Щепа и судьба (СИ) - Софронов Вячеслав
Мысленно обратился к нему: «Ну что мне с тобой делать? Как помочь? Терпи, друг. Другого способа не знаю…» Как в свое время посоветовал в ответ на мои жалобы один многоопытный хирург: «Привыкайте жить с болью…» Я, может быть, и привыкну, но хуже, если боль привыкнет жить в моем перегруженном мозгу. Она тоже ответственна за тех, кого приручила…
Уверен, Джой каким-то образом прочел мои мысли и затих, опустил свою до изумления красивую башку на здоровую лапу, так ничего мне и не ответив. Хотя молчание тоже о чем-то да говорит, а оно ему обычно дается с трудом.
Поясню, пес мой относится к породе легашей, ставшей ныне довольно редкой, как, к примеру, амурский тигр или там серый стерх. Правильно говорить — легавые. И предназначаются они в основном для охоты на пернатую дичь. Иначе говоря, на водоплавающую и прочую птицу. Хотя, может, и за зайчиком или еще кем увязаться. В связи с этим имеет порода легашей свой особый характер, несравнимый ни с одной из известных мне разновидностей четвероногих друзей человечества. На берегу реки или в поле бегут они впереди охотника и постоянно информируют его о том, кто там, в траве или под кустиком притаился. Сообщают о том, что дичь рядом, застывая на полушаге, вытянув вперед морду. Иначе говоря, делают стойку в ожидании выстрела. С них в этот момент хоть картину пиши, сказочно красивы!
И даже находясь в квартире, легаши постоянно обследуют все имеющиеся в их распоряжении закоулки, следуя известной поговорке: каждый охотник желает знать, где сидит фазан! Да, от прихожей и до самого темного угла за шкафом. Но особенность моего пса заключалась в том, что при этом он еще, как правило, издавал неповторимые звуки, никак не похожие на обычное потявкивание или повизгивание. Звуки эти какого-то трубного происхождения от самых низких и до высоких ноток с многочисленными оттенками.
Так мы с ним обычно и общаемся: он на своем собачьем языке пытается рассказать мне о чем-то там, а я, не зная как ответить на его призывы, лишь повторяю: «Молодец, Джой, ой какой ты у меня молодец! Ищи! Ищи!» И он старательно обыскивает все кругом, надеясь найти несуществующую дичь если не под кроватью, то за шторой или, на худой конец, в мусорном ведре. А если еще принять во внимание винтообразное вращение купированного хвостика и подбрасывание носом хозяйской руки, легкое прихватывание зубами штанины, подпрыгивание и поворот головы в нужную сторону, то впору составлять азбуку или там алфавит для общения со своим питомцем. Боюсь признаться, но овладел пока лишь частью его речевой и двигательной лексики, а потому, вполне возможно, не всегда понимаю все его желания и хотения.
Совсем иное дело овчарки или спаниельки, которых держал в разное время. Спаниели, на мой взгляд, слишком суетны и постоянно находятся в стрессовом состоянии и едва ли не ежеминутно пытаются выказать свою преданность, устраиваясь возле кресла, а то и вовсе взбираются к хозяину на колени.
Зато овчарки обычно держатся от человека на почтительном расстоянии и как бы наблюдают за тобой, контролируя каждый шаг. В квартире они находят такое место, обычно возле входных дверей, пройти мимо которого незамеченным не может ни один вошедший с улицы человек. Не стану останавливаться на боксерах, болонках и разных мопсах, хоть и принадлежащих к собачьему роду, но предназначенных более всего для игр и бесцельных прогулок по квартире. Похоже, они вообще не знают, для чего появились на свет, и ждут любого повода для игры, прогулок, ласк. Я уж не говорю о доге больше похожем на ожившего сфинкса, способного служить исключительно украшением квартирного интерьера и своим псевдогрозным видом отпугивать привидения из мультфильмов.
