Пройти по Краю Мира - Тан Эми
«Нам стоит добавить определение космологии, — услышала она собственный голос. — Может, сделать сноску? Нам же не нужно, чтобы люди решили, что мы здесь говорим о косметике или астрологии».
«Да-да, прекрасная идея, дорогая. Так, космология — это, скажем, наши осознанные и безоговорочные убеждения, наши представления о том, как работает Вселенная. Ты хочешь что-то добавить?»
«Читатели могут подумать, что речь идет о планетарной Вселенной или о теории Большого взрыва».
«Какой же ты циник! Ну хорошо, составь определение сама, но включи в него то, что каждый из нас занимает свое место в семье, обществе и социальных группах, с которыми входит в контакт. Опиши разнообразные роли и то, как каждый из нас их получает, относя это к случайности, судьбе, року, удаче, целеустремленности и так далее и тому подобное. И Рут, милая, сделай так, чтобы это звучало сексуально и доходчиво».
«Без проблем».
«Итак, предположим, что все уже понимают, что мы имеем в виду под космологией. И мы переходим к тому, что объясняем, как родители передают эту космологию детям с помощью своего поведения, реакции на повседневные события, на рутину… Ты выглядишь озадаченной».
«Приведи примеры рутины».
«Например, ужины. Скажем, в семье принято ужинать в шесть. Мама — большой любитель все планировать, и ужины превратились в ритуалы, но они ничего в себе не несут. За столом люди молчат, если не ругаются. Или наоборот — ужины и обеды проходят как получится. Уже этой рутины достаточно, чтобы ребенок вырос с представлением о том, что либо ход событий в жизни предсказуем, даже если не всегда приятен, или что жизнь хаотична, бессистемна и развивается свободно. Есть дети, которые прекрасно справляются с адаптацией независимо от своих детских впечатлений. А другие вырастают во взрослых, которым требуется очень длительная и очень, очень дорогая психотерапия».
Рут слушала, как из динамика раздается их смех. Она никогда не ходила к психотерапевту, в отличие от Вэн-да. Она знала слишком много психологов, и это убедило ее, что они точно такие же люди, со своими «тараканами», и им самим нередко бывает нужна помощь. Вэнди грела мысль о том, что целых два часа в неделю внимание профессионала находится в ее полном и безраздельном распоряжении, а Рут не могла представить, что будет платить по сто пятьдесят долларов в час, чтобы выговориться. Вэнди часто повторяла, что Рут стоит сходить к мозгоправу, чтобы разобраться со своей тягой считать пальцы. Рут же относилась к этому как к полезной и практичной привычке, а не навязчивому поведению. Она ведь делала это, чтобы вспомнить запланированное, а не чтобы отогнать дурные мысли.
«Рут, дорогая, — продолжала Агапи на записи. — Не могла бы ты просмотреть папку под названием „Удивительные случаи" и выбрать то, что подойдет для этой главы?»
«Хорошо. Я подумала: что, если нам включить сюда еще раздел о космологии, внедряемой в нас телевидением в качестве заменителя родительской фигуры? Это так, предложение, эту мысль можно будет потом развить на телевизионных шоу и радиоинтервью».
«Да-да, чудесно! Какие передачи, по-твоему, достойны внимания?»
«Ну, начиная с пятидесятых, я думаю. “Хауди Дуди" [5], “Клуб Микки-Мауса" и так до “Симпсонов" и “Саус Парка"».
«Нет, дорогая. Я имела в виду, на каких шоу должна появиться я. “Шестьдесят минут”, “Сегодня”, “Чарли Роуз”… О, на этом шоу я бы побывала с удовольствием, этот мужчина так горяч…»
Рут стала составлять план главы. Она не сомневалась, что Агапи точно позвонит ей сегодня вечером, чтобы обсудить уже написанное. Рут подозревала, что она осталась единственным писателем, который под «сроком сдачи произведения» понимал конкретную дату.
В одиннадцать часов у нее сработал таймер. Она пошевелила пальцем: восемь. Позвонить Гидеону.
Когда он взял трубку, Рут начала разговор с пересказа требований автора «Духовности в Интернете».
