Леонард Терновский - Касьянов год (Ландыши)
— То, что мы успели предотвратить Ваше преступление, не избавляет Вас от ответственности. Кстати, во время обыска мы видели у Вас пачку чистой копировальной бумаги. У Вас есть пишущая машинка?
— Если бы она была, Вы бы ее непременно забрали.
— Но может быть, Вы кому-то ее отдали? — буравчики опять пристально уставились на Костю. Он отрицательно покачал головой. — Вы будете писать объяснение?
— Никаких объяснений я писать не стану.
— Что ж. — Пономарев опять куда-то позвонил. — Я ухожу. У вас все готово? — И обращаясь к Косте, сказал с улыбкой: — Можете идти. Но мы с Вами еще встретимся.
— Как некстати это приключение, — думал Костя, выходя из милиции. — В самый канун нашей свадьбы. Ната, должно быть, волнуется, что меня нет дома. Надо поторопиться.
Он достал на ходу сигарету. Приостановился, чтобы закурить. Внезапно Костя ощутил сильный толчок в спину и полетел в сугроб. Вскочив на ноги, он увидел здорового бугая, изготовлявшегося для следующего удара. Отскочил назад и тут же получил новый удар от другого мужчины, оказавшегося сзади. Едва удержавшись на ногах, Костя отбежал на несколько шагов, успев выкрикнуть: — Помогите! Бандиты!
К ним подошел оказавшийся рядом милиционер. — Вот этот, — показал на Костю бугай. — Ударил меня по голове, сбил шапку и обматерил.
— Должно быть, он пьян, — добавил второй мужчина.
— Это они на меня напали, — возмутился Костя.
— Что ты, падло, мелешь? — угрожающе сказал бугай.
— Пройдемте в отделение, — потребовал милиционер.
В милиции сидевший за стойкой дежурный, не обращая внимания на Костины протесты, записал о нем в протоколе: «Хулиганил. Набросился с кулаками на случайного прохожего. Нецензурно выражался».
— Я не подпишу такой протокол.
— Не подписывайте. Все и так ясно из показаний потерпевших. И старшина, оказавшийся рядом, подтверждает, что нападавшим были именно Вы.
— Это провокация!
— Выбирай выражения! Соображай, что говоришь!
— Не смейте тыкать!
Дежурный ухмыльнулся. — Придется, дорогуша, препроводить тебя до утра в камеру предварительного заключения. А завтра влепим тебе за хулиганство пятнадцать суток!
— Дайте хотя бы позвонить домой.
— Еще чего?! Старшина, отведите в обезьянник этого хулигана и пьянчугу! Пусть он малость поостынет.
Не слушая Костиных возражений, милиционер повел его вглубь отделения. Возле окна в дальнем конце коридора сказал: — Выложите на стол содержимое карманов. Отдайте часы. И ключи. Снимите ремень. Обратно все получите при освобождении.
— А это что такое? — спросил старшина, рассматривая Костин ингалятор.
— Лекарство. Мне без него нельзя.
— Не положено.
— Безобразие! Позовите начальника отделения!
— Начальник уже ушел. А дежурный скажет то же самое. Очень не советую с ним пререкаться.
Старшина опять повел Костю по коридору. Отомкнул большим ключом решетчатую дверь.
— Еще одного привели, — услышал Костя чей-то голос. Он переступил порог — и словно нырнул в густой спертый воздух вокзала с кислым запахом остатков пролитого борща и немытых тел. Старшина с лязгом запер за ним дверь.
Костя огляделся. В помещении метров в десять квадратных находилось еще семь человек. Под зарешеченным оконцем располагался сплошной дощатый лежак. Ни стола, ни скамейки. Единственная тусклая лампочка над дверью.
— Мужик, курево есть? — приблизился к Косте мужчина в порванной телогрейке и с синяком под глазом.
— Была пачка «Явы». И ту отобрали.
— Ну, и лопух. Надо было затырить, — вздохнул тот с огорчением. — Тебя-то за что сюда сунули?
Астма давящим грузом навалилась на Костю. Сидя на лежаке и упершись руками о его край, он тяжело дышал с сипами и свистом. Изредка он отирал мокрый от пота лоб. Сидящие в камере обступили его. Кто-то протянул ему яблоко, но Костя лишь помотал головой. Мужчина с синяком стал стучать в обитую железом дверь. — Чего шумите, мужики? — послышался голос старшины.
— У нас тут новенький совсем загибается.
— Верните… мой ингалятор… или позовите врача, — с трудом проговорил Костя.
— Пойду доложу дежурному, — сказал старшина. Вернувшись через пять минут, он ответил: — Утром придет медсестра. А до тех пор придется терпеть. Дежурный строго воспретил. Нельзя давать какие-то трубочки. Может, там наркотик.
