Семен Данилюк - Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка
Давясь, мелкими глоточками, выпил Петр Иванович. Прикрыв глаза, откинулся в кресле.
- Надо бы...оповестить, - Антон неохотно поднялся.
- Успеется, - не открывая слезящихся глаз, Петр Иванович сделал вялый осаживающий жест. - Теперь уж успеется.
Слезы сами собой поползли по синюшным, в прожилках щекам.
- Скажи, чтоб никто не заходил. И - давай еще...за Ванюшку. Так и не узнал о ребенке. Говорил, скажи, скажи. Нет, сюрприз готовила. - Сюрприз? - Таечка же беременная. Третий месяц пошел. Как теперь перенесет? Но как же я, старый дурак, отпустил?! Ну как? Затмение какое-то!
Так и сидели они, опустошенные, потерянные, над пустеющей бутылкой коньяка.
Время шло. Петр Иванович неохотно поднял голову:
- Они просили кого-нибудь прислать на опознание. Так что ты, голубчик, слетай. Сделай там, что положено. А я уж здесь как-нибудь. Да и Таечку подготовить надо. О, Господи!
Он тяжко застонал.
В кабинет без стука заглянула секретарша.
- Петр Иванович, извините, но там...- она шаркнула изумленным взглядом по бутылке. - С вахты позвонили: будто Балахнин приехал. Тот самый.
Заметила поспешный, запрещающий жест директора. Развела бессильно руки: - Охрана говорит, не смогли удержать. Уже поднимаются.
Дверь в приемную распахнулась. - Перекрыть. Никого не впускать, - донеслось оттуда.
В кабинет быстрым шагом вошел Юрий Павлович Балахнин в сопровождении трех внушительных охранников и высоченного, субтильного паренька с папкой подмышкой.
Кивком выставил секретаршу.
Прошел к столу, понимающе покрутил опустевшую на две трети бутылку. - Мои соболезнования, - скупо посочувствовал он.
- Что? Успели донести? - съязвил клокочущий от ненависти Антон.
- Скверные новости быстро разносятся. На кой черт его на Украину понесло? Какая-нибудь очередная авантюра.
Балахнин нашел пустую рюмку, без приглашения наполнил. Приподнял:
- Помянем. Хоть и почудил при жизни покойничек, но пусть уж земля будет пухом.
Скулы на лице Петра Ивановича злобно обострились. Глаза сузились:
- Вот что, гражданин хороший... Постыдился бы в такую минуту неуважительно об умершем. Ворвался тут на чужую территорию...
- Потому и ворвался, что умер. Как узнал, всё бросил и выехал, - Балахнин демонстративно зыркнул на часы. - Торопился, так сказать, застолбить права. Извините, конечно, что не ко времени и все такое, но территория эта отныне моя.
- Что-с? - надменно процедил Петр Иванович. - Не получилось по закону, силой отобрать надумал? Так вот, если Вы немедленно не уберетесь, я до премьера, до президента дойду... Не допущу!
Балахнин сочувственно улыбнулся хорохорящемуся старику.
- Не гневись, Петр Иванович. Но - что нам президент? Что мы президенту? Должники вы теперь мои. Три миллиона, которыми вы выиграли аукцион, Ивану дал я.
- Как это? Зачем? - пролепетал Петр Иванович. - Чтоб подешевле взять институт.
Балахнин с удовольствием заметил вспыхнувшие догадкой глаза Антона:
- Вот он, кажется, понял.
- Боюсь, что да, - подтвердил Антон. - Банкротить собрались.
Петр Иванович перевел на него страдающий взгляд.
- Смышленый мальчик, - снисходительно одобрил Балахнин. - Всё так. Покупать пакет через аукцион, как сначала хотел, могло выйти накладно. Вдруг уважаемый Петр Иванович займет-таки у японцев да выложит семь-восемь миллионов? Но даже не это главное. Вы ж, Петр Иванович, теперь по уставу царь и бог. Без Вас ни одного решения. А чтоб снять, необходимо семьдесят пять процентов голосов. И докупить их обошлось бы в огромные деньги. Так что игра не стоила свеч. - А через процедуру банкротства получаете то же самое едва ли не задаром, - закончил за торжествующего олигарха Антон. - Нечего сказать, хитро.
- Не моя заслуга, - с сожалением отказался от комплимента Балахнин. - Знаете, кто всё придумал, Петр Иванович? Племянничек Ваш окаянный, которого Вы тут оплакиваете. Сам с этим на меня и вышел.
- Иван? Сам? - выдохнул Петр Иванович. Мысли его совсем спутались. Лицо жалко скукожилось. - Но - почему?
- Это бы вам у него спросить. Да жаль, теперь не с кого...Полагаю, просто жить хотел. Я ведь оплатил его долг чеченцам. - Вот это врешь! - с внезапным торжеством прохрипел Петр Иванович. - Антон, он всё врет! Оговаривает, благо покойный. Я сам его долг погасил! Сам!
