Павел Астахов - Мэр
Затем «командир» сказал, что вообще-то можно оставить ситуацию как есть. Дело в том, что если «завалят город», то «с площади» сразу же разгонят контору, это правда. Но полетят головы и погоны «первых», а «вторых» могут двинуть на их места. Короче, получается, что «Палыч» может стать «первым». А если и «вторых» вычистят, то тоже нормально. Хотя «Палыча» жаль будет. «Михалыч» ахнул и сказал, что «командир» «башковитый» и «сечет фишку». В этой ситуации лучше даже «подработать» под «этого козла». «Командир» сказал, что пока не надо никакой «подработки». Пусть сам «козел» «выруливает». Попрощались. Конец разговора.
И еще один короткий разговор, точнее, фрагмент из какого-то длинного разговора.
Записан спустя полтора месяца после второго. Снова говорит «командир» и какой-то «Гуля». «Гуля» спрашивает про «Палыча» и «Козина». «Командир» говорит, что «Палыч» «присел», ну и по делам! А Козин «отвалил», план свой отменил, так как «начальника тоже приняли». Теперь «полный порядок». Без крови и пыли двух зайцев одним ударом убрали. «Гуля» загоготал, затем сквозь смех очень неразборчиво сказал что-то вроде: «Во Козел дает!… Бл… Ё… На… семерых козлов, бл… завалил! Кишки наружу… е… Теперь двоих быков уюзал! Ну бл… е… молоток!» «Командир» тоже засмеялся и сказал, что согласен. Зато теперь спокойно можно «работать» «без дураков и без крови»! «Гуля» тоже согласился: «без крови, бл… лучше!» Конец разговора.
Кассета
Адвокат судорожно соображал. Он уже видел, что Васю нужно срочно инструктировать, иначе – беда. Но знойная прокурорша знала, что делает.
Едва она увидела, что адвокат закончил чтение, а Вася отворачивается, она перехватила инициативу у замотанного защитника:
– Так, прочитали? Василий Игоревич, вы почему не знакомитесь? Почитайте! Вам будет интересно! О вас речь идет!
– Не буду! – по-детски надул губы Вася.
– Ну, хорошо, тогда я вам предлагаю послушать, раз не хотите читать, – кивнула сексапильная девица и тут же вставила кассету в магнитофон.
Раздались шипение, гудки и разговор.
Беглец
Ничего нового адвокат не услышал, но зато точно узнал голос как минимум двоих из говоривших. Тот, что назывался «Козиным», был действительно Петром Владиленовичем Козиным, известным ему по нескольким делам. А тот, что назывался «командиром», был до боли похож на начальника отдела по борьбе с организованной преступностью из ГУВД Брагина. Вася же, услыхав свое имя, сперва оживился, но, услышав, что речь идет о ключах и сигнализации, скис. Заерзал на стуле, стал нервничать, посматривал на дверь, а как только кассета закончилась, Вася вдруг схватил бумаги со стола, вырвал из рук прокурорши кассету и рванулся из-за стола к дверям.
Адвокат отшатнулся. Девушка вцепилась в рубашку его подзащитного – рубашка затрещала, и Вася вырвался и прыгнул к двери. Распахнул дверь, нелепо взмахнул руками и, споткнувшись об огромный чемодан-кофр адвоката, так неудобно поставленный у порога, перелетел через порог и портфель и грохнулся об пол в коридоре.
– Бог мой! – воскликнул адвокат.
Вслед за Васей выскочила следователь, и в следующий миг Пол-Ален барахтался под насевшей на него фурией в прокурорском мундире. А она безжалостно выкручивала ему руки и кричала:
– Конвой! Охрана! Побег! Ко мне! На помощь!
И отовсюду, из каждой двери соседних кабинетов уже выбегали работники прокуратуры – кто с пистолетом, кто с дубинкой, а кто просто с растерянным видом. Трое подоспевших мужчин прижали хрипящего Василия к полу и наконец защелкнули наручники. Красавица поднялась с полу, отряхнула китель, увидела поехавшие колготки, выругалась и яростно пнула распластанного беглеца:
– Вот гад! Колготки мне порвал!
Провал…
Перерыв закончился, а из прокуратуры так и не было вестей, а телефон адвоката молчал. В офисе никто не знал о судьбе адвоката, курьера и свидетеля. Кротов начал нервничать. Ведь он только что прилюдно проговорился о том, как будет размазывать своего процессуального противника. Ему во что бы то ни стало нужны были следственные документы. Напротив Толи бесстрастный Павлов тоже настойчиво пытался кому-то дозвониться по мобильному телефону. Так же как и у Толи, у него информации не было. Так же как и коллега за столом напротив, он начал нервничать, но в отличие от оппонента не потел и не показывал виду. Лишь самые внимательные наблюдатели, изучившие привычки и манеры Артема, могли заметить, что в минуты наибольшего волнения его лицо приобретало спокойное, небрежное выражение, а осанка становилась особенно прямой и строгой. Казалось, невидимый домкрат выпрямляет его перед несущейся навстречу опасностью, а он превращается в экран, готовый отразить любое нападение и атаку. Зал заполнился журналистами. Вышла секретарь.
Наконец ровно в час пополудни вошла Лада Данильченко. За время обеда она попыталась пообщаться с коллегами, но они почему-то как один уклонялись от общения и тем более от обсуждения этого необычного дела.
Кто-то завидовал, кто-то побаивался, а кто-то был заинтересован… Лада не решилась обратиться напрямую к Егориной. Но и сама Великая тоже молчала.
Приходилось принимать решение в соответствии с объективными обстоятельствами. Лада подхватила мантию и вошла в зал.
– Прошу всех встать! Суд идет! – Люди загремели стульями, зашуршали одеждой, блокнотами, ботинками и туфлями. Этот до боли знакомый какофонический гул она слышала каждый день по нескольку раз. Он означал: народ собрался и готов свидетельствовать правосудию.
– Прошу всех садиться. – Зал вздохнул. – Судебное заседание продолжено. Сторона ответчика, вам слово.
Лада Алексеевна с сочувствием посмотрела на Павлова. Она понимала, что, возможно, сегодня придется поступить не совсем справедливо, но по закону.
Закон требовал принять решение в пользу законного наследника. А таковой был лишь один: Василий Игоревич Сабуров. И вовсе не важно, кто и с каким предложением обращался к судьям по этому вопросу. Она не слушала никого.
Только совесть и закон. Пришло время послушать ответчика. Павлов встал, обвел тяжелым взглядом притихшую аудиторию. Остановился на Кротове. Тот хмыкнул и съежился под взглядом коллеги. Сделал вид, что уткнулся в материалы дела, но предательски дрожащие руки выдали его напряженное волнение. Капелька пота скатилась на кончик носа и замерла, не высыхая и не срываясь. Толя тоже ждал бумаги. Павлов откашлялся и начал выступление:
– Уважаемый суд, выслушав исковые требования истца и ознакомившись с его заявлением, могу сказать только одно. Мы возражаем против иска и не признаем его. Возражения наши сводятся к следующему.