— Тэд хочет, чтобы я бросила все свои дела и занималась только его проектом и чтобы все было готово раньше сроков. Я очень твердо ответила ему, что не могу это сделать, и тогда он ясно дал мне понять, что может заменить меня другим соавтором. Честно говоря, я только порадуюсь, если он меня уволит, — сказала она, уже готовясь к тому, что ей откажут.
— Да не пойдет он на это, — ответил Гидеон. — А ты уступишь, ты всегда так делаешь. Думаю, ты уже на следующей неделе будешь звонить в «Харпер», чтобы убедить их ускорить выпуск.
— Почему ты так решил?
— Милая, ты гибкая, и смирись с этим. Ты готова изогнуться под любым углом. А еще у тебя просто дар убеждать таких болванов, что они просто асы в том, чем занимаются.
— Думай, что говоришь, — сказала Рут. — Потому что твое описание сейчас больше подходит для проститутки.
<— Так и есть. Ты — настоящая мечта, идеальный соавтор, — продолжал Гидеон. — Ты выслушиваешь всю пургу, которую несут клиенты, не задевая их самолюбия. Они выставляют тебе всевозможные условия, и ты их принимаешь. С тобой очень легко работать.
Почему Арт этого не слышит? Рут торжествовала: «Вот видишь? Другие люди не считают меня тяжелым человеком, который все усложняет!» А потом до нее дошло, что Гидеон давал понять, что она — тряпка. Да нет же, она такой не была! Она знала границы своих возможностей, вот только не любила встревать в конфликты из-за вещей, которые того не стоили. Она не понимала тех, кто обожал скандалить и все время доказывал свою правоту. Ее мать была такой. Ну и что ей дал такой характер? С ним она получила только несчастья, неудовлетворенность жизнью и злость.
В космологии ее матери весь мир был настроен против нее, и никто с этим ничего не мог поделать, потому что это было проклятием.
Но Рут казалось, что Лу Лин попадала в неприятные ситуации в основном из-за плохого знания английского. Она либо не понимала, что ей говорили, либо люди не понимали, что говорила она. Когда-то Рут казалось, что она была единственной, кто страдал от этого недопонимания. Но самое забавное, что мать гордилась тем, что сама выучила английский, его ломаный вариант, который в ходу в Китае и Гонконге. И за пятьдесят лет, которые она прожила в США, она не улучшила ни произношение, ни словарный запас. Ее сестра Гао Лин иммигрировала в Штаты примерно в то же время, но ее английский был уже почти идеален. Она может обсудить разницу между кринолином и органзой, перечислить породы деревьев, которые ей нравятся: дуб, клен, гинкго и сосна. Для Лу Лин в ткани было важным только то, чтобы она не оказалась «слишком дорогой», «слишком скользкой» или «царапающей кожу» и чтобы ее «хватило надолго». И для нее было только два вида деревьев: «тенистые» и «роняющие листья». Ее мать не могла даже правильно произнести имя своей дочери. Рут обмирала, когда слышала, как мать звала ее через всю улицу: «Луги! Лути!» И зачем только она выбрала имя, которое сама не могла произнести?
Но худшим было даже не это, а то, что, будучи единственной дочерью вдовы, Рут была вынуждена всегда выступать переводчиком и адвокатом для матери.
К десяти годам девочка была англоговорящей миссис Лу Лин Янг, которой приходилось отвечать на телефонные звонки, договариваться о визитах к врачу и писать письма в банк. Однажды ей даже пришлось составлять унизительное письмо священнику.
— Лути такая непослушная, — диктовала Лу Лин, как будто Рут была невидимкой. — Может, мне послать ее в Тайвань, в школу для плохих детей? Что скажете?
Тогда она отредактировала эти слова, превратив их в следующее послание: «Возможно, Рут стоит отправиться в пансион, в Тайвань, где она сможет научиться манерам и всему необходимому юной леди. Что вы думаете на этот счет?»
У Рут сложилось странное впечатление, будто это благодаря матери она стала «книжным доктором». Ей просто было необходимо редактировать жизнь, чтобы выжить.
В три часа десять минут Рут расплатилась с водопроводчиком. Арт так и не вернулся домой и даже не позвонил. Простой заменой части водонагревателя не обошлось, пришлось менять его целиком. Из-за протечки водопроводчик отключил электричество во всей квартире и не включал его, пока не откачал остаток воды и не снял старый водогрей. Все это время Рут не могла работать.