Слов нет, все они по-своему красивы и в каждого из них можно влюбиться, забыв о всех присущих им дурных привычках и наклонностях. Но недаром в стародавние времена, когда охотой занималось исключительно дворянское сословие, то держали они в большинстве своем или гончих, или легавых собак. А вот немцы умудрились вывести породу, которая объединила в себе качества тех и других: может гнать зверя и выслеживать птицу. На то они и немцы с их утилитарным подходом ко всему на свете. Так появилась новая собачья порода, названная курцхаарами. Именно ее достойным представителем и был мой непоседливый Джой, поплатившийся за свою пронырливость и излишнее рвение к противоположному полу.
Сейчас ему было тяжело вдвойне, ибо на охоте он ощущает себя не просто разведчиком и главным организатором поиска дичи, ее выгона на стрелка, но наверняка чувствовал себя не иначе как главнокомандующим, от чьей воли зависело, раздается долгожданный выстрел или будет лишь напрасно потрачено время и, как принято говорить, «убиты лишь ноги» охотника. Его стихия — простор и полет от прыжка к прыжку над земным покровом. Ему не нужны крылья, их заменяют мощные лапы бегуна-марафонца. Своими очертаниями он близок к рекордсмену-спринтеру — гепарду. Не берусь утверждать, но вполне возможно, и повадками они схожи, хотя вряд ли о том подозревают.
И вот теперь этот красавец-генералиссимус потерпел свое первое в жизни поражение и находился в полнейшей панике, не зная, как себя вести, оказавшись на положении калеки-инвалида. Не хотелось бы мне хоть на минуту оказаться на его месте. Я бы не только запаниковал, мог и на людей бросаться, обвиняя всех и каждого в собственном огрехе. (Интересно, а животные могут считать себя виноватыми в чем-то или они начисто лишены подобного?)
Абзац пятый
…Меж тем с моим несостоявшимся генералиссимусом нужно было что-то делать. Для начала осмотреть рану… И тут заметил кучку сорванных бинтов, разбросанных там и сям по прихожей. Оказывается, он во время моего кратковременного сна умудрился сорвать с себя повязку и добрался до самой раны. Включил свет и обнаружил самое худшее из возможного: он уничтожил все следы вмешательства ветеринара, начисто вырвав швы, стягивающие рану. Теперь уже мне впору было впасть в панику.
— Дурья башка! — крикнул на него, но он молча отвернулся, не желая смотреть мне в глаза, тем более выслушивать мои ругательства.
Нет, он точно считает себя идеалом творения и вины за собой никакой не ощущает. И правильно. Виноват опять же хозяин. То есть ваш покорный слуга. Могу согласиться и с этим незаслуженным упреком. Только Джою от того легче не станет.
— И что мне с тобой делать? Штопать заново? Так я не умею шить по живому… — с укоризной в голосе спросил его.
Но он лишь высокомерно глянул в ответ, что можно было понимать как: «Ты хозяин, тебе и решать… А я всего лишь больной… Думай сам… Подсказок не будет…»
Присел перед ним на корточки, слегка отодвинул больную лапу, чтоб осмотреть рану. Ее рваные края обильно источали кровь, которой пропиталась вся подстилка, и с боков образовалась твердая, как на запеченном хлебе, корка. Джой терпеливо снес осмотр и лишь время от времени совсем по-детски всхлипывал и тут же принимался зализывать больное место. Нужно было иди срочно везти его обратно в город на очередной прием к их собачьему врачевателю или попытаться самому наложить тугую повязку.
Насколько мне известно, второй раз швы обычно не накладывают. И вчера ветеринар несколько раз повторил, что кожа у пса совсем тонюсенькая и легко рвется под иглой. Да и сам больной будет не рад вторичному зашиванию. Это не человек, тому сказали: «надо, Федя», и он, стиснув зубы, будет терпеть. А этого придется усыплять, чего делать совсем не хотелось. Наркоз он и есть наркоз. Чуть не рассчитал дозу и… пациент из сонного незаметно перейдет в летальное состояние. Да и не особо доверял я этим Айболитам, требующим немыслимые суммы за элементарный осмотр животного. Все, что делается за деньги, находится в противоборстве с совестью. Пусть не всегда, но зачастую…
На всякий случай набрал айболитовский номер, изложил суть дела. Но внятного ответа не получил. Дали понять, вердикт свой они могут вынести лишь после осмотра. Понял, скорее всего сделают перевязку и не более того.
