже после того, как он сказал, что не проговорился бы о Дерслях, признайся я тебе с самого начала. Вот, в общем-то, и все.
– М-да, представляю себе вашу беседу.
– Скорее это была ссора, – вздохнул Гарри; мысли о ней явно до сих пор огорчали юношу. – Ненавижу, когда обо мне сплетничают, ясно? Хочешь что-то знать – спроси меня прямо.
Северус решил не напоминать, что однажды именно так и поступил, а в ответ получил от ворот поворот. Гораздо лучше просто продолжить расспросы.
– Да, я понял – родственникам твоя магия стояла поперек горла, но в остальном, ты считаешь, что тебе привили заурядные маггловские взгляды?
– Северус, они были настолько ограниченны, что рассказывали соседям, будто я посещаю школу для трудных подростков с криминальными наклонностями. Тебе это кажется типичным?
Северуса поразило то, как свободно разговаривал с ним Гарри. Он решил не упрекать Альбуса за вмешательство.
– Полагаю, они так стыдились твоей магии, что захотели привить чувства стыда и тебе.
– «Полагаешь»? – и Гарри снова заерзал, хотя Северус к нему не прикасался. Но юноша беспокойно вертелся на кровати, пока, наконец, не улегся, заложив руки под голову. Не зная, как поступить, Северус отодвинулся, давая ему простор, за что и был вознагражден: явно чувствуя себя комфортнее, Гарри сам возобновил разговор. – Да, ненависть к магии руководила многими из их поступков, но тебя же не это интересует. Их взгляды? Не знаю, никогда об этом не задумывался.
– Гарри, – Северус подождал, пока тот повернет голову и встретится с ним взглядом. С одной стороны, он предпочел бы расспрашивать и дальше о Дерслях, поощряя откровение юноши, ибо отлично сознавал – лишь разобравшись в силах, сформировавших характер Гарри, он сможет понять его самого... точнее, то, как с ним обращаться. Правда, сейчас его беспокоила другая мысль.
Однако он не знал, как лучше подойти к ее обсуждению. Заблуждения, снова подумал он, ненавидя то, что еще до недавнего времени они всецело руководили его действиями. Он должен был быть умнее, размышлять логически. Верно, зельеварение предполагало склонность к аналитическому мышлению, и Северус привык целыми днями и даже неделями поддерживать соответствующее расположение духа. Но в том, что касалось Гарри, он никогда не оставался хладнокровным – начиная с того дня, когда впервые увидел его в классе и забытая было ненависть к Джеймсу взыграла с утроенной силой.
«А ведь ты, Северус, знал, что он - не Джеймс».
Зельевар поморщился. Раньше, конечно, он тоже понимал это, но лишь на рациональном уровне... а стоило ему оказаться в пятидесяти шагах от Гарри Поттера, как он терял способность к рациональному мышлению. С другой стороны – эмоционально – он снова и снова испытывал боль, злобу и ребяческую ярость, когда смотрел на Гарри и видел в нем Джеймса.
Но теперь ему открылась истина. Нет, Гарри Поттер не был копией своего отца; мало того, между ними вообще было мало общего. Иначе и быть не могло: Гарри с детства не знал роскоши, социальных привилегий и обожания толпы. Его заставляли спать в чулане... никогда не брали с собой, отправляясь за покупками... называли Хогвартс школой для малолетних преступников, черт подери...