…Ночь тянулась бесконечно. Потеснившись, соседи дали Косте место под самым окном, где в камеру проникала тонкая струйка свежего воздуха. Но ему никак не становилось легче. Только под утро Костя задремал коротким, не приносящим отдыха сном. — Слышь, мужик, — толкнув в бок, разбудил его мужчина в телогрейке. — У меня сегодня кончаются мои пятнадцать суток. Может, надо что передать на волю?
— Еще как надо! — Костя дал соседу телефон Софьи Андреевны. — Скажи, что меня поместили в КПЗ при нашей милиции. Будто бы за хулиганство. Грозят влепить пятнадцать суток. Что отобрали ингалятор. А меня опять мучает астма. Только не забудь номер.
— Не боись. Я тут не первый раз, но память у меня пока что надо!
Прикорнув на топчане, Костя решил подремать еще немного. Но приступ никак не кончался, и заснуть больше он не смог. Между тем в коридоре послышались шаги и голоса сотрудников. Открылась дверь, и прошла утренняя поверка. Задержанных сводили на оправку. Потом принесли завтрак. Кто-то присел с миской овсянки на край топчана, кто-то ел свою кашу стоя. Костя сделал несколько глотков чуть теплого чая. И опять уселся на лежак, упершись ладонями в его край.
— Комаров, на выход! — дверь отомкнул новый, видимо, только что заступивший на смену милиционер. Костя поднялся с лежака. После тяжелой ночи его слегка пошатывало. — Сейчас меня отведут к медсестре или врачу, — подумал он. Но милиционер повел его к выходу. На свежем морозном воздухе Костя почувствовал себя лучше. Захватив рукой горстку свежего снега, он умыл лицо. — Ишь, какая жесткая щетина выросла за ночь, — отметил он. Между тем его отвели к стоявшему во дворе воронку и посадили в задний отсек с забранными решеткой окнами. Машина развернулась и покатила вправо по улице. — Куда меня везут? — недоумевал Костя.
Воронок остановился во дворе какого-то трехэтажного здания. Милиционер провел Костю по лестнице в небольшой зал и усадил на скамью за невысоким барьером. — Так это же суд, — понял Костя.
Слушание не заняло и четверти часа. — Ну, Комаров, — прочитав присланный из милиции протокол, доброжелательным тоном обратилась к Косте судья, — расскажите сами о своих вчерашних подвигах.
— На меня возводят напраслину. Я никого пальцем не тронул. И даже не ругался, — попробовал объяснить Костя.
— А показания потерпевшего Борзунова? А свидетельство сотрудника милиции?
— Борзунов сам на меня напал. Видели бы Вы этого громилу! А в протоколе — сплошная ложь. Кстати, почему в суде у меня нет защитника?
— Дела о мелких правонарушениях я вправе рассматривать единолично. Без прокурора и адвоката. Доказательства Вашей вины я считаю достаточными. Вы приговариваетесь к пятнадцати суткам административного ареста.
— У меня сегодня должна состояться свадьба! К двенадцати часам мне надо быть в ЗАГСе!
— Значит, невесте придется подождать своего избранника. А Вам пусть происшедшее послужит хорошим уроком. И впредь никогда не нарушайте общественный порядок.
— У меня отобрали лекарство! У меня астма!
— По этому вопросу обращайтесь к начальнику отделения. Все?
Сопровождавший Костю милиционер взял Костю за локоть и отвел к воронку. Машина в этот раз почему-то долго кружила по улицам и привезла его в другое отделение милиции. Там его снова заперли в душную камеру с деревянным топчаном, где находились совсем незнакомые люди. — Сигареты есть? — спросил один из них.
К вечеру у Кости опять начался приступ астмы.
Блуждания впотьмахСуббота прошла в тревоге и напрасных хлопотах. С утра у Софьи Андреевны то и дело звонил телефон. Сначала позвонил Игорь. — Костя до сих пор не объявился? Значит, ехать в ЗАГС нам не надо? — огорчился он. Отыскать Костю никак не удавалось. Ната выстояла долгую очередь в Бутырках. Валя съездила в Матросскую тишину и в Лефортово. Но передачу ни у кого из них не приняли.
— Это к лучшему, — утешала Софья Андреевна позвонившую ей Нату. — Скорей всего, Костя не арестован, а только задержан. Приезжайте, и мы подумаем вместе, что делать дальше.
— А у меня новости, — объявила она Нате при встрече. — Мне только что звонил какой-то человек. Он не назвался, но сказал, что звонит по Костиной просьбе. Он сегодня вышел из КПЗ, где они сидели вместе. Это при том отделении, где Вас пытались объявить воровкой.
— Что передавал Костя? Он о чем-нибудь просил?
— Его вчерашний сокамерник сказал, что Косте «шьют хулиганку» и обещают пятнадцать суток. Что его опять мучает астма, а ингалятор у него отобрали.