- Знаю, знаю, последнее продал, - Балахнин, выказывая уважение, потянулся потрепать старика по плечу. Петр Иванович брезгливо отдернулся. - Только там ведь счетчик включен был. И на сумму долга набежало еще столько же. Да и заказ снять - недешево обошлось. Пришлось-таки повозиться. Но институт того стоит.
- Я Вас не понимаю, - недоброжелательно протянул Петр Иванович. - Говорите что-то бессвязное. Какие-то миллионы. Почему я Вам должен верить?
- Потому как раз, что не через силу, а по закону. Неужто Вы полагаете, что я бы отпустил этому прохвосту три миллиона(!) без долгового обеспечения? Цента бы не дал, не убедившись, - Балахнин протянул руку по направлению к субтильному юноше. - Мой юрист.
Тот открыл приготовленную папку.
- Вам предъявляется для акцептования переводной вексель на сумму три миллиона долларов США, выданный ВНИИ РЭС компании..., - заученно затараторил он.
Антон глянул на Петра Ивановича. Тот, сделавшийся совершенно лиловым, машинально размешивал пальцем пепел - остатки сожженного вчера прилюдно векселя.
Антон поспешно накрыл руку старика и успокоительно сжал.
- ...На оборотной стороне имеется индоссаментная надпись, по которой соответствующие права переданы...
Юрист кивнул на Балахнина и замолчал.
Сраженный Петр Иванович продолжал сидеть с застекленевшими глазами.
- Можно полюбопытствовать? - попросил Антон.
По знаку Балахнина, юноша поднес к его лицу вексель, а двое качков расположились по обеим сторонам, готовые при необходимости схватить за руки.
- Ну-ну, - Антон демонстративно замкнул руки за спиной и погрузился в изучение документа. Читал неспешно. Было заметно, что, дойдя до конца, вернулся к началу текста.
Балахнин нетерпеливо потеребил браслет часов:
- Довольно тянуть! Собираетесь акцептовать?
- Разумеется, нет, - Антон откинулся в кресле. На лице его заблуждала непонятная, мечтательная улыбка, Балахнина крепко озадачившая.
- Что значит нет? - предчувствуя недоброе, протянул он.
- Фальшивка, - с притворным сочувствием объяснился Антон. - Бланк действительно наш, реквизиты тоже. Но подпись Петра Ивановича подделана. А насчет главного бухгалтера - у нас и фамилии такой никогда не было. Так что, увы на вас! Теперь, если к кому предъявлять иск, разве что в небесную канцелярию.
Не скрывая злорадства, он впился ликующим взором в ошалелое балахнинское лицо.
- Всё-таки "кинул" паскуда, - процедил Балахнин. - Опять "кинул"! Пять миллионов своими руками. Заново бы убил!
Пальцы его сами собой зашевелились, хватая воздух. Блуждающий взгляд заметался.
Стремясь оградить от дальнейшего Петра Ивановича, Антон решительным жестом подхватил Балахнина под руку и повлек из кабинета. В приемной возле Балахнинского охранника волновались секретарша и сбежавшиеся по ее требованию институтские секьюрити.
Сделав секретарше знак пройти в кабинет, Антон повернулся к взбешенному олигарху - глаза в глаза. - Всё искал случая сказать, что презираю тебя, - намеренно неспешно процедил он во всеуслышание. Скривился уничижительно. - Да что я? Полагаю, бизнес-сообществу будет интересно узнать, как ты заплатил за то, чтоб проиграть аукцион. То-то Москва повеселится! Удар пришелся болезненно точно. Балахнин отшатнулся. - Никогда! - прохрипел он. - Слышишь? Никогда не отступлюсь. С векселем, без векселя помету, как из лубяной избушки! Как дружка твоего поганого когда-то! А тебя, прихвостень листопадовский, лично - во!
Он приставил кулак на кулак и энергично потер.
- Пошел вон, быдло! - с наслаждением, отдающимся в висках, процедил Антон. Чувствуя, что не может сдержать подступившей истерики, Балахнин еще раз погрозил кулаком и выбежал из приемной. Следом поспешили озадаченные подчиненные.
- Классика! - смакуя, оценил случившееся Антон.
Теперь механизм происшедшего стал ясен ему до конца. Уставший метаться по Европе, загнанный в угол, потерявший единственного сына, Иван оказался в матовой сети. Бандиты не отступались, так что погибнуть мог не только он, но и Таечка, а над дядькиным институтом нависла неотвратимая угроза в лице вожделеющего Балахнина.
Листопад в очередной раз обратил поражение в победу, - с помощью облапошенного Балахнина разом решил все проблемы, - вернулся на Родину, отбил институт и хоть частично, но отомстил за разорение девяносто третьего года. Разве что торжествовать победу в этот раз ему не доведется.
Пора было объяснить случившееся совершенно потерявшемуся Петру Ивановичу и тем хоть немного утешить его горе. - "Скорую"! Быстрее! - донесся сдавленный женский крик. Антон первым вбежал в кабинет. Секретарша, сидя на полу, поддерживала запрокинутую голову Петра Ивановича и безуспешно пыталась втиснуть в рот ему валидол.
