Александр Торик - Флавиан. Жизнь продолжается
Докладываю.
Я съездил в указанный Вами монастырь, нашёл упомянутого Вами иеромонаха отца Н., исповедал ему свои грехи по предложенной Вами схеме и сообщил ему Вашу просьбу о прочтении надо мной разрешительной молитвы и то, что Вы сами уже назначили мне „епитимию“. Отец Н. выполнил Вашу просьбу.
В том же монастыре я приобрёл книги по предоставленному Вами списку: „Новый Завет“, „Псалтирь с молитвами по усопшим“, „Православный молитвослов“.
Согласно расписанному Вами порядку, я стал читать назначенное Вами молитвенное правило: утренние молитвы и три главы Четвероевангелия — утром, молитвы на сон грядущим и две главы из Деяний и Посланий апостольских — вечером. Это правило я неукоснительно исполняю до сего дня.
Я устроился, согласно Вашей инструкции, завхозом в провинциальный детский дом для детей-сирот, где мне приходится одновременно вести с детьми занятия физкультурой и историей (в связи с дефицитом преподавательских кадров). Каждый раз, глядя на этих несчастных детей, как Вы мне рекомендовали, я заставляю себя думать о том, что я сам сделал такими же сиротами таких же детей и прошу за это у Бога прощения своими словами.
Я начал отрабатывать назначенную Вами „епитимию“, читая Псалтирь с поминанием на „Славах“ имён четырнадцати, убитых мною, прочитывая каждый день по десять кафизм. Также я начал класть ежедневно земные поклоны перед иконою Спасителя, предваряя каждый поклон данной Вами молитвой: „Господи, прости мне убийство брата моего“, из расчета по десять земных поклонов за каждую убиенную душу. (После устройства, согласно Вашему указанию, на работу в детский дом для детей-сирот, чтение Псалтири и поклоны пришлось перенести на ночное время суток.)
Теперь о том, что происходит со мной в настоящее время.
Видения убитых мною людей прекратились сразу после прочтения надо мною молитвы отцом Н-м.
Назначенные Вами в качестве „епитимий“ четырнадцать тысяч земных поклонов я исполнил в течение первых же трёх с небольшим месяцев, но не прекратил совершать их до сих пор, в том же объёме и с той же молитвой ежедневно, так как начал ощущать в этом сильную душевную потребность.
И — что самое главное — я многое понял.
Я понял, что есть Бог, что Иисус Христос и есть Бог и Сын Божий, и что в Евангелии написана Истина.
Я понял, что был ослеплён безумной гордыней, когда самовольно взял на себя функции Бога — судить и лишать жизни других людей.
Я понял, что „справедливость“, которую я думал восстановить, является справедливостью лишь в моём, человеческом, понимании, и что реальная, Божья справедливость — совсем другая и не открыта мне.
Я понял, что Бог есть Любовь и что Его милость выше справедливости, ибо, если бы Бог поступил по справедливости со мной, то я должен был бы уже давно гореть в аду.
И я понял, что мне являлись только те убитые мною, кто умер по моей греховной воле, а не вследствие моей профессиональной работы солдата, потому что именно так Бог показал мне всю тяжесть моего греха.
Я понял, что Бог допустил мне видеть убитых мною людей для того, чтобы меня же самого спасти, потому что Божья любовь простирается даже на меня — бессердечного убийцу.
Я понял, что данная Вами епитимия — не способ компенсировать содеянное мною, „отработать задание“ и тем оправдаться перед Богом, „расплатившись“ за свои грехи, но лишь орудие для разбивания каменной корки безверия и ожесточения, покрывавшей с юности моё сердце. Корка треснула, я стал чувствовать Бога и понимать чужую боль, я научился плакать.
И ещё я понял, что я счастливый человек, потому что Бог открыл мне Себя, потому что Он свёл меня с Вами, потому что я захотел остаток моих дней прожить так, как этого хочет от меня Сам Господь Бог.
Я понял, что Тот, Кто смог простить разбойнику все его преступления за его предсмертное покаяние на кресте, может простить любого кающегося грешника, в том числе и меня, и убитых мною „разбойников“. И я, продолжая совершать земные поклоны с покаянной молитвой, каюсь теперь и за себя, и за тех, кого я лишил возможности покаяться.
Да простит нас всех Господь!
Прошу Вас написать мне, правильно ли я понимаю происходящее со мной и что я должен ещё сделать, чтобы Бог помиловал меня.
С искренним почтением раб Божий Филипп — Вилен Анатольевич Чайкин.
Мой адрес: В-ская обл., М-ский р-н, посёлок Г-ка, детский дом № 14, завхозу Чайкину В. А.»
Флавиан посмотрел на сидевшего в оцепенении Юрку и протянул мне следующий листок.
«Здравствуйте, дорогой Батюшка отец Флавиан! Покорно прошу Вашего благословения и святых молитв! Всё перечисленное в Вашем последнем письме, милостью Божьей, мне удалось выполнить!
Я съездил в монастырь к о. Н-ну, где после исповеди у него сподобился причаститься Святых Христовых Тайн! По Вашей рекомендации, о. Н-н благословил мне чётки и молитвенное правило по ним, которое, с помощью Божьей, мне удаётся неукоснительно выполнять.
Рекомендованную Вами книжку по письмам святителя Феофана Затворника о непрестанной молитве я приобрёл там же, в монастыре, перечитываю её постоянно и стараюсь следовать в ней написанному.
Как Вы и предположили, по возвращении в Г-ку у меня открылись некоторые проблемы со здоровьем, возможно, последствия будут серьёзные. В случае возможного внезапного летального исхода Вам сообщат об этом.
Покорнейше прошу Вас не оставлять меня Вашими святыми молитвами и в этой жизни, и по моей кончине.
Всегда молящийся о Вас, недостойнейший раб Божий Филипп».
Последний листок из флавианова конверта был самым коротким.
«Уважаемый настоятель Флавиан! В соответствии с волей покойного, сообщаю Вам, что работавший в нашем детском доме завхозом Вилен Анатольевич Чайкин после недолгой, тяжёлой болезни скончался 12 марта 2001 года. Перед смертью над ним были совершены церковные обряды Соборования и Причастия приезжавшим из К-ского монастыря священником Н-м.
Не могу не добавить от себя, что такого доброго, отзывчивого, бескорыстно любящего детей и любимого ими сотрудника и педагога на моей памяти за 18 лет работы директором в нашем детском доме ещё не было. Наверное, уже и не будет.
Директор детского дома № 14 Тимофеева Мария Львовна».
Я кончил читать. Все сидели молча. Потом Юрка медленно поднял на Флавиана полные слёз глаза:
— Батюшка! Как же мне жить теперь?
— С Богом, Юрочка, с Господом нашим Иисусом Христом. Пойдём-ка в сад, в беседочку, там и поговорим.
С тех пор Юра-спецназовец живёт у нас в Покровском в церковной сторожке, строит вместе с Семёном и Митричем новый приходский дом, алтарничает и читает на клиросе. Не поёт, правда, — слух после бомбёжек в Грозном подводит.
